Автор неизвестен - Древневосточная литература - Удивительные истории нашего времени и древности
Лу Нань, этот удивительный человек, даже и не подумал о том, что имеет дело с человеком мелочным и мстительным. Начальник уезда несколько раз приглашал к себе поэта, а тот так и не удостоил его своим визитом. Другой бы прекратил дальнейшие попытки к сближению, а этот во что бы то ни стало хотел добиться своего.
Убедившись в том, что Лу Нань не хочет притти к нему, начальник уезда решил сам нанести ему визит. Чтобы наверняка застать поэта дома, он предварительно послал к нему слугу с запиской, в которой просил Лу Наня назначить ему день встречи. Слуга тотчас же направился к поэту.
— У меня срочное поручение от начальника уезда, проводи меня к твоему хозяину, — обратился слуга к привратнику, протягивая ему записку от начальника уезда. Привратник принял записку и, не смея медлить, впустил слугу в сад и повел к хозяину.
Посыльный огляделся по сторонам. Сверкали воды озер, обрамленные зеленью кустов. Из-за них виднелись синие горы; бамбуки и раскидистые ветви деревьев переплетались друг с другом, то скрывая, то обнаруживая свою прелесть, а пение птиц среди деревьев напоминало музыку. Слуга, никогда еще не видавший такой красоты, чувствовал себя как в раю. Радости его не было предела.
«Неудивительно, что мой господин хочет здесь поразвлечься, — подумал он про себя. — Какое прекрасное место! А мне-то как повезло, что я попал сюда! Кто хоть разок взглянет на такую красоту, сможет смело сказать, что не напрасно прожил свой век».
Слуга шел вслед за привратником по саду и все не мог налюбоваться его красотой. Они шли извилистыми тропинками среди цветов, проходили мимо множества беседок-террас и, наконец, дошли до той части сада, которая была сплошь засажена сливами. Сливы цвели, и белые лепестки чистым снегом покрывали все кругом, наполняя воздух нежным ароматом. Среди цветов возвышалась восьмиугольная беседка с красными занавесами, лазурной черепицей, разрисованными перекладинами и резными перилами. В беседке висела доска, на которой были написаны три большие иероглифа: «Беседка яшмового сияния». Места для гостей занимали несколько человек, которые, любуясь цветами, пили вино.
Красивые разодетые служанки играли на музыкальных инструментах и пели, отбивая такт в *пайбань. По этому поводу можно здесь привести стихи ученого *Гао:
Тем деревьям бессмертия расти бы
Лишь в садах *Си Ван-му подобало.
Кто же здесь-то, в долине *реки,
Насадил их повсюду-повсюду?
Там, где горы, как снегом, покрыты
Цветом слив, отдыхает отшельник.
И, купаясь в сиянии лунном,
Меж деревьев красавица бродит.
Тень редка в бамбуках, чуть прикрытых
Шелестящей от ветра листвою.
И весна даже мшистые кочки
Ароматом цветов напоила.
Нет *Хэ Яня, и нет больше песен,
Чтоб воспеть эту прелесть цветенья;
И как жаль, что от ветров восточных
Начинают цветы осыпаться.
Привратник и слуга остановились у входа в беседку. Когда песнь была закончена, привратник вручил своему хозяину записку начальника уезда, а слуга Ван Цэня обратился к поэту со следующими словами:
— Мой господин велел мне низко поклониться вам и передать, что, раз вы не удостоили его своим визитом, он сам намерен посетить вас. Он только боится, что может не застать вас дома и тогда опять лишится возможности повидать вас. Поэтому мой господин просит, чтобы вы назначили ему день свидания. Кроме того, мой господин слышал о вашем прекрасном саде, и он не прочь воспользоваться случаем, чтобы погулять в нем.
Как тут было отказать! Выходило, что начальник уезда не только не обиделся на поэта за то, что тот так и не посетил его, несмотря на настоятельные просьбы, но, больше того, сам решил притти с визитом. Лу Нань невольно задумался: «Что ж, хоть он и слывет жадным и подлым, но как ни как он занимает должность *„отца и матери народа“; если он сумел сломить свою гордость — это уже хорошо. Откажи я ему и на этот раз, скажут, что я человек мелочный и не умею вежливо обходиться с людьми. С другой стороны, он простой чиновник, и уж, конечно, в литературе ничего не смыслит; что понимает он, например, в глубине стихов *„ши“ или „люй“. Можно было бы заговорить с ним о канонических книгах, но и в этом вопросе он тоже наверняка окажется невеждой. Ведь *классических книг он и в глаза не видел. Добился нечестным путем звания и степени, о которой мог бы мечтать лишь во сне, и доволен собою. Откуда ж ему знать что-нибудь о стихах или канонических книгах! Если заговорить с ним о философии, о буддизме, то тут уж он совершенно ничего не поймет. А если обо всем этом нельзя с ним говорить, то тогда какой же вообще интерес с ним разговаривать? Лучше уж его не принимать совсем». Долго еще думал об этом Лу Нань, но так и не мог решить, как ему поступить: и отказать ему было неудобно, и принять не хотелось. Размышления Лу Наня прервал слуга-подросток, поднесший вино. Поэта сразу осенило: «Если он умеет пить, то, пожалуй, не так уж заметно будет его невежество».
