Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь
— Если вы, господин советник, — закончила она, — соблаговолите нам помочь, тогда мы можем оставить эти деньги себе, если нет, должны их вернуть.
— Уж не спятил ли этот старик? — воскликнул советник. — Моей дочери едва исполнилось восемнадцать лет, рано говорить о свадьбе! Но как я могу помочь вам заработать эти шесть лянов?
— Старик только велел спросить вас и принести ему ответ, — сказала сваха Чжан. — И тогда эти шесть лянов наши.
Советник выслушал и сказал:
— Передайте старому невеже вот что: если хочет со мной породниться, пусть завтра же привезет свадебный подарок — сто тысяч связок монет, и к тому же в мелкой монете, без всякого пересчета на золото!
Он приказал подать вина, угостил свах и отпустил их. Много раз поклонившись в знак благодарности, свахи вышли и направились к дому Чжана. Еще издали они увидели старика, он вытягивал шею, словно гусь, который ищет ночлега.
Дождавшись, когда свахи приблизятся, старик сказал:
— Садитесь. Нелегкую задал я вам задачу.
Потом он вынул десять лянов серебром, положил их на стол и сказал:
— Славно вы постарались — теперь можно считать, что все улажено.
— Как так? — спросила одна из свах.
— Ведь тесть сказал, чтобы я приготовил сто тысяч связок монет в подарок на свадьбу, — ответил старик, — и чтобы все это были мелкие деньги. На этом условии мы можем породниться.
— Вы угадали! — воскликнули свахи в один голос. — Действительно, советник так и сказал! Но как вы, уважаемый господин, об этом догадались?
Старик принес вина, открыл кувшин, поставил его на стол и пригласил свах выпить. Когда они выпили чаши по четыре, он отвел их на чердак и, указывая пальцем, сказал:
— Вот, посмотрите.
Свахи посмотрели, широко раскрыв глаза, и увидели целую гору мелкой монеты, всего на сто тысяч связок.
— Вот глядите, — повторил старик. — Я припас деньги заранее.
Он велел свахам в тот же день отнести советнику ответ, а деньги обещал отправить следом. Свахи ушли. На дворе у огородника принялись готовить повозки. Явились несколько прислужников, все в красных рубахах, с цветами и серебряными заколками в волосах. Они впряглись в несколько больших повозок и повезли их к дому советника.
Вдруг что-то громыхнуло над равниной —
Как будто ринулся поток бурливый,
Земля качнулась, небо содрогнулось,
Сместились звезды, солнце закружилось.
В начальное мгновенье показалось,
Что это камни морем зашагали{248},
Подумалось, не сяский ль это Ао{249}
Свои волочит лодки через сушу,
Иль на реке полно гусей крикливых,
Иль на лужке фазаны раскричались?..
Над повозками развевались флажки с надписью: «Подарки почтенного Чжана советнику Вэю». Прибыв к дому советника, прислужники выстроили повозки в два ряда и послали доложить о себе советнику Вэю. Когда советник вышел и увидел повозки с деньгами, он раскрыл рот от удивления и долго не мог опомниться.
Наконец он пригласил прибывших войти и, обратившись к жене, спросил, что делать дальше.
— Не надо было тебе требовать сто тысяч связок наличными! Как знать, что он еще придумает, этот старик? Если не породниться с ним, получится, что твоему слову нельзя верить. А если породниться, что же это будет? Дочь государственного чиновника вдруг выйдет замуж за безродного старика-огородника!
Так они и не смогли ничего решить.
— Позовем-ка дочь, — предложила тогда жена, — спросим ее, как нам быть.
Девушка вынула из-за пазухи вышитый кошель. Надо вам сказать, что до семи лет она не разговаривала и вдруг, однажды, произнесла целое четверостишие:
Дано ли людям волю Неба знать? —
Придется в Чу такое увидать.
Зола остывшая огнем взметнется,
Засохший тополь зацветет опять.
С того дня она могла не только говорить, но и сочинять стихи, и ее прозвали «Вэнь-нюй» — Образованная девочка. Тогда же она положила свои первые стихи в кошель и хранила их двенадцать лет. И вот теперь она показала стихи отцу и сказала:
— Хотя почтенный Чжан уже в преклонных летах, но боюсь, что такова воля Неба.
Видя, что дочь готова выйти за старика, и убедившись к тому же, что огородник в самом деле прислал сто тысяч связок монет, супруга советника заключила, что он, вне всякого сомнения, человек необычайный, и скрепя сердце согласилась.
Выбрали счастливый день, отпраздновали свадьбу.
Чжан был очень доволен. Поистине верно:
Под дождем благодатный и лотос увядший цветет,
И засохшее дерево снова встречает весну.
