Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь
«Мне казалось, что все это было только вчера, а оказывается, целых двадцать лет прошло! — подумал Вэй И-фан. — Вернусь-ка я в уезд Люхэ, в управление императорскими конюшнями, и разыщу своих родителей».
И он простился с хозяином постоялого двора. Добравшись до Люхэ, он стал расспрашивать о своих родителях, однако все в один голос говорили, что двадцать лет назад в управлении императорских конюшен действительно служил советник Вэй, но однажды вся его семья — целых тринадцать человек — вознеслась на небо. И показывали Беседку, выстроенную в память об этом событии, которая сохранилась до сих пор. Шел слух, что был в семье еще молодой господин, но он уехал и более не возвращался.
Выслушав все это, Вэй И-фан поднял лицо к небу и громко зарыдал. Двадцать лет пролетели для него единым днем, нет уже ни отца, ни матери, он остался один как перст, и негде ему приклонить голову. Он не знал, как жить дальше, и отправился к почтенному Шэню, чтобы получить у него сто тысяч связок монет.
Расставшись с уездом Люхэ, он после длительного путешествия прибыл в Янчжоу и разыскал мост Кайминцяо. Подле моста действительно оказалась лавка, в которой торговал лекарственными травами почтенный Шэнь. Подойдя к лавке, Вэй И-фан увидел старика:
Весь какой-то он был удивительный,
Необычно и странно одет.
Борода серебрилась, как лезвие,
Сбились в клочья и спутались волосы,
Плечи выгнуты, словно у коршуна,
Или линией павшей звезды.
Как журавль, был он сухонький, сморщенный,
Будто Лао-цзы в облике варвара{256},
Или старец, от Циней укрывшийся{257},
Иль Люй Шан, что удил на Паньци{258}.
Обращаясь к старику, Вэй И-фан сказал:
— Разрешите приветствовать вас, почтенный господин. По-видимому, это лавка лекарственных растений почтенного Шэня?
— Совершенно правильно, — отвечал старик.
Вэй И-фан пристально посмотрел на шкафы с лекарствами. Поистине:
Четыре шкафа: три пусты,
В последнем разгулялся ветер.
«Где уж тут получить сто тысяч связок монет!» — подумал Вэй И-фан и попросил у старика мяты на несколько цяней.
— Мята у меня славная, — сказал старик. — В «Бянь-цао» говорится, что мята охлаждает голову и просветляет взор. На сколько цяней вы просите?
— На три, — сказал Вэй И-фан.
— К великому сожалению, мяты у меня очень мало, — сказал старик.
— Ну дайте немного байяоцзяня, — попросил Вэй И-фан.
— Байяоцзянь уменьшает крепость вина, — объяснил старик, — а также избавляет от сухости в горле. Сколько вам нужно?
— На три цяня, — сказал Вэй И-фан.
— Вот беда, все распродано! — ответил старик.
— Ну тогда дайте солодкового корня, — попросил Вэй И-фан.
— Солодковый корень по природе своей безвреден, — объявил старик. — Его можно принимать во всех случаях. Он растворяет всякие яды: и растительные, добытые из трав и деревьев, и прочие, полученные из золота и из камней. У нас его зовут «мудрейшим корнем». Сколько вы просите?
— Дайте на пять цяней.
— Должен вам признаться, господин чиновник, — сказал старик, — что сейчас у меня и солодкового корня почти не осталось.
— Да я не за лекарством к вам пришел, — сказал тогда Вэй И-фан, — а с поручением от одного человека — от почтенного Чжана, который разводит дыни.
— Ну, если от почтенного Чжана, тогда дело другое, — сказал почтенный Шэнь. — Что же он просил меня сделать?
— Он сказал, чтобы я обратился к вам и чтобы вы дали мне сто тысяч связок монет, — сказал Вэй И-фан.
— Деньги-то есть, — ответил Шэнь. — Но чем вы можете подтвердить его поручение?
Вэй И-фан пошарил за пазухой и вынул шапку из рогожи. Шэнь повернулся к занавеске из темной ткани и кликнул жену. Занавеска откинулась, вышла девушка лет семнадцати или восемнадцати и спросила:
— Вы меня звали, уважаемый супруг?
Вэй И-фан подумал: «Он совсем как почтенный Чжан, тоже женился на молоденькой».
Почтенный Шэнь велел жене осмотреть шапку.
— Позавчера почтенный Чжан проезжал на хромом осле мимо нашего дома, — сказала девушка. — У него как раз порвалась рогожная шапка, он велел мне зачинить ее. Черных ниток под рукою не случилось, и я зачинила дыру на макушке красными.
Она вывернула шапку, осмотрела и увидела, что макушка в самом деле зачинена красными нитками.
