Ли Юй - Двенадцать башен
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Сад еще не посажен, беседки в нем не готовы, а поместье уже продают; мечтали иметь свой дом, а приходится его отдавать
Крытый соломою домик родной
Теперь стал чужим жилищем.
Владельца нового мы без труда
По Красным вратам[88] отыщем.
Держа под мышкою связку книг,
Свой цинь к груди прижимая,
Ушел наш герой в другие края,
Где ждет и судьба другая.
Построить он стройную башню успел,
Чтоб видеть долины и горы.
Увы, он красавицу — башню свою
Продать был вынужден скоро.
А как не хотел он, как не хотел,
Чтоб горестное разоренье
В нужду повергло его детей
И будущее поколенье.
Есть и другие стихи, о которых стоит здесь напомнить:
Проходит много лет... Всё, чем владел,
Другому отдаешь, — какое горе!
Насколько горше старое терять,
Чем с новым навсегда расстаться вскоре.
Сосна, бамбук, цветущий мэйхуа —
Всё в списке для продажи оказалось.
Ты кликнул пса, взял книги, звонкий цинь
И вдаль ушел, скрывая боль и жалость.
Слова стихов, что найдены в стене[89],
Не сразу мир оценит и усвоит.
Одежда, сшитая из легких туч[90],
Сперва и связки медяков[91] не стоит.
Когда-нибудь вернешься в край родной,
Увидишь: он по-прежнему чудесен.
Хозяином ты раньше звался здесь,
А ныне — гость, хоть многим ты известен.
Оба стихотворения принадлежат перу одного почтенного человека, жившего во времена династии Мин. Написаны они по случаю разорения семьи и продажи дома-башни. Может быть, не стоило вспоминать об этом, в общем, довольно печальном событии? Надобно вам знать, что имущество, будь то дом или хижина из соломы, с годами ветшают и их продают другому хозяину. А раз так, то не лучше ли продать их вовремя, дабы избежать лишних убытков? Стоит ли ждать, когда дом, разоренный потомками и потерявший всякую ценность, почти задаром достанется чужим людям? Возможно, не удастся продать его за приличную цену. Не важно! Продайте подешевле и скажите, что продаете нарочно, и тогда, избежав досужих разговоров, прослывете человеком широкой натуры, способным на бескорыстный поступок. Теперь представим другую картину: нерадивые потомки распродают семейное имущество за бесценок. Тут же начнутся сплетни, поползут слухи, пойдут разговоры о сыновней непочтительности, о том, что потомки-де разоряют хозяйство, завещанное предками, что они забыли о гуманности, отвергая то, что некогда воспевали древние, и показывают свое неразумие, ибо не понимают, сколь трудно начать любое славное дело. Потомки получили в наследство от предков основу семейного благополучия, которое породило в них три дурных качества: непочтительность к старшим, отсутствие гуманности и неразумие. Нет! Уж лучше оставаться бедняком, без крыши над головой и даже без жалкого клочка земли, куда можно было бы воткнуть только шило. Зато, начав дело на пустом месте, прослывешь человеком, способным что-то сделать. Вот почему, когда «туты и вязы окрашиваются закатными лучами», следует внимательно приглядеться к своим отпрыскам. И если те ведут себя недостойно, лучше заранее избавиться от богатства, дабы не стать мишенью для насмешек, попав в число разорившихся неудачников.
Издревле и по сей день известны лишь два знаменитых мужа, уразумевших сию истину: танский Яо[92] и Шунь из рода Юй. Видя, что их отпрыски ведут себя недостойно и все имущество, ими нажитое, может пойти прахом — оказаться в чужих руках, они решили распорядиться им заранее согласно древнему изречению:
«Меч драгоценный отдайте
В руки храбрейшего воина.
Тушь и румяна пошлите
Той, что любви достойна».
Если бы Яо и Шунь оставили наследство своим чадам, вряд ли оно нашло бы достойного хозяина. Мало того, непременно начались бы распри и ссоры, а может быть, дело дошло бы и до меча. И тогда отпрыски, вместе с женами, лишились бы пристанища. Кто знает, быть может, им не удалось бы даже сохранить два холма, где захоронены их славные предки. И могилы древних подверглись бы грубому надругательству. Но Яо и Шунь были владыками Поднебесной, а что говорить о простых смертных?
