Бо Ли - Пейзаж души: «Поэзия гор и вод»
«Дух осени Жушоу злато жнет…»
Дух осени Жушоу злато жнет,
Над морем — месяц, тонкий, как струна,
Кричит цикада и к перилам льнет,
Печали нескончаемой полна.
Где исчезает ряд блаженных дней?
Дает нам Небо перемены знак,
Осенний хлад рождает ветр скорбей,
Сокрылись звезды, бесконечен мрак.
Мне грустно так, что лучше помолчать
И в песне до зари излить печаль.
Стихотворение № 32 цикла «Дух старины», 753 г.
Жушоу: дух 7 месяца года по лунному календарю, первого месяца осени, увядания, начала жатвы; изображается летящим на двух драконах и со змеей за левым ухом. Злато: золото (металл) как один из пяти основных элементов китайского мироустройства соотносится с западом и осенью. Месяц, как струна: традиционный образ молодого месяца, изогнутого, как лук с натянутой тетивой; стоящее в этой строке слово «море», скорее всего, обозначает не море как таковое, а озеро — тоже бескрайний водный простор, тем более что в это время Ли Бо находился в Цюпу, где осенью реки и озера сливаются в огромный массив воды.
«Взойди на гору, посмотри окрест…»
Взойди на гору, посмотри окрест —
Твой взгляд просторы мира не окинет.
Но хладный иней падает с небес,
Осенний ветер бродит по пустыне.
Краса цветов уходит, как поток,
Весь мир вещей плывет волной бегучей,
Еще сияет солнце, но потом
Угаснет в неостановимой туче.
Платан обсижен стаей мелких птах,
А Фениксам остался куст убогий…
Ну, что ж, мечом постукивая в такт,
Уйду я в горы… Так трудны дороги!
Стихотворение № 39 цикла «Дух старины», поздняя осень 743 г.
Платан-Феникс: традиционное противопоставление как образ испорченного мира, сошедшего с праведного Пути, ведь в мире, следующем законам Дао, на благородном платане гнездятся благородные Фениксы, а колючие кусты — для ничтожных мелких птах. Отбивать такт ударами по мечу: сюжет из хроник Воюющих царств о Фэн Сюане, который за неимением музыкального инструмента аккомпанировал себе ударами по лезвию меча и пел о своей бедности, надеясь на милосердие сюзерена; в дальнейшем это выражение стало употребляться для характеристики человека, попавшего в трудное положение, но не теряющего надежды. Трудны дороги: в антологии «Юэфу» есть песня, в которой говорится о тяготах жизненного пути и горечи разлуки; в стихотворении самого Ли Бо с таким же названием акцентируются не препятствия, а воля к их преодолению (перевод см. в сб. «Книга о Великой Белизне», М., 2002, с.321).
«Зеленой плетью слабой повилики…»
Зеленой плетью слабой повилики
Ствол кипариса плотно оплетен,
Ведь без него одна она поникнет,
Ее поддержит в стужу только он.
А дева-персик? Ей ли быть забытой,
Одной сидеть, над виршами вздыхать?
Горят, как яшма, юные ланиты,
Черна волос уложенная прядь…
Но если господин мой охладел —
Каким же горьким станет мой удел!
Стихотворение № 44 цикла «Дух старины», 743 г.
«В саду востока персики цветут…»
В саду востока персики цветут,
Улыбчиво раскрывшись ясным днем.
Весенний ветр их овевает тут,
Подпитывает солнышко теплом.
Не дев ли прелесть на ветвях горит?
Увы мне, силы лишены цветы:
Драконов Огнь осенний опалит —
И не сыскать былой красы следы.
А там, на холмах юга, есть сосна —
Под свист ветров стоит себе, одна!
Стихотворение № 47 цикла «Дух старины», 743 г.
Восточный сад: в поэзии часто это метоним императорского дворца. Драконов Огнь: другое название созвездия Сердца (в современной астрономии — созвездие Скорпиона), одного из 7 созвездий Синего Дракона, расположенных в восточной части небосклона, состоит из 3 звезд; к осени оно перемещается ближе к западу; метоним самой осени.
Пою на реке
Магнолия-весло, ствол грушевый — ладья,
Дуда златая, яшма-флейта на борту,
Из жбана в чаши льет душистая струя,
И чаровницы заскучать нам не дадут.
