Ли Юй - Двенадцать башен
Вдруг девушка почему-то забеспокоилась, скомкала листок и сунула его в рукав кофты. Неужели почувствовала, что за ней следят? Наш герой едва не умер от страха.
Вдруг он заметил, что по лестнице поднимается мужчина в халате простолюдина и посконной шапке[137]. Благородным обликом он походил на даосского праведника. Это был отец красавицы. Тут только юноша понял, почему она так испугалась. Видимо, услышала шаги и поспешила спрятать листок, чтобы отец не заметил. Увы! Сквозь волшебное око юноша только видел, а слышать не мог. Однако, в том состоянии душевной тревоги, в котором юноша находился, немудрено было и испугаться.
«Судя по всему, отец помешал ей закончить стих, — думал юноша. — А ведь я хотел написать продолжение. Что же делать теперь? Вот незадача! И все же попытаюсь написать. Будь что будет! Не зря она старалась! Так и сделаю. И в стихах намекну на свадьбу. Есть поговорка: «Мужчина поет, женщина подпевает». А я поступлю наоборот: буду женщине подпевать. Тем более что после прихода родителя она в смятении. Мое послание будет весьма кстати, ведь оно перекликается с ее стихами, которые она не закончила. Воображаю, как она удивится!»
В сильном возбуждении юноша будто на крыльях полетел в свою келью, взмахнул кистью из заячьего волоса... и стихотворение готово:
«Теперь у цветка в неоплатном долгу
Крылатый дружок — молодой мотылек.
Тревожно ему: это он виноват,
Что трепетный заволновался цветок.
Зову я восточный хмельной ветерок,
Прошу его свить незримую нить,
Чтоб мотылька с несравненным цветком
Навеки соединить».
Юноша отдал послание свахе и велел тотчас доставить девушке. Видите, герой торопится изо всех сил, а автор нарочно затягивает повествование. Словом, продолжение истории мы узнаем из следующей главы, где рассказывается о том, что к строкам красавицы прибавились новые строки, и стихотворение получилось вдвое лучше.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Стихи помогают влюбленным в будущем стать супругами; тайная записка раскрывает тонкую ложь
Когда сваха вошла в Башню Летней услады, отец с дочерью беседовали, и женщине пришлось подождать. Но вот родитель спустился вниз, и шаги его стихли.
— Вам привет от господина Цюя! — проговорила женщина. — Он сказал, что вы сочиняли стихи, но, к сожалению, написали лишь половину, батюшка испугал вас своим приходом. А ведь вам волноваться нельзя, вы и без того нездоровы. Господин Цюй просил меня вас проведать и узнать: лучше вы себя чувствуете нынче или так же, как и вчера?
С трудом одолев страх и волнение, Сяньсянь промолвила:
— Чего мне пугаться? Мой батюшка часто ходит сюда. А стихов я никаких не писала!
— Ничего я не знаю, — отвечала сваха. — Просто передаю то, что изволил сказать господин Цюй. Да, вот еще что он говорил. Поскольку вы стихотворения не закончили, а после перенесенного волнения вам нелегко снова собраться с мыслями, господин Цюй сочинил для вас вторую половину стиха, которую и послал со мной. Он не уверен, что стихи удались, и просит вас внести исправления.
Девушка еще больше перепугалась. Теперь она почти была уверена в том, что Цюй небожитель. Сваха передала ей стихи. После первых же строк Сяньсянь покрылась холодной испариной. Молодому человеку и в голову не могло прийти, что его письмо произведет столь сильное впечатление. От изумления девушка приоткрыла свой алый ротик, чуть высунула язычок, однако не вымолвила ни слова. Как говорится: «Ароматная душа улетела к Бирюзовой реке»[138]. Справившись наконец с волнением, она проговорила:
— Теперь мне все ясно. Он не простой смертный, а небожитель. И если я отвергну его, неизвестно, кто достанется мне в мужья! Одно меня беспокоит. Как долго пробудет он на земле в человеческой оболочке? Может, не дождется свадьбы и улетит на Небо? Где мне тогда его искать?
— Такого случиться не может! Он говорит, что дух он не такой, как другие духи, поскольку воплотился в человека. Возможно, лет через сто после свадьбы оба вы примете облик небожителей-сяней и улетите вместе на небо. Наверняка так и будет!
— Тогда я передам ему свой неоконченный стих, а его стихотворение оставлю у себя. Это и будет нашим общим знаком согласия. Передайте господину Цюю, чтобы поторопился со сватами. Медлить нельзя! Что до меня, то клянусь быть верной своему слову всю жизнь. Если же я нарушу клятву, пусть господин Цюй, приняв облик владыки ада Яньло, утащит мою душу в преисподнюю! Пусть накажет меня!
