Фэн Мэнлун - Развеянные чары
– Скоро, скоро вернется, – всякий раз заверял Хромой, желая ему угодить.
Однако страсть и нетерпение сжигали даоса, и он докучал Хромому своими вопросами по нескольку раз в день.
– Смешной же вы, наставник! – не выдержал однажды Хромой. – Ведь у меня глаза не всевидящие, откуда мне знать, что происходит за тысячи ли отсюда? Поверьте, если бы я знал, где сестрица, – сам бы притащил ее на веревке. – Получив эту отповедь, Цзя Чистый Ветер был крайне недоволен, однако ссориться с Хромым поостерегся – как-никак родственник Мэйэр.
Минуло полгода, а от Мэйэр не было никаких известий. Даосом Цзя овладели сомнения: «А может, она вообще не вернется? Если бы хотела – давно была бы здесь. Да и Хромой ей не чужой – брат все-таки. Нет, здесь что-то не так!»
Несколько раз даос Цзя обращался к гадателям: девушка вернется, предсказывали одни; не стоит ждать, утверждали другие. От этих противоречивых предсказаний даос то бурно ликовал, то впадал в уныние, так что, глядя на него, другие монахи и легкомысленные послушники только посмеивались.
Надо заметить, что обычно неудачная любовь бывает двух видов. Пример первый: талантливый юноша и красивая девушка[7], полюбив друг друга, обмениваются письмами и назначают срок свадьбы; но тут на их пути возникает препятствие. Свадьба расстраивается. И молодым остается лишь мечтать друг о друге, глядя на цветы да тоскуя при луне. Такая любовь называется взаимной, но безнадежной.
Пример второй: юноша полюбил девушку, а та к нему равнодушна; или же, наоборот, девушка по уши влюблена в юношу, а он взирает на нее холодными очами. В этом случае влюбленному остается лишь понапрасну вздыхать да клясть судьбу. Подобная любовь называется односторонней и безнадежной. Именно такая любовь обрушилась на даоса Цзя.
Воспылав безнадежной любовью к Мэйэр, он забросил все свои дела: ходил – как во сне, спал – будто во хмелю, даже перестал молиться, читать сутры и появляться на молебствиях покровителю храма Гуань-ди, которые устраивались первого и пятнадцатого числа каждого месяца.
Через год даос Цзя похудел, осунулся, лицо его пожелтело, в костях появилась ломота. Прослышав о недуге племянника, его тетка, настоятельница монастыря Чистоты и праведности, решила навестить племянника, а для ухода за больным захватила с собой самую уродливую послушницу. Однако тетка, узнав о том, что даос Цзя, чья душа сгорала от страсти, стал заигрывать даже с нею, крепко отругала племянника и поклялась, что больше не переступит порог этого храма.
Здесь мы оставим безумного даоса, а сами продолжим наше повествование о Хромом. Первое время даос Цзя был с ним очень любезен и заботлив – угощал, потчевал вином, но потом охладел и передал его заботам даоса Косого. Последний же, думавший прежде всего о себе, частенько оставлял Хромого голодным или вынуждал довольствоваться объедками. День ото дня его положение становилось все более и более скверным, и молодой лис стал невольно беседовать в мыслях с матерью. «Матушка, прошло уже больше года, как ты покинула меня. Неужели тебе до сих пор приходится скитаться? В монастыре я живу впроголодь, и что дальше делать – не знаю. Эх, будь у меня здоровые ноги – давно бы покинул храм. Поистине, не цветут цветы сто дней, и не длится тысячу дней человеческое счастье! Поверь мне, матушка, обладай я твердой решимостью стать даосом – я бы не роптал!»
Однако оставим на время ропщущего Хромого и вернемся к Ян Сину, который, нарядившись на следующее утро казенным курьером, отправился в далекий путь.
Добравшись до храма князя Гуаня, Ян Син остановился и попросил пить. Увидев казенного курьера, даос Косой не посмел отказать ему – быстро налил чашку отвара и послал Хромого отнести приезжему. Принимая питье из рук Хромого, Ян Син сразу догадался, кто перед ним, – ведь в жизни хромые люди встречаются не так уж часто.
– Господин чиновник, позвольте узнать, откуда вы? – почтительно кланяясь, осведомился Хромой.
– Из Хуачжоу, приехал с поручением, – отвечал Ян Син, принимая чашку с отваром.
– Простите, что не подал вам чаю! – извинился Хромой. – В здешних краях чай – большая редкость.
– Мне все равно – лишь бы утолить жажду, – поблагодарил Ян Син и встал.
Хромой пошел проводить его за ворота храма, как вдруг, пройдя несколько шагов, Ян Син спросил:
– Наставник, ваша фамилия случайно не Цзо?
– Цзо, – отвечал Хромой.
– Тогда пройдемте еще немного – мне надо с вами поговорить.
