Ватсьяяна Малланага - Кама Сутра
Еще значительнее роль Камы в эпосе и лирике. К его образу неоднократно прибегают великие эпические поэмы — «Махабхарата» (где он, например, сравнивается с ненасытным пламенем, ср. VI. 31.11, а также XII. 167.33 и сл.; XIV. 13.12 и сл. и др.), «Рамаяна», пураны, Его называют сыном богини счастья и красоты Лакшми, его супруга — Рати («любовная страсть»), его младший брат — Кродха («гнев» — ср. К 22.40 и сл.), его дочь — Тришна («жажда») и т. д. Кама почитался также одним из вишведевов — божеств, которым поклонялись при жертвоприношениях душам предков и ежедневно подносили часть пищи. Бога любви изображали юношей, восседающим на попугае (также — на колеснице). В руках у него лук из сахарного тростника с тетивой из пчел и пятью стрелами из цветов. На его знамени изображено фантастическое морское чудовище (макара), во чреве которого он, согласно преданию, жил некоторое время. Кама наделен множеством эпитетов: Манматха («смущающий душу»), Манасиджа («родившийся в душе»), Мадана («опьяняющий»), Шамантака («губитель покоя»), Шрингарайоии («источник наслаждения») и т. д. Пренебрегать дарами Камы считалось нечестием, заслуживающим кары: герой «Махабхараты» Арджуна, отвергший любовь небесной девы Урваши, был наказан за это. Древнеиндийская литература неоднократно возвращается к подобному мотиву: героя предупреждают, что он тяжко согрешит, если не ответит взаимностью влюбленной в него женщине. В популярном сборнике рассказов «Шу-касаптати» («Семьдесят рассказов попугая») сказано: «Когда прекраснобедрая, томимая любовью, сама пришла к мужчине, то он пойдет в ад, убитый ее вздохами, если не насладится ею».[10]
Культ эмоционального, любовного начала сыграл во многом определяющую роль в почитании бога Кришны как воплощения любви (мифы о Кришне и пастушках), в различных течениях бхакти (bhakti), которые выдвигали любовную преданность, подчас откровенно чувственного характера, как путь к постижению божества. Первостепенное значение придавалось символике мужских и женских гениталий (соответственно: лингам — божественное творческое начало; йони — природная энергия, содействующая его проявлению) в почитании бога Шивы, в мифологии и обрядности отдельных сект и тантристских культах.[11]
Велика роль соответствующих символов к сюжетов в древнеиндийском изобразительном искусстве (храмовая скульптура Кхаджурахо, Конарака и др.), надо полагать, несущих важную функцию в системе индуизма[12] и одновременно находящих себе параллели в «Кама-сутре» (см. далее, примеч. к 13.1 и сл.). Все эти факты, засвидетельствованные многочисленными литературными и иконографическими источниками и имеющие параллели в других культурах (как первобытных, так и достаточно развитых), показывают, сколь значительное место занимала кама в древней и средневековой культуре Индии, сколь тесно она была связана с идеями индуизма. Это позволяет лучше понять место науки о каме (камашастра) в ряду других древнеиндийских научных дисциплин, пойять оправданность и закономерность многовековой традиции этой науки, на протяжении тысячелетий передававшейся индийцами из поколения в поколение.[13]
Отдельные сведения о подобной традиции мы узнаем прежде всего из самой «Камасутры». Характерная легенда возводит науку камы к творцу мира Праджапати, преподавшему ее наряду с наставлениями в дхарме и артхе. Следующее мифическое звено — слуга Шивы Нандин, возвестивший эту науку «в тысячу частей» своему господину. Дальнейшие сведения носят уже более достоверный характер. Ауддалаки Шветакету сокращает наставление Нандина до пятисот частей, а затем Бабхравья Панчала — до ста пятидесяти. Семь разделов этого наставления (совпадающие с разделами К) были затем изложены соответственно Чараяной, Суварнанабхой, Гхотакамукхой, Гонардией, Гоникапутрой, Датта-кой и Хучумарой. Ватсьяяна же, согласно его собственному свидетельству (1,19; ср. 64.56), для удобства пользования свел эти сочинения воедино, использовав также наставления Бабхравьи. Так или иначе, его труд, можно полагать, является ранним из дошедших до нас трактатов о каме. Не останавливаясь на всех, по-видимому, довольно многочисленных памятниках этого рода, значительная часть которых известна нам лишь по названию (таких названий насчитали в свое время около сотни), мы упомянем здесь отдельные более известные трактаты, созданные уже гораздо позже К.