Ждет Журавля святой, чтоб на него залезть,
А я, беспечный странник, среди чаек — свой.
Цюй Пина оды унеслись до самых звезд,
А царский терем занесен давно землей.
Возьмусь за кисть — дрожат все пять святых вершин,
Стих завершен — мой смех взлетает к небесам.
Когда бы знатность, власть уж были столь прочны,
Несла б меня Ханьшуй не к морю, а назад.
759 г.
Ханьшуй: река в пров. Шэньси, которая течет на юго-восток и у Ханькоу впадает в Янцзы.
«Мой меч при мне, гляжу на мир кругом…»
Мой меч при мне, гляжу на мир кругом:
На нем лежит дневная благодать,
Но заросли скрывают дивный холм,
Душистых трав в ущелье не видать.
В краях закатных Феникс вопиет —
Нет древа для достойного гнезда,
Лишь воронье приют себе найдет
Да возится в бурьяне мелкота.
Как пали нравы в Цзинь! Окончен путь!
Осталось только горестно вздохнуть.
Стихотворение № 54 цикла «Дух старины», 753 г.
Меч: в данном контексте это атрибут не столько воина, сколько судьи, дающего оценку падению современных нравов (Чжуан-цзы в гл. «Отучил фехтовать» среди функций боевого меча называет и такую — «определяет преступления и достоинства»). Края закатные: здесь имеется в виду Западная столица — Чанъань. Воронье: в традиционной философско-поэтической образности Китая часто появляется противопоставление волшебного Феникса, живущего на благородном платане, и ворон с воробьями (или других мелких птах), чье место в бурьяне и терновнике, но так происходит лишь в мире, живущем по правильным законам, там же, где законы извращены, благородные деревья заселены птичьей мелкотой, а для Феникса места нет. Нравы в Цзинь: поэт Жуань Цзи (3 в.), сетуя на падение устоев в государстве, часто садился в конный экипаж и, рыдая, гнал, не разбирая дороги; устойчивое словосочетание «путь исчерпан» указывает именно на этот сюжет, и упомянут он для откровенного намека на современную Ли Бо ситуацию.
«За небом Елан. Как дорога туда далека!»
Не всегда пути Ли Бо определялись его доброй волей и собственными устремлениями. Оклеветанный, брошенный в тюрьму, усилиями друзей замененную ссылкой, он пишет в дороге горькие стихи, вспоминая о покинутом доме и ощущая печаль, разлитую в природе.
С пути на юг в Елан посылаю домашним
За небом Елан. Как дорога туда далека!
Наш лунный холодный шатер опустел так нежданно!
Вон северный гусь возвращается сквозь облака,
А я — все на юг, не дождавшись вестей из Юйчжана.
759 г., весна
Елан: область в р-не совр. уезда Чжэнъань близ г. Гуйчжоу, куда был сослан Ли Бо. Лунный шатер: реминисценция из Цао Чжи, где говорится о горюющей одинокой женщине, здесь имеется в виду дом Ли Бо, где осталась жена с детьми. Юйчжан: местность близ совр. г. Наньчан в пров. Цзянси, где в то время жила семья Ли Бо.
Спозаранку выезжаю из города Боди
Покинул поутру заоблачный Боди,
К Цзянлину сотни ли челн мигом пролетит,
Макаки с берегов галдят на всем пути,
Но тяжесть тысяч гор осталась позади.
759 г., 3 луна (весна)
На пути в ссылку в Елан именно в этом месте Ли Бо настиг указ об амнистии («смертники переводятся в ссыльных, ссыльные освобождаются»), и он повернул назад на восток
Боди: город на одноименной высокой горе в восточной части уезда Фэнцзе пров. Сычуань, в начале периода Восточная Хань построен Гун Суньшу по прозвищу Белый Дракон; по преданию, в городе находился колодец, в котором будто бы жил дракон, и потому покровителем города считали Белого Дракона, одного из 5 Небесных Владык, повелителя западного неба и духа звезды Тайбо, чьим временем была осень; в городе находился храм Чжугэ Ляна. Цзянлин (или Цзинчжоу): округ и уезд (совр. уезд Цзянлин пров. Хубэй). Тяжкие горы: образ освобождения, тем более противопоставленный легкому челну, который везет поэта к родным местам.