Сейчас мы расскажем вам еще о двух людях, мудреце и глупце, и пусть их история послужит для всех предостережением и добрым примером. Само собой, богатства их несравнимы с богатствами Яо и Шуня. Вы спросите, стоит ли вообще упоминать этих людей? Непременно! Ибо один принадлежит к роду Тан, второй к роду Юй, то есть родословную свою они вели от Фансюня и Чунхуа[93]. Как мы видим, потомки связаны со своими предками, но в то же время меж ними большие различия. Один, человек неглупый, сумел продолжить дело предков; второй же, весьма недалекий, умудрился растерять секреты удачи семьи, передававшиеся из поколения в поколение. Надо заметить, что люди, достойные и недостойные, обычно отходят от своих первородных истоков, иначе говоря, один и тот же исток может дать несколько разных потоков.
В годы Счастливого Успокоения — Цзяцзин[94] — династии Мин в уезде Чэнду той же области жил богач по фамилии Тан, по имени Юйчуань. Разбогател он как-то неожиданно и теперь владел огромными деньгами и обширными угодьями. Однако ему всего было мало, и он из кожи вон лез, скупая все новые и новые земли. При этом он не возводил на земле никаких особых построек, очевидно, не желая тратиться на дом или утварь, необходимую в обиходе. Едой и одеждой он тоже мало интересовался. Все его помыслы были устремлены к одной-единственной цели — разбогатеть еще больше. Нередко он говорил:
— Самое прекрасное имущество — поля и угодья, они приносят прибыль, растущую день ото дня. От построек больших барышей не получишь, к тому же с ними одна лишь морока, все время боишься, как бы они не сгорели, если начнется пожар. Или, скажем, еда и одежда. Наденете вы приличное платье. И что же? Непременно найдется человек, который заявится к вам и попросит его поносить. То же самое и с едой. Придет кто-нибудь и уничтожит все ваши яства. Нет уж. Чем скромнее, тем лучше. Никто, по крайней мере, вам не станет докучать просьбами.
Итак, богач вкладывал деньги лишь в землю, не тратя ни единого вэня[95] на прочие вещи. И при этом, что весьма любопытно, очень боялся прослыть человеком ограниченным, грубым, всячески стремясь обрести славу мужа необыкновенного.
— Я отпрыск сына Неба Яо из рода Тан, — часто говаривал он. — Мои предки отличались скромностью и простотой. Жили в соломенной хижине с земляными ступенями, ели постный суп, пили простое вино, пользовались точильным камнем и деревянной бадьей, носили холщовую одежду и куртку из оленьей кожи. Их простота должна служить образцом для потомков, быть для них чем-то вроде драгоценной семейной заповеди.
Тана осуждали за скаредность, вспоминая старую пословицу, говорили:
— У скареда сын непременно родится транжиром. Презрев древние правила, он все переделает на свой лад. Не будут потомки Танов ни прижимистыми, ни бережливыми.
Однако у Тана произошло все иначе. Его сын оказался точным подобием родителя. Заметим, что еще в юные годы он за взятку поступил в училище и стал «сюцаем в белой одежде»[96]. На редкость умеренный в еде и одежде, чуждый всякого рода излишеств, он пользовался в быту самыми простыми, лишенными красоты и изящества вещами. Единственное, что ему не нравилось, это жилище, до того убогое и бедное, что оно скорее напоминало отхожее место богача. Он даже испытывал от этого стыд, и ему очень хотелось построить красивый большой дом, но мешала та же жадность.
Однажды кто-то ему заметил:
— Стоит ли строить дом, лучше купить у кого-нибудь.
Молодой человек решил посоветоваться с отцом.
Отец к этому времени несколько изменил свои взгляды. Быть может, в угоду сыну или же для того, чтобы прослыть человеком современным. И когда сын сказал ему: «Хорошо бы нам приобрести приличный дом с садом и устроить в нем кабинет», — отец ответил: «Это мечта всей моей жизни».
— Только торопиться не следует! Есть у меня на примете дом с садом, и, по счастью, совсем близко — как раз в нашем проулке. Правда, он еще не достроен, а когда будет готов, хозяин, возможно, захочет его продать. В общем, подождем немного.
— Вряд ли кто-нибудь станет строить дом, чтобы его тут же продать, — возразил сын. — Тем более что дом вот-вот будет готов.
— Ты мало что смыслишь! — отвечал отец. — Лишь тот, у кого земли на десять тысяч золотых, может владеть домом стоимостью в тысячу лянов[97]. Когда же строят, не имея за душой ни гроша, выходит точь-в-точь как в поговорке: «Дерево большое, а корней нет. Ветер подует — дерево свалится». Сосед на целый дворец размахнулся, а земли у него нет ни клочка.