Когда же свадебные торжества были окончены, шатры свернуты и старик с молодой женою вернулся домой, советник Вэй запретил кому бы то ни было из своих домашних навещать Чжана.
В годы «Путун», на седьмом году, в шестой месяц лета, сын советника Вэя, по имени И-фан, хорошо сведущий и в гражданских, и в военных делах, возвращался в свой родной уезд Люхэ из северного похода, который проделал в свите Ван Сэн-бяня. В те дни стояла сильная жара. Посудите сами:
Спалила все драконья колесница{250},
Не покидает сени леса птица,
Потрескалась земля, вода вскипает,
И никакой прохлады не струится.
До дому оставалось уже немного, как вдруг Вэй И-фан увидел в саду у дороги какую-то женщину. Она была одета в черную холщовую юбку, на ногах соломенные сандалии, волосы растрепались. Стоя у ворот, она продавала дыни.
Эти дыни
Зрели в западном саду, сочны и душисты,
Под палящими лучами освежают славно.
Отыщите уголок, где не видно мух,
И возьмите в руки дыню — ледяной сосуд,
Изумрудные цветы в золотом кольце:
Будто вас полдневный сон невзначай взбодрит…
Не было подобных дынь даже у Цинмэнь{251},
Люди тоже в этот мир входят только раз.
После долгой дороги Вэй И-фану хотелось пить, и он подошел к воротам, чтобы утолить жажду дынею. Но когда он взглянул на женщину, то воскликнул невольно:
— Вэнь-нюй! Как ты здесь очутилась?
— Дорогой брат, — ответила женщина, — отец выдал меня замуж.
— Я еще по пути слышал, — сказал Вэй И-фан, — будто отец за сто тысяч связок монет продал тебя торговцу дынями, некоему Чжану. Но как это случилось?
Вэнь-нюй рассказала ему обо всем, ничего не упуская, от начала до конца.
— Я хочу немедля увидеться с твоим мужем. Это возможно? — спросил Вэй И-фан.
— Если брат хочет увидеться с почтенным Чжаном, — отвечала Вэнь-нюй, — придется немного подождать. Сперва я доложу об этом почтенному Чжану, потом уже вы познакомитесь.
Она повернулась и с достоинством направилась в дом, чтобы сообщить почтенному Чжану о желании брата. Спустя недолго она вышла снова и сказала так:
— Почтенный Чжан говорит, что ты от природы горяч, как огонь, и буен, как вихрь. Он не хотел бы с тобой встречаться, но если ты настаиваешь, он согласен. Только все дурное выбрось из головы!
С этими словами Вэнь-нюй ввела И-фана в дом. Старик вышел, потирая поясницу. Едва завидев его, Вэй И-фан воскликнул:
— Нет, это невыносимо! Подумать только, мою младшую сестру отдали за какие-то сто тысяч связок монет! Не иначе, как ты колдун!
Миг — и он выхватил свой драгоценный меч, замахнулся и ударил почтенного Чжана в лоб. Но тут же он увидел, что от меча осталась одна рукоять — клинок разлетелся на куски.
— Как жаль! — промолвил почтенный Чжан. — Одним небожителем будет меньше.
— Я же просила тебя не затевать ничего дурного! — говорила Вэнь-нюй, выталкивая брата вон. — Как ты посмел ударить мечом почтенного Чжана!
Вэй И-фан вернулся домой и, едва только поклонился отцу и матери, первым делом спросил, почему они выдали Вэнь-нюй замуж за Чжана.
— Этот старик — необычайный человек, — отвечал советник Вэй.
— Вот и мне так же показалось, — сказал Вэй И-фан. — Мой меч сломался, не причинив ему никакого вреда.
На другое утро Вэй И-фан встал, умылся, подпоясался старательно и обратился к отцу и матери с такими словами:
— Я решил непременно вернуть сестру домой. Если мне это не удастся, я и сам больше не вернусь и никогда больше вас не увижу, дорогие родители.
Затем он попрощался и в сопровождении двух слуг отправился к дому Чжана. Но там они увидали только большой пустырь — никаких следов жилья, заброшенное, одичавшее место. Вэй И-фан стал расспрашивать тамошних обитателей, и ему сказали:
— Действительно, жил здесь некий Чжан и выращивал свои дыни. Прожил он здесь больше двадцати лет, но минувшею ночью разразилась страшная буря с ужасным ливнем, и он исчез. Куда делся — не знаем.
Вэй И-фан был поражен. Подняв голову, он вдруг заметил, что на одном дереве частью снята кора и на стволе написано следующее четверостишье:
