Идзуми Сикибу - Идзуми Сикибу. Собрание стихотворений. Дневник
Вот как ответил принц:
111
«Страшилась,
Что молва твое имя подхватит?
Но, похоже, тебя
Больше всего волнует —
Кто станет тому причиной…
Вот отчего и меня подхватила волна гнева…»
Ясно было, что он просто подтрунивает надо мной, заметив, как я подавлена, однако, все-таки почувствовав себя уязвленной, я написала так:
«Ваше письмо еще больше огорчило меня. Ах, когда б я могла доказать…» И принц ответил:
112
«Не стану в тебе
Сомневаться, тебя упрекать
Тоже не стану —
Так решил, но сердце, увы,
Не желает мне подчиняться…»
А я написала ему:
113
«Нет, не хочу,
Чтобы ты утратил желанье
Меня упрекать.
Сомненья и мне знакомы,
Хоть так хочется верить тебе…»
Едва я успела отправить это письмо, как смерклось[196], и принц изволил пожаловать ко мне.
— Вы же знаете, — сказал он, — я не переставал сообщаться с вами, даже когда меня мучили подозрения: а вдруг все эти пересуды не лишены оснований?.. Ежели вас волнуют дурные толки, переезжайте.
Когда рассвело, он уехал.
От принца по-прежнему часто приносят письма, но сам он появляется чрезвычайно редко. Он не приехал даже в тот день, когда лил дождь и бушевал ветер. «Наверное, он не представляет себе, каково мне в этом пустынном жилище прислушиваться к стонам ветра…» — подумала я и, когда стемнело, отправила ему такое письмо:
114
«Тоскую одна,
Поблекли от инея травы.
Ветер осенний
Хотя бы шелест мисканта
Порой доносил до меня…»
Прочтя ответ принца, я обнаружила там такие слова:
«Ветер завывает так страшно… При мысли о вас щемящая печаль овладевает душой…
115
Травы поблекли
В пустынном твоем жилище,
Кроме меня,
Нет никого, кто спросит:
"Каково тебе в эту бурю?"
Невыносимо даже думать об этом…»
Я была приятно удивлена, увидев, что принц написал именно так… По своему обыкновению он прислал за мной карету — мол, нахожусь в тайном убежище, выполняя предписание о перемене направления[197], — и я поехала к нему, рассудив, что на сей раз лучше послушаться. Ночь и утро прошли в задушевных беседах, принесших рассеяние томительной тоске, одолевавшей меня последнее время, и во мне окрепло желание переехать, но поскольку дни удаления от скверны миновали, я вернулась в свое привычное жилище. Думы устремлялись невольно к сегодняшнему расставанию, которое показалось мне печальнее обыкновенного, и так тяжело стало у меня на душе, что я отправила принцу письмо:
116
«Томясь от тоски,
Подсчитала сегодня, и что же —
Немало прошло
Лун и лет, но только вчера
Не предавалась печали…»
Принц был растроган до глубины души и, вздохнув: «А ведь и я…», — ответил так:
117
«Позавчерашний
День прошел без тоски и печали,
За ним и вчерашний.
Вот бы средство найти, чтоб таким же
Стал для нас и сегодняшний день…
Я только и думаю, что об этом, но вотще… Решайтесь же…»
Однако, по-прежнему робея, я никак не могу собраться с духом и только все больше печалюсь, встречая рассветы и закаты.
Однажды вечером, когда на деревьях, прежде радовавших взор разнообразием красок, не осталось ни единого листочка, я сидела, глядя на безоблачно-ясное небо, освещенное прощальными лучами солнца, медленно исчезающего за краем гор, и так мне стало вдруг одиноко, что я, как всегда делала в таких случаях, написала принцу:
118
«Знаю, есть ты,
Неизменно готовый рассеять
Мою тоску.
Но вечерами каждая малость
Навевает такую печаль…»
Он же ответил:
119
«Вечерами
Всякий склонен печалиться,
Но первая ты
Об этом сказала, значит,
Тяжелее тебе, чем другим…
Одна мысль об этом заставляет сердце больно сжиматься. О, если бы я мог приехать к вам прямо сейчас…»
На следующее утро, в тот ранний час, когда иней особенно бел, от принца принесли еще одно письмо.