— Умеет ли твой господин пить, — спросил Лу Нань у слуги начальника уезда.
— Для моего хозяина в вине — вся жизнь. Как же ему не уметь пить!
— Сколько же он может выпить?
— Если только возьмет рюмку в руки, то пьет всю ночь напролет и не остановится до тех пор, пока не будет мертвецки пьян. Как я могу сказать, сколько он может выпить!
Лу Нань в душе был доволен: «Ну, раз этот невежда умеет пить, воспользуемся хотя бы этим». Поэт велел мальчику-слуге принести *визитную карточку и протянул ее посланцу начальника уезда.
— Если твой хозяин хочет притти сюда отвлечься от дел, то теперь самое подходящее время: цветы слив совсем уже распустились. Попроси его завтра же притти, а я здесь приготовлю вино для встречи.
Получив от поэта ответ, посланец распрощался и ушел. Привратник сопровождал его до ворот.
Начальник уезда, узнав о приглашении Лу Наня, очень обрадовался и собрался на следующий день отправиться к поэту любоваться цветением слив. Но случилось так, что поздно вечером ему доложили, что новый областной инспектор по пути к месту службы остановился в уезде Цзюньсянь. Ван Цэню пришлось среди ночи направиться в уездное управление, чтобы засвидетельствовать высокому начальнику свое почтение. К поэту был послан слуга с сообщением о том, что начальник не сможет притти. Ван Цэнь поехал провожать инспектора и вернулся домой только через несколько дней. К этому времени слива почти совсем уже отцвела:
Лепестки в беспорядке с цветов опадали,
Ароматным ковром устилая ступени,
И одни за другими, подобные яшме,
Вкруг узорных перил в легком вихре порхали.
Начальник уезда в душе даже был доволен, что он не сумел, как было решено, притти к поэту: он надеялся, что теперь поэт сам пригласит его к себе. Откуда ему было знать, что Лу Нань, решившийся послать приглашение только после долгих колебаний, теперь, получив отказ, просто махнет на него рукой и уж, конечно, не подумает приглашать его снова.
Незаметно подошла середина весны. Начальник уезда вновь собрался к Лу Наню полюбоваться весенним цветением его сада и послал человека предупредить об этом поэта. Слуга, переступив ворота дома Лу Наня, увидел роскошный сад: зелень деревьев напоминала сотканную парчу, трава зеленым ковром спускалась к воде, слышались крики иволг, щебетание ласточек, повсюду порхали бабочки, трудились пчелы. Куда ни глянешь — красота необычайная. Свернул на тропинку, проложенную меж персиковых деревьев: как клочки разорванной на тысячи кусочков багряной зари, как сотни рядов красной парчи, алели деревья цветами персика. Картина была действительно прекрасная:
Весь лес зеленый заалел —
То персиков цветы раскрылись;
Сгустились краски, прелесть их
Повсюду, сколько взора хватит;
Навеяв чувство мне любви,
Цветы раскрылися в улыбке.
Уж сколько раз цветенье их
Мне о рассвете говорило!
Лу Нань с гостями сидел среди цветов. *Вся компания занималась тем, что била в барабаны, громко пела и пила вино. Слуга начальника уезда протянул Лу Наню визитную карточку начальника уезда и объяснил цель своего прихода.
Поэт, находясь под хмельком в хорошем настроении, решил принять Ван Цэня.
— Возвращайся и скажи своему хозяину, что если он хочет, пусть тотчас же и приходит, незачем договариваться о другом дне, — сказал он слуге.
— Вот уж не годится! — в один голос запротестовали гости. — У нас сейчас самый разгар веселья. Его приход очень нас стеснит: разве сможем мы при нем исчерпать свою радость? Лучше бы назначить ему другой день.
— Вы правы, пусть тогда приходит завтра, — согласился поэт и отослал слугу с запиской, в которой приглашал начальника уезда притти к нему на следующий день.
