Гэ Хун - Баопу-Цзы
Баопу-цзы сказал: "Чао-фу и Сюй Ю[17] повернулись спиной к совершенномудрым государям и уединились в горах, но за это их прозвали возвышенными мужами. Чжуан Бо бежал от мира ради обращения к Дао-Пути, но за это был почтен как благородный человек[18]. Когда Сюань Юань правил Поднебесной, ее называли предельно упорядоченной, но Гуанчэн-цзы не захотел иметь с ним ничего общего[19]. Время, когда император Яо царил над четырьмя морями, можно назвать эпохой Великого равновесия-благоденствия, и хотя Во-цюань не оказывал ему никакой помощи, преобразующая Благая Сила-Дэ императора Яо не понесла от этого никакого умаления[20], а талантливые мужи от этого отнюдь не оказались в пренебрежении. Когда Тянь И совершил деяние по перемене небесного мандата, У Гуан повесил на шею камень и утопился в реке[21]; когда чжоуский Цзи У победил Шан, то Бо-и и Шу-ци поселились в горах Сишань и отказались от еды[22]. Когда циский герцог Хуань возвысился, Шао Цзи поместил свое изголовье в узком переулке[23]; а когда вэйский правитель Вэнь пришел к власти, Дуаньгань Му распустил волосы и стал отшельником в Сихэ[24]. Четыре старца, подобные фениксам, бежали на гору Шаншань и не согласились занять высокие должности при династии Хань[25]; Чжоу Дан, подобно единорогу, уединился в зарослях, но это не уменьшило казни и кары, примененные императором Гуан У-ди[26].
Всегда находились люди, сердце которых не стремилось к богатству и знатности, а любовь которых не простиралась даже на самое большое имущество. Они полощут свои чиновничьи шляпы в вольных волнах[27], не беспокоятся ни о славе, ни о позоре. Благоухающие леса для них все равно что башни и павильоны, горная пещера — как роскошные палаты, орхидеи зимородкового цвета — их постель, а зеленая листва — полог алькова. Тряпье заменяет им церемониальные облачения, а дикие травы — изысканные блюда. Они не утолят голода, если сами не будут сеять и пахать, они не оденутся ни во что иное, чем в платье, сшитое руками их жен. Такая жизнь для них — как счастливый случай из тысячи возможных, а совсем полной их радость становится, если они отказываются от общения со всеми шестью ближайшими родственниками своего клана, оставляют своих домашних и не поворачивают головы в их сторону. Они поворачиваются спиной к роскоши и славе, которые для них как забытый след, отказываются от всего, к чему могло бы привязаться сердце. Они могут взойти на горные вершины и скалистые пики и в одиночестве странствовать там, в обществе тени и эха они могут поселиться в знаменитых горах. Их внутреннее видение направлено на град, не имеющий образа, их слух внимает беззвучной тишине. Много ли найдется таких людей в мире восьми пределов?[28] А вы, сударь, боитесь, что монархи останутся без верных подданных. Стоит ли об этом так сильно беспокоиться?"
Некто сказал: "Мужи, изучающие путь бессмертных, очищают только самих себя и забывают о той смуте, которую они вносят в великие принципы общественных отношений[29], поворачиваются спиной к государям сего мира и настроены на отказ от служения верноподданного. Я боюсь, что успеха в их поиске продления жизни не будет, а из-за этого они окажутся виновными в совершении наказуемых законом злодеяниям".
Баопу-цзы сказал в ответ: "Некогда жили на свете такие талантливые мужи, как Бэй-жэнь Северянин, Ши-ху — Каменные Врата, Шань Цюань и Цзычжоу[30], но они уходили от общественных дел и отвращались от забот, питая безбрежность своего духа, но расцвет и возвышение государства от этого не понесли ущерба, а великое преобразующее воздействие монарха не умалилось. А тем более это справедливо, если мы говорим о мужах, изучающих путь бессмертных. Среди них вовсе не обязательно есть люди, наделенные талантом управления государством или способные оказать помощь при установлении династии. Поэтому использование их на службе даст выгоду столь же малую, как пылинка и росинка, а потеря их для государственных дел будет равнозначной убытку от потери тоненького волоска, не так ли? Ныне же, когда все девять пределов живут вместе[31] и все достойные мужи собираются в столице для служения государству, то даже постов не хватает, чтобы использовать их. Достойные мужи всегда будут стоять в очереди за назначением, чиновничьи должности никогда не будут подолгу вакантными. Людей усердных и упорных всегда будет огорчать медленность продвижения по службе, а настойчивых и достойных — печалить задержка наград и пожалований. Всегда будет считаться превосходнейшим делом привлечение на службу людей, преисполненных управленческими талантами, и никогда не будет недостатка в посредственных чиновниках.
Некогда Цзы-цзинь[32] отказался от обязанностей столоначальника и отверг бремя наследника престола, но царь Лин-ван отнюдь не обвинил его в отсутствии сыновней почтительности. Когда господин Инь[33] снял свой официальный костюм и развязал свой пояс чиновника, отказавшись от своих обязанностей стража, правящий дом Чжоу не обвинил его в преступлении отсутствия преданности. Почему это было так? Да потому, что те люди показали, что они наделены глубокой искренностью и отнюдь не пренебрегают делами своего поколения и не выказывают пренебрежения к монарху. Просто их предпочтения отличались от общепринятых, тогда как направленность воли обычных людей всегда одинакова.