После этого почтенный Шэнь сразу же провел Вэй И-фана в дом и выдал ему сто тысяч связок монет. Получив деньги, Вэй И-фан пожертвовал их на ремонт мостов и строительство дорог, остаток же роздал беднякам.
Как-то раз, проходя мимо винной лавки, Вэй И-фан заметил подростка верхом на осле. Это был тот самый пастушок, который когда-то перевез его через ручей. Обратившись к нему, И-фан спросил:
— А где почтенный Чжан?
— В кабачке, — ответил подросток. — Пьет вино с почтенным Шэнем.
Вэй И-фан вошел, поднялся наверх и увидел почтенных Шэня и Чжана, друг против друга. Вэй И-фан поклонился им.
— Я — старший бессмертный из Чансина, — сказал почтенный Чжан. — Вэнь-нюй — Нефритовая дева, небожительница. Ее обуяло желание спуститься на землю, но Верховный владыка встревожился, как бы кто из смертных ее не осквернил, и потому приказал мне вернуть ее на небо. Ты, Вэй И-фан, тоже мог бы стать бессмертным, но ты слишком жесток. Единственное, что я могу для тебя сделать, — это дать тебе земли в Янчжоу.
С этими словами он подал знак рукой. Появились два священных журавля, почтенные Шэнь и Чжан сели каждый на белого журавля и исчезли в вышине. А с неба слетел лист бумаги. Вэй И-фан развернул лист и увидел восемь строчек стихов:
Чансин покинул двадцать лет тому.
Я дыни разводил весь срок земной,
На ум но приходило никому,
Что перед ним — святой в пыли мирской.
Сестра твоя на Небо вознеслась,
Тебе же — в управленье округ дан.
На башне Журавлиной{259} воцарясь,
Обозревай прекрасный свой Вэйян.
ЛОВКИЙ ПАРЕНЬ{260}
То деньги есть, то денег нет — струятся, как вода.
Так не скупись: сирот и вдов поддерживай всегда.
Когда-то Ши возвел дворец в долине Золотой,
Теперь же там, где он стоял, — бурьян да лебеда.
Рассказывают, что в правление Цзиньских государей жил некий человек по фамилии Ши, по имени Чун, по прозвищу Цзи-лунь. Не был он ничем замечателен, занятие же имел только одно — выезжал в челноке на средину реки и стрелял из лука рыбу. Тем и кормился.
Но вот однажды, в третью стражу, кто-то постучал в борт челнока и сказал:
— Цзи-лунь, спасите меня!
Ши Чун тотчас отодвинул бамбуковый заслон и выглянул наружу. Луна заливала светом небо и воду, а на водяной глади, освещенный лучами луны, стоял человек в почтенных уже летах.
Ши Чун спросил старика:
— Что случилось? Почему вы ищете помощи среди ночи?
Но старик только повторил еще раз:
— Спасите меня, Цзи-лунь!
Тогда Ши Чун пригласил его войти в лодку и снова спросил, что случилось. Старик сказал:
— Я не человек, я дракон верхнего течения реки. Я уже стар, и силы мои иссякли. А дракон нижнего течения молод и, пользуясь моей старостью, все время задирает меня и уже много раз взял надо мною верх. Нет мне, старику, от него покоя! Завтра он снова вызывает меня на битву, и я, конечно, снова потерплю поражение. Вот я и пришел к вам попросить помощи. Завтра ровно в полдень будьте на реке и лук держите наготове. Вы увидите, как в воде будут биться две большие рыбы. Та, что поплывет впереди, — это буду я, а та, что будет за мною гнаться, — это молодой дракон. Вся моя надежда на вас — вы в полную силу рук натяните тетиву, пустите стрелу во вторую рыбу, и с молодым драконом будет покончено навсегда. А я щедро вас отблагодарю за милостивую помощь.
Ши Чун выслушал гостя и обещал исполнить его просьбу со всем старанием, после чего старик попрощался и скрылся в воде.
На другой день Ши Чун приготовил лук и стрелы. Когда наступил полдень, он действительно увидел в реке, у самой поверхности, двух огромных рыб, преследовавших одна другую.
Ши Чун наложил стрелу на тетиву лука и прицелился в рыбу, которая плыла позади. Стрела понеслась как вихрь и угодила рыбе прямо в живот. Вода покраснела от крови, и было видно, что большая рыба нашла свою смерть. Вслед за тем ветер и волны на реке утихли, на том все кончилось.
Когда настала третья стража, старик явился снова, постучался и сказал с благодарностью:
— Вы оказали мне великую услугу! Теперь я могу жить спокойно. Завтра в полдень пригоните свою лодку к подножью горы Цзяншань, что на южном берегу, к седьмой иве, — и ждите. Вы получите щедрое вознаграждение.