Сводня взяла стихотворение и поспешила к Цюю. Радость его не знала границ. Все его помыслы были сейчас устремлены к Сяньсянь — только бы поскорее соединиться с ней. Но, как известно, счастье можно обрести лишь путем тяжких испытаний, если даже «человек со счастливой звездой»[139] не обманул небес. Сват, которого Цюй послал к Чжаню, вернулся и доложил :
— Господин Чжань по-прежнему не дает прямого ответа. Он обещает вернуться к этому вопросу после того, как получит письмо из столицы. Вообще он намекнул, что цзюйжэня в зятья не возьмет, только цзиньши.
На столичных экзаменах, как известно, могла произойти любая неожиданность, поэтому Цюй велел свахе еще раз поговорить с Сяньсянь, но не от его имени, а как бы по своей воле.
— Когда господин Цюй будет в столице, — сказала сваха, прийдя к Сяньсянь, — он непременно засвидетельствует свое почтение вашим братьям и попросит их поговорить с отцом о свадьбе. Но может случиться, что они, уважая волю родителя, предложат подождать до весенних экзаменов. Если же господин Цюй их не выдержит, то есть не окажется в списке сдавших, они найдут другого, более удачливого жениха. Что тогда делать? Подумайте и сообщите ему!
— Скажите ему, чтобы не волновался, — ответила девушка. — Ведь господин Цюй талантлив, и раз он сдал на цзюйжэня, значит, добьется и степени цзиньши. К тому же он не простой смертный и может сделать все, чего бы ни пожелал. Пусть покажет братьям хотя бы одно из своих чудес, самое незначительное. Кстати, они почитают Будду и высоко ценят даосских небожителей. Стоит им увидеть, что он отмечен особым знаком и способен отвести любую беду, как тотчас же дадут свое согласие. К слову сказать, я по той же причине обратила к нему свою душу и поклялась быть с ним до конца дней своих. Неужели небожитель не в силах устроить собственную свадьбу и его может обойти простой смертный?
— Правильно говорите, милая! — сказала сваха и пошла к Цюю. Она до сих пор не разгадала хитрости Цюя и каждое его слово принимала за чистую монету. Раз он дух, значит, может сделать все, так стоит ли беспокоиться?
Между тем молодой Цюй пребывал в сильной тревоге. Ведь в любой момент могла раскрыться правда. Поэтому предложение красавицы он принял скрепя сердце. «В моей женитьбе нет никакой уверенности! — думал он с тоской. — Чем я могу удивить ее братьев? Ведь я простой смертный, как и они, и в своих брачных делах должен полагаться лишь на себя и на сватов. Согласятся братья, все будет в порядке. Не согласятся — придется добиваться степени цзиньши. Видно, и для отца ее, и для братьев ученая степень — вершина мечтаний. Как только я получу право носить шелковую шляпу, они тут же дадут согласие. Ну а если мне не повезет на экзаменах и я окажусь в положении Сунь Шаня[140]? Что тогда? Тогда невеста уплывет у меня из рук, а раз так, то с какой стати я буду морочить людей, прикидываясь святым?»
Цюй отправился в столицу, нанес визит обоим братьям, после чего отправил к ним доверенного человека поговорить о свадьбе. Братья сказали, что надо дождаться результатов столичных экзаменов. Цюй Цзижэнь сделал все, чтобы добиться успеха. Единственным его желанием сейчас было как можно быстрее «воспарить к синим облакам»[141]. Недаром говорят: «Небо и Земля справедливы». Сочинение Цюй написал блестяще и занял второе место, о чем было объявлено на экзаменационном щите. Он снова послал сватов. Теперь ее братья непременно дадут согласие. Увы! Братья сказали, что среди сдавших экзамены, кроме господина Цюя, есть еще двое их земляков, которые в свое время сватались к их сестре. Поэтому сами они не могут решить этой задачи и напишут отцу. Пусть он с помощью гаданья сам выберет дочери жениха.
Цюй Цзижэнь заволновался. Что, если выбор падет не на него? Будь он дома, он поговорил бы с Сяньсянь, и вместе они нашли бы какой-нибудь выход. Но Сяньсянь далеко.
Цюй не стал ждать получения должности и с дозволения начальства вернулся домой.
В пьесе «Западный флигель»[142] есть песенка-двустишие, которая очень подходит к нашей истории. Позвольте мне ее прочитать:
«Ах, ради миленькой красотки
С игривым взором, юным станом,
С румяным, лепестковым ликом
И насурьмленными бровями
Он отказался от чертогов,
Достойных мудрого вельможи
С нефритовым роскошным залом
И золочеными конями»[143].
Итак, Цюй отказался от должности ханьлиня и поспешил в родные места, чтобы уладить дело со свадьбой. Сейчас он ни о чем больше не мог думать и был уверен, что добьется успеха. Но вопреки ожиданиям произошло так, как говорится в старой пословице: «Не хвастайся, что первым тронулся в путь; непременно найдется тот, кто опередил тебя!»