Государь, следующий Дао-Пути, даже если ему и приходится глотать неприятное, все равно остается преисполненным блага и доброжелательности, он знает, что сердца людей нельзя считать одинаковыми и что природа людей различна — кому нравится скрываться в своем доме, а кому выходить к народу; поэтому он не принуждает и не запрещает, превознося великий свет служения; стоя выше всех, он не проявляет признаков односторонних пристрастий и гнева, и тогда нижестоящие обретают радость достижения желаемого им. Поэтому повсюду слышатся воспевающие такого государя голоса, а слава его распространяется до пределов мира. Слыша об этом, алчные и жадные испытывают глубокий стыд и раскаяние, так воздействует этот нрав государя. Я слышал, что когда дует теплый ветер, меха и печи отдыхают, а когда проявления истинного Дао-Пути становятся редкими в мире, необыкновенные мужи уходят со службы.
Ныне все утраты и смуты подошли к концу и мир вернулся к равновесию. Быки получили отдых, и боевых коней пустили пастись на воле; сигнальные костры погасли, и дым исчез; копья и щиты отложены, луки и стрелы вложены в колчаны, а гончие псы сварены в котлах. Цзы-фан[34] покинул палатку в походном лагере и вернулся в свое селение, а Синь и Юэ[35] освободились от лат и шлемов и занялись рыболовными крючками. А тем более это относится к мужам, изучающим путь бессмертных, которых не наберется и одного на десять тысяч. Так почему же государство должно сожалеть о том, что оно не использует этих людей?!
Ведь их дела заключаются в том, чтобы уменьшать раздумья и умалять желания, их занятия направлены на сохранение целостности тела и возрастание долголетия. Они ненавидят безобразие сражений и битв и не приносят вреда простым людям. Так в чем же может заключаться их преступление?
Горы Хуашань и Хэшань чрезвычайно высоки, а лазурное море чрезвычайно глубоко. Высоту этих гор не увеличить, насыпая на них пыль, а глубину этого моря не углубить, вычерпывая из него воду. Срывая горную почву, не сделаешь горы ниже, а зачерпнув ложку воды, не сделаешь море уже. В каждом поколении бывает еле-еле несколько бессмертных, так неужели же из-за того, что они не участвуют в делах мира, человечество понесет урон и его дела обесславятся?!"
Некто сказал: "Если этот путь бессмертных все-таки можно искать и обрести, то почему же пять канонов конфуцианской классики ничего не говорят об этом, почему Чжоу-гун и Конфуции молчат об этом, почему совершенномудрые не спасались от мира и почему мудрецы не были наделены благом долгой жизни? Если Чжоу-гун и Конфуций ничего не знали об этом, то их мудрость нельзя считать совершенной, а если они знали об этом, но не учили этому, то значит, что никакого пути бессмертных просто не существует".
Баопу-цзы сказал в ответ: "Люди рождаются под определенным созвездием, и на каждого его звезды оказывают свое влияние. Об этом я подробнее напишу в другой главе[36]. Если на вашу голову надет тазик, то вы, сударь, не увидите и сияния семи источников света. Тот, кто лишь вскользь бросает взгляд на великую реку, не догадается о невероятной и удивительной глубине ее омутов и пучин. Ведь перечень того, о чем умалчивают пять канонов, поистине может быть бесконечным, да и того, о чем не говорили Чжоу-гун и Конфуций, тоже немало. Я сейчас рассказал вам, сударь, только об одной десятитысячной из всего, что можно сказать об этом. И даже громкий смех не остановит меня в моем повествовании. Поскольку очень трудно до конца исчерпать эту тему, я прошу вас, сударь, послушать хотя бы мой краткий обзор ее основного содержания. Ведь Небо и Земля огромны по своим размерам. И когда девять совершенномудрых совместно создавали "Канон Перемен"[37], они исчерпывающе обсудили только силы инь и ян. И к этим рассуждениям действительно нельзя ничего добавить. Но если я сейчас начну спрашивать знатока "Перемен" по таким вопросам, как: на сколько градусов можно разделить небосвод; где среди четырех морей узко, а где широко; каковы размеры Вселенной, выраженные в ли; каково расстояние мира вверх и вниз; кто толкает мироздание в процессе его кругового движения; какова скорость движения Солнца и Луны; как движется Луна по своим девяти путям[38]; какова длительность времени света и тьмы; каковы закономерности движения семи звезд[39] и порядок появления и исчезновения пяти планет; каковы "шляпа и подвески" Солнца[40]; какие нарушения бывают в четырежды семи созвездиях-домах[41]; откуда появляются кометы; каковы типы аномалий "эфирной стрелы"[42]; в чем благовещее свойство Светлого Старца[43]; в чем причина неподвижности Полярной звезды; почему Сатурн одинок на востоке; почему наступает жара, когда Сихэ испускает свои лучи, и холодно, когда Ваншу[44] поглощает его свет; почему Небесная Река[45] имеет такую природу, что кажется текущей вниз, когда мы смотрим на нее; каков ритм нарастания и уменьшения размера волн; в чем закономерность вызывания гнева или радости пятью нотами и шестью распределителями[46]; как периоды счастья и невзгод зависят от движения облаков и характера испарений-пневм; как различного рода кометы, метеоры, болиды, звезды четырех углов и пяти зол, Небесный Пес, туманность Гуйсе[47] — все они, в зависимости от обстоятельств, то предрекают успех, то предвещают неудачу, — так вот, если обо всем этом спросить знатока "Перемен", то он ничего не сможет объяснить. Если затем об этом спросить ученых, постигших "Вёсны и осени", четыре раздела "Канона поэзии", три книги "Ритуала"[48], то и они также ничего не смогут ответить. Они скажут, что ничего из этого не объясняется в истинных канонических текстах.