Когда они отошли от храма шагов на сто, Ян Син промолвил:
– Меня прислал сюда инспектор Ян из уезда Хуаинь, что в округе Хуачжоу. Святая тетушка шлет вам письмо и велит не мешкая приехать к ней вместе со мной.
Он протянул Хромому запечатанное письмо. Когда тот его вскрыл, в нем оказались всего четыре стихотворные строки:
Я в Хуаине,
в доме Яна живу,
Без колебаний
мудрецом его назову;
Вместе постигнем
даосизма священную суть,
Отринув сомнения,
смело пустимся в путь.
Узнав почерк матери, Хромой обрадовался и хотел было вернуться в храм забрать вещи, но Ян Син удержал его:
– Не стоит этого делать! Если вам что-нибудь потребуется – скажите мне. Не сумеем приобрести в пути – получите на месте.
– Но я же хромой, – напомнил молодой лис. – Разве я за вами поспею?
– Потерпите немного! – уговаривал его Ян Син. – Доберемся до Цзяньмыньшаня, там найдем мула, и ходить больше не придется!
– Раз так, идем, – согласился Хромой. – Но только побыстрее, не то братия узнает и не отпустит.
Ян Син подхватил Хромого под руку, и они зашагали в направлении Цзяньмыньшаня, где наняли лошадь и продолжили путь в Хуачжоу.
Когда Хромой не явился к трапезе, Косой был очень удивлен, но когда он не появился и вечером, даос не на шутку встревожился и доложил даосу Цзя.
– Когда он ушел? – спросил даос Цзя.
– Еще утром, – отвечал Косой. – Тут проходил какой-то казенный курьер, просил попить. Хромой напоил его, пошел проводить за ворота, да так и не вернулся.
– А откуда этот курьер?
– Говорят, будто из Хуачжоу.
Как только даос Цзя услышал слово «Хуачжоу», им вновь овладело безумное чувство:
– Да ведь Хуачжоу – это место, где находится Западный священный пик Хуашань! Моя названая матушка с сестрицей как раз собирались идти туда воскуривать благовония. Почему он ушел, ничего не сказав, я бы хоть письмецо с ним отправил!
Косой усмехнулся:
– Думаете, он их там найдет? Хуачжоу – не деревушка из трех дворов, где все друг друга знают, а огромный округ.
Даос Цзя от болезни сделался вспыльчивым и принялся бранить Косого:
– Паршивый щенок! Неужто сам не знаешь, что человек с человеком всегда сойдется?! Говоришь, не найдет! А как же, по-твоему, тот курьер разыскал Хромого?.. А ушел Хромой с ним потому, что наверняка получил какую-то весточку от матери и сестры. Чем нести всякую чушь, лучше бы разузнал, где они!
– Теперь уже поздно, – оборвал его Косой, желая позлить даоса. – Курьер давно ушел, где его искать? Остается только надеяться: вы ведь сами говорили – человек с человеком...
Не помня себя от злости, даос Цзя вскочил с постели и, багровый от гнева, набросился на Косого с кулаками, однако у него тут же закружилась голова, и он упал.
Наступившие сумерки застали даоса Цзя лежащим в постели. С тоскою глядя на луну, он думал о Мэйэр: «Где ты, Мэйэр? Хоть бы фея луны, светящая сейчас нам обоим, прислала бы мне о тебе весточку!»
Мысли даоса были прерваны появлением служки.
– Хромой наставник вернулся! С ним матушка и сестра. Дожидаются у ворот...
– Сейчас же проси! – обрадовался даос Цзя, пытаясь подняться с постели. Голова его была тяжелой, ноги не слушались, и, вновь рухнув на подушку, Цзя уснул как убитый. Вскоре ему почудилось, будто в келью вошли трое, затем к его ложу приблизилась старуха, стала расспрашивать о самочувствии и говорить слова утешения.
Наконец она промолвила:
– Пойду-ка соберу вещи, а потом еще зайду.
И старуха вместе с Хромым вышла, оставив в келье только Мэйэр. Присев на край кровати, молодая лиса захихикала и проговорила:
– Я так давно не видела старшего брата. С чего это ты заболел?
– Причина моей болезни только одна – разлука с тобой, – сказал даос. – Теперь же, когда я увидел тебя, мне и умереть не жаль!
С этими словами он обнял Мэйэр за шею, а девушка склонилась к нему и поцеловала...
И тут даос очнулся. Какая жалость, это был всего лишь сон. В келье было тихо, лишь луна заглядывала в открытое окно. Даос Цзя тяжело вздохнул, по его щекам ручьями покатились слезы.
Поистине:
Ничего привычней луны в небесах,
кажется, быть не может;
Но если тоскуешь, и лунный свет
твои печали умножит.
Если хотите узнать о дальнейшей судьбе даоса Цзя, прочтите следующую главу.
Глава тринадцатая
Ян Чунь закрывает доступ в поместье и получает в награду золото. Святая тетушка сооружает даосский алтарь и постигает искусство магии