«Что вы теперь?» — спрашивал он, и я ответила так:
120
«Бессонная ночь
Позади, печально смотрю
На выпавший иней…
Право, нет ничего на свете
Безотрадней такого утра…»
От принца принесли новое послание, как обычно, полное самых трогательных излияний… Были там и такие слова:
121
«Когда я один
Вздыхаю все да вздыхаю,
Что в этом толку?
Вот если б сердце твое
Билось с моим согласно…»
Я ответила так:
122
«"Ты — это ты,
Я — это я" — так делить
Никогда бы не стала.
Может ли быть, чтобы розно
Бились наши сердца?»
Шло время, и вот однажды женщина, возможно, простудившись, занемогла, и, хотя никакой опасной болезни у нее не было, страдала она чрезвычайно, и принц время от времени посылал кого-нибудь справиться о ее здоровье. Скоро ей сделалось лучше, и однажды слуга, коего он послал наведаться о ее самочувствии, вернулся с таким письмом:
«Мне немного лучше… Понимаю, сколь я многогрешна, но так хочется еще на некоторое время задержаться…[198] И все же…
123
Оборвалась…
"Ну и пусть себе рвется" — смирилась,
Но весть от тебя —
И снова так жалко стало
Драгоценную эту нить…»[199]
«Я вне себя от радости… — ответил принц. — Ничего приятнее я давно уже не слышал…
124
Драгоценная нить
Разве может порваться?
Или друг другу
Мы не клялись, и сердца
Не связаны клятвой навечно?»
Пока мы вот так обменивались письмами, подошел к концу и этот год, и я решила, что весной…[200] В самом начале одиннадцатой луны, в день, когда падал густой снег, от принца принесли письмо:
125
«В век далекий богов[201] —
И тогда уже снег этот падал,
Он нам не внове.
Но тот, что выпал сегодня,
Обычным не назовешь!»
Я ответила так:
126
«“Первый снежок!”
Восхищаюсь им неизменно
Каждой зимой.
Лишь во мне — ничего необычного,
Только годы ложатся на плечи».
Такими бесполезными песнями обмениваясь, мы встречаем рассветы и закаты.
Сегодня от принца принесли письмо: «Измученный неизвестностью, я совсем уже собрался было навестить вас, — пишет он, — но предстоит сочинять китайские стихи…»
Я ответила:
127
«Если нет у тебя
Минуты досужей, сама я
К тебе поспешу.
Узнать бы, куда ведут
Поэзии тайные тропы».
Принц был приятно удивлен и ответил так:
128
«Ко мне поспеши,
В скромном моем жилище.
Дорогу к стихам
Тебе укажу, да и к встречам,
Быть может, откроется путь».
А однажды, когда на землю лег особенно белый иней, принц прислал человека с вопросом: «Что вы можете сказать об этом инее?», и я ответила:
129
«Ведь это же я —
Тот бекас, что в зябкую ночь[202]
Перья ерошит.
Которое утро встречаю,
На иней холодный глядя…»
А в другой день лил дождь, и я написала:
130
«Сколько дождей
Пролилось, сколько раз снег
Ложился на землю…
Позабыв о сне, по утрам
Гляжу на холодный иней».
В ту ночь принц изволил пожаловать и, как это обыкновенно бывало, обратил ко мне мимолетно-зыбкие речи, а среди прочего сказал, печально вздыхая:
— Боюсь, вам не придется по нраву, ежели, поселив вас в своем доме, я стану оставлять вас в одиночестве, отлучаясь куда-нибудь, или, скажем, сделаюсь монахом?..
«Что тревожит его душу? — подумала я. — Неужели он и в самом деле помышляет?..» Сердце мое печально сжалось, и я невольно разрыдалась. Тихо сеялся мелкий дождь, больше похожий на снег. Ни на миг не смыкая глаз, принц нежно утешал меня, клялся, что не только в этом мире… «Я решилась показать ему всю глубину своих чувств, — думала я, — видя, как трогательно он нежен, настолько, что никакие толки не отвращают от меня его сердца… А если он действительно?.. Что ж, тогда и я…»[203] Удрученная этой мыслью, я не могла вымолвить ни слова, только тихонько плакала, и, увидев это, принц сказал:
