Инаятуллах Канбу - Книга о верных и неверных женах
На другой день, когда солнце появилось с востока, словно брахман с золотым зуннаром из храма, пять женщин собрались у водоема, и та обманщица рассказала, как провела она мужа, и все похвалили ее.
Третье свидание
На третий день из тех пяти женщин одна, которая в коварстве превосходила самого Иблиса, решила взяться за брахмана и повела его с собой. Она оставила его в укромном месте, а сама вошла в дом. Там она притворилась, будто у нее сильная резь в животе, такая, что душа вот-вот готова покинуть телесную оболочку. Она сказала мужу:
— Может быть, я поела чего-нибудь и отравилась или же кто-нибудь сглазил меня во время еды… Но как бы там ни было, я испытываю смертельные боли.
Она притворно прикладывала руки к животу и кривила лицо. Муж очень любил жену, он испугался и стал утешать ее.
— Потерпи немного, — говорил он, — я сейчас пойду к лекарю и попрошу у него лекарство.
А хитрая жена говорит ему:
— Не отходи от меня, ибо твое присутствие придает мне силы. Спрячься за завесой, а я позову соседку, которая умеет лечить такие болезни.
Муж спрятался за завесой и стал молиться богу, чтобы жена его выздоровела, а она послала за брахманом служанку, велев ему войти в дом, накинув на голову женскую чадру. Брахман, еще мало вкусивший запретного плода, немедля вошел в чадре в комнату и так стал лечить ее, что боль вскоре исчезла. А женщина с дьявольской натурой в самом разгаре страсти еще просунула голову за завесу, положила ее на колени мужу и попросила погладить ее лоб. Когда лихой конь брахмана устал и начал спотыкаться, женщина встала и сделала мужу знак отойти в уголок. Тогда брахман, утоливший страсть, выбежал из комнаты и пошел туда, где ему было приготовлено место, а бесстыжая и проклятая женщина осталась дома, вся раскрасневшаяся от счастья, и стала хвалить в самых нежных выражениях соседку, муж же присоединил к ней свой голос.
На другой день, как было условлено, все собрались у водоема, и эта женщина позвала брахмана и при нем рассказала подругам, как было дело.
Четвертое свидание
Четвертая женщина, от стрел коварства которой на пятом небе [57] небесный воин-тюрок [58] дрожал от страха, словно осиновый лист, обратила свое внимание на скитавшегося по чужбине брахмана и послала его в сад, сама же, придя домой, сказала своему благородному мужу:
— В саду нашего знакомого есть пальма, финики на ней растут сочные и сладостные. Но самое удивительное, что, взобравшись на нее, видишь всякие чудеса. Давай-ка пойдем сегодня к этой пальме, взберемся на нее и нарвем фиников, заодно и чудеса посмотрим.
Она наговорила при этом столько ласковых и льстивых слов, что муж согласился, пошел с ней к чудесной пальме и полез наверх. Она же подозвала знаками брахмана, который сидел в ожидании в дальнем уголке сада. Брахман, который уже понаторел в таких делах, не задумываясь побежал к ней и пустил свой финик в ее пшеницу. Муж, видя с дерева, что его жена творит такую мерзость, закричал в ярости:
— Эй, скверная блудница! Что это за разврат?
Но жена не проронила в ответ ни слова, и муж, еще больше разгневавшись, стал спускаться с дерева. Тогда брахман погнал своего коня еще быстрее, а потом слез с серебряной рогатки и пошел своей дорогой.
Воистину, счастье в проворности и расторопности.
Жена, пока муж спускался, натянула шаровары и сказала:
— Ты что, с ума спятил, обезумел? Что ты кричишь зря и позоришь нас? Разве есть здесь другой мужчина, кроме тебя? Чего ради ты обвиняешь меня в разврате?
Муж не увидел никого в саду, остановился как вкопанный и подумал: «По-видимому, здесь таится какое-то чудо. Да и разве решится самая последняя потаскуха предаться в присутствии мужа такому мерзкому греху?» Хитрая и лукавая жена догадалась по его виду, что он сомневается, и повела дерзкие и шутливые речи. Она тут же подоткнула подол платья и полезла на пальму.
Когда она поднялась повыше, то вдруг закричала сердитым голосом:
— Эй, муж! Что это за мерзкий разврат? Зачем ты обнимаешь этого юношу? Если уж твое злосчастие совратило тебя с истинного пути, то предавался бы такому постыдному греху вдали от людских глаз. А ты, видно, позабыл совсем о стыде, что так поспешил заняться этим!
— Не кричи зря, жена, — отвечал снизу муж. — Успокойся, это свойство пальмы. Каждый, кто взберется на нее, видит оставшегося внизу в разгаре блуда.
Хитрая жена быстро спустилась с дерева и сказала:
— Чудные места в этом саду: можно и фиников поесть и посмотреть на чудеса.
— Да уж, сад чудесный — человек зря обвиняет своего ближнего в разврате, — вторил ей муж.
Итак, эта женщина с дьявольской натурой, хотя и совершила на глазах мужа мерзкий грех, вернулась домой целой и невредимой. На другой день подруги по своему обыкновению собрались у водоема, и она позвала брахмана и рассказала всем, как ловко надула мужа.
Пятое свидание
Пятая женщина, от коварства которой Иблис готов был искать убежища у Аллаха, увела с собой брахмана с того сборища блудниц. Она научила его кое-каким уловкам, а сама вошла домой, притворилась, что повредилась в уме, и принялась городить всякую чушь. В это время брахман, как подговорила его женщина, вошел в дом с книгой под мышкой и заявил:
— Я искусный и прославленный лекарь. Могу лечить любые болезни.
Муж не медля ввел брахмана в свои покои и оказал ему наивеличайшее уважение, какое только можно представить, усадил его в самом почетном месте, а потом показал ему больную. Брахман пощупал пульс женщины и сказал:
— Тело твоей жены абсолютно здорово, но в ней сидит сильный джинн, и ею овладело безумие. Она или спасется от этого джинна, или погибнет.
Родственники жены стали умолять лекаря:
— О благородный муж! Эту болезнь ты можешь вылечить. Ради бога, постарайся и не покидай нас в отчаянии.
— Хоть я давно уже бросил врачевать такие болезни, — ответил лекарь, — но мне жаль эту молодую женщину и ее родственников, а вознаграждениями я себя не оскверняю. Я постараюсь ее спасти.
Промолвив это, лекарь велел вымести и окропить водой комнату, бросить в огонь алоэ и побольше роз. Потом мудрый лекарь принялся жечь вместе с алоэ и бумагу и направил струю дыма в нос больной, отчего она стала часто дышать. Тут джинн сильно заволновался и произнес изнутри:
— Эй, глупец! Не усердствуй понапрасну, ибо я не тот, над чьей крышей может пролететь птица, подобная тебе. Меня зовут Фарнас, мне подвластно сто тысяч джиннов, и ни один из них не смеет преступить мою волю даже на волосок. Таких, как ты, служителей страсти я поил напитком смерти. Пожалей дорогую жизнь и беги, покуда у тебя есть ноги, а не то я велю подвластным мне джиннам изничтожить тебя.
Слыша такие слова, присутствующие затрепетали от ужаса, а лекарь ответил:
— А я не тот, за кого ты меня принимаешь. Не питай пустых надежд. Если хочешь остаться в живых, то немедленно оставь эту невинную женщину, а не то я посажу тебя в бутылку [59], буду жарить на огне и подвергать страшным пыткам.
Между лекарем и джинном — а это на самом деле была та женщина, от коварства которой ифрит убегал на расстояние столетнего пути, — происходила такая перепалка. Наконец, лекарь отошел и объявил:
— Это великая борьба, и мне нужно произвести много вычислений и претерпеть много трудностей, прежде чем я одолею этого джинна.
Все родственники женщины пали к его ногам и стали умолять:
— Сотвори доброе дело, окажи нам великое благодеяние, сделай всех нас своими рабами! Помоги ты этой несчастной и вылечи ее.
Лекарь стал утешать и успокаивать их, а потом вышел из комнаты.
Когда же горизонт снес золотое яйцо-солнце, то искусный лекарь смешал с шафраном несколько голубиных яиц, влил туда несколько капель крови белой утки, принес все это к родственникам больной и велел им закрыть сосуд крышкой и поставить на огонь. Вокруг него собрались люди. Когда содержимое сосуда закипело, женщина страшным голосом вскричала:
— Горю, ради бога, сжалься надо мной, больше я никогда не войду в эту женщину!
Она повторила эти слова еще раз, и лекарь заявил:
— Если поклянешься своей верой и дашь слово, то спасешь свою жизнь.
А женщина подошла к лекарю и сказала ему на ухо, какие еще хитрости придумать. Тогда лекарь велел родственникам снять сосуд с огня и закопать в землю, а джинна спросил:
— Ну, что тебе нужно?
— Пусть меня облачат, — сказала женщина голосом джинна — а она и была джинн, — в самые роскошные одеяния и надушат самыми прекрасными благовониями, потом пусть посадят в паланкин с занавесками. При этом пусть играют музыканты и поют певцы. Пусть четверо рабов поднимут на плечи паланкин и семь раз пронесут вокруг дома.
— Хоть все это и подобает твоей царской особе, — возразил лекарь, — но у этих бедняков нет ничего такого. Откажись-ка ты от этой просьбы и облегчи мне дело.