По всей видимости, до XIII в. Коккокой была составлена «Ратирахасья» («Тайна любовной страсти»; иначе — «Кокашастра»). Здесь 10 частей, изложенных изысканными стихотворными размерами. Порядок изложения в целом соответствует К; при этом автор ссылается на Ватсьяяну и другие авторитеты. Книга эта неоднократно комментировалась и поныне пользуется большой популярностью в Индии. Другой трактат — «Панчасаяка» («Пять стрел [бога любви]») Джьотиришвары. Последний жил, по-видимому, не раньше XI и ее позже XIII в. Его сочинение насчитывает около 600 строф и делится на пять книг. Видимо, еще позже, в XV в., была создана «Анангаранга» («Арена Ананги», т. е. бога любви) Кальянамаллы в 10 частях, 446 строфах. Небольшой трактат в 60 строфах — «Ратиманджари» («Цветочный куст любовной страсти») принадлежит Джаядеве (который вряд ли идентичен знаменитому творцу «Гитаговинды»), Можно назвать также «Рати-шастру» («Наука любовной страсти») Нагарджуны; «Шригаради-пику» («Светильник страсти») Харихары и др. Отдельные трактаты в рамках этой традиции создаются уже в новое время, в XVII–XVIII вв. и еще позже.
Произведения эти обычно охватывают тот же крут вопросов, что и К, несколько варьируя порядок изложения. По большей части они уступают ей в полноте сведений, хоть и в отдельных деталях содержат интересные дополнения к ней. Таковы, например, сведения «Ратирахасьи», «Панчасаяки», «Анангаранги» и других трактатов о четырех типах женщин, о соответствующем обращении с ними, о некоторых «тайных средствах» (ср. примеч. к 6.1 и сл).
Об авторе К, Ватсьяяне Малланаге (Vatsyayana Mallanaga), нам известно очень мало. Очевидно, он был из брахманов, Мал-ланага — его личное имя, Ватсьяяна — фамильное.[14] Традиция называла его аскетом (муни, букв, «молчальник»). Вероятно, он жил в западной части Индии; возможно, в столице Аванти Уд-джайне — большинство его географических сведений, причем, как полагают, наиболее достоверных и известных ему непосредственно, а не из вторых рук, относится к этим областям. Время жизни Ватсьяяны (и соответственно датировка К) может быть уточнено, с одной стороны, благодаря реминисценциям самого текста, с другой — на основании косвенных свидетельств и упоминаний. Среди источников, использованных Ватсьяяной, были, по-видимому, наряду с «Артхашастрой» (см. ниже) законодательства Васиштхи, Баудхаяны, «Законы Ману», Вишнусмри-ти — см., например, К 19.30; 31.29 и др., — т. е. тексты, складывавшиеся в первых веках до н. э. К 2.48, возможно, является цитатой из грамматики II в. до н. э. Патанджали. Не исключено, что упоминаемые Ватсьяяной сюжеты легенд об Ахалье, Авимараке, Шакунтале (ср. 47.14) могли быть известны ему из сочинений знаменитого буддийского автора Ашвагхоши (ок. II в. н. э.) — кстати, последний упоминает камашасгпру среди наук, которым обучался Будда, — и драматурга Бхасы (ок. III в. н. э.). Более существенно для определения terminus post quern К упоминание о царе Шата-карни Шатавахане из Кунталы (15–16.28), правившем, вероятно, на рубеже нашей эры. Свидетельство о царе Котты Абхире (48.30; ср. 49.34), скорее всего, относится к III в. н. э.; примерно о том же периоде говорят упоминания о царях Андхры, Ватсагулмы, Видарбхи, Саураштры (48.32–36) — полагают, что подобные данные связаны с раздробленностью соответствующего района Юго-Западной Индии, а это могло быть после ослабления династии Шатаваханов, но до возвышения династии Гупт (о которой К не упоминает). С другой стороны, упоминание о Ватсьяяне мы находим. в известном сборнике басен «Панчатантре», причем, быть может, не случайно, — не в сравнительно ранней редакции этого сборника, восходящей, видимо, к III–IV вв. н. э., а в более поздней обработке (Textus simplicior, 1.5).[15] Сочинения Калидасы (ок. V в. н. э.) обнаруживают явное знакомство с отдельными деталями учения о каме, и не исключено, что источником его знаний была именно К.[16] Одним из первых упоминает «Камасутру» писатель Субандху (ок. VI в.). Определенно был знаком с нею драматург Бхавабхути (первая половина VIII в.). В целом, если подытожить эти данные, есть основания полагать, что автор «Камасутры» жил не раньше I и не позже VI в. В этом промежутке и заключены известные нам датировки, часто не совпадающие друг с другом. Согласно достаточно осторожным соображениям X. Чакладара, сравнительно надежней отнести «Камасутру» к III–IV вв. Читателя, впрочем, не должна удивлять подобная приблизительность. Таково состояние древнеиндийской хронологии, и К здесь не исключение.
