Эпосы, легенды и сказания - Самак-айяр, или Деяния и подвиги красы айяров Самака
– Эта колдунья меня притесняла, – говорит.
И вот сидит шах на своем тахте, Мехран-везир – по правую руку от него, а знать и вельможи – каждый на своем месте, и тут входит Шогаль рука об руку с Хоршид-шахом и поклон всем отдает. Посмотрел Фагфур на Хоршид-шаха, видит, над ним священный фарр сияет, а рядом с ним – Фаррох-руз. Подивился он на них и сказал:
– Где только мои глаза были, что я ничего не приметил?!
Потом он велел всем прочим, стоявшим опустив голову, чтобы садились. Тотчас и столы накрыли, как положено по царскому обычаю.
Прошел о том слух по всему шахскому дворцу. Лала-Салех пришел к Махпари и сказал:
– О царевна, привели Хоршид-шаха, а кормилицу убили. Махпари так и подскочила.
– Как это? – спрашивает.
– Это все Хоршид-шах сотворил, царевна, – ответил Лала-Салех, – темницу кормилицы взломал и узников выпустил.
– Да как он сам-то из темницы вышел, чтобы все это проделать?
– А его там и не было, – сказал евнух. – Певица Дельафруз, которую Рухафзай тебе на Ноуруз подарила, вот кто такой Хоршид-шах.
Как услышала это Махпари, вскрикнула, а сама думает: «Он поступил благородно, ведь я оставалась с ним наедине, а он ко мне и не притронулся». И запало ей в душу желание: «Коли это мужчина был, то-то я могла бы с ним позабавиться!» А потом желание в любовь превратилось. Корень любовного свидания пустил росток в сердце Махпари, так что про Рухафзай, которая это подстроила, она и думать забыла.
– А где же объявился Хоршид-шах? – спросила царевна. Лала-Салех сказал:
– Он сейчас в шахском тронном зале сидит. Коли хочешь, давай пойдем посмотрим – Дельафруз это или нет.
Девушка вскочила, так как любовь к Хоршид-шаху, завладевшая ею, каждый миг выпускала у нее в сердце новый побег. Пошла она, а там было оконце, прямо в тронный зал выходило, она у оконца села и стала смотреть. Да только Дельафруз не увидела и Хоршид-шаха не узнала. Они кушать изволили. А как поели, устроили пир, стали кравчий вино разносить, а музыканты начали песни петь.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ. О том, как Хоршид-шах победил всех на ристалище, и о коварстве Мехран-везира, который замыслил погубить царевича и айяров
Всевышний господь распорядился так, что был у Мехран-везира сын по имени Кабаз, прекрасный богатырь, который влюбился в Махпари, но не выказывал своей любви из страха перед кормилицей. Когда стало известно, что кормилицу убили, и все собрались в тронном зале, он пришел к отцу и сказал:
– О великий, ты ведь знаешь, что я уже давно люблю шахскую дочь и хочу на ней жениться, но ничего не говорил из страха перед кормилицей. Теперь кормилицы не стало, все это совершил Хоршид-шах, конечно, он станет царским зятем. Не давай чужеземцу увезти царскую дочь! Придумай что-нибудь, вырви девушку из их рук и устрой, чтобы нам доблестью отнять ее.
– Не тревожься, сынок, – ответил Мехран-везир, – я постараюсь.
Шах Фагфур пил вино, а дочь его через оконце на них смотрела. Лала-Салех стал около нее и спросил:
– Ну что, царевна, узнаешь Хоршид-шаха?
– Если он запоет, узнаю.
А тут как раз Фагфур и говорит:
– О Хоршид-шах, слыхал я, что ты искусный музыкант, при помощи своих песен проник к моей дочери. Хвала Аллаху, ты поступил смело. Ну а теперь не стесняйся, ублажи и нас немного пением!
– Повинуюсь, – ответил Хоршид-шах. Взял он у шахских музыкантов руд, обнял его, протер лады, настроил струны и запел.
Услышала девушка его голос и говорит:
– Лала, вот она Дельафруз! Правильно ее назвали: такое пение озаряет сердца людей.
А любовь в сердце девушки все росла. Пленилась она красотой Хоршид-шаха, так что не могла глаз от него отвести.
Хоршид-шах песни пел, а Фагфур с Мехран-везиром и вельможами государства, которые там присутствовали, всячески свое восхищение выражали. Царевич допел песню, и тут Мехран-везир спросил:
– О шах, как ты намерен поступить со своей дочерью? Ведь все государи – твои враги, только ради дочки твоей с тобой ладят. Если они до сих пор не покушались на твое царство и не требовали вернуть своих сыновей, так это от страха перед кормилицей. А как узнают, что она убита, а их дети живы, все пойдут на тебя войной. Подумай, что будешь делать.
Пригорюнился было шах, но потом поднял голову и сказал:
– Хоршид-шах храбрость проявил, кормилицу захватил, темницу открыл, благородство явил – ведь он мог, когда моя дочь пребывала в опьянении, желание свое удовлетворить и скрыться. Как я могу после этого поступить с ним? К тому же красотою, родовитостью и знатностью, а также отвагой, познаниями и ученостью он превосходит всех.
– Да, так оно и есть, – согласился Мехран-везир. – Но тебе надо какой-нибудь предлог придумать, чтобы никто придраться не смог. Если ты без всякого повода отдашь Хоршид-шаху дочь, шахской власти твоей урон будет. А коли все цари выступят против тебя и приведут сюда свое войско, может статься, что и народ против тебя возмутится. Вот что нужно сделать: пусть все царевичи выйдут на городскую площадь и сразятся друг с другом. Тому, кто возьмет верх, ты отдашь девушку, чтобы всему миру рот заткнуть, чтобы никто о тебе худого слова не сказал и царство за тобою осталось.
– На том и порешим. Поступай так, как тебе подсказывает благоразумие, – согласился шах. И Мехран-везир объявил:
– О царевичи, те, что претерпели все оковы и темницы ради девушки! Кто всех одолеет – тому и девушка достанется.
Тут поднялся Самак:
– О великий государь! Девушка принадлежит Хоршид-шаху. Он ее добился мужеством и ловкостью. Никому на нее зариться не должно. К чему же Мехран эти речи ведет – кому-де владеть девушкой да кому ее отдадут?!
Мехран-везир ответил:
– Верно, благородный муж, поистине право на стороне Хоршид-шаха. Но не волнуйся понапрасну: хоть дело сделал Хоршид-шах, здесь собралось много народу, и, чтобы удовлетворить всех, надо поступить именно так.
– А они уже удовлетворены, – возразил Самак, – ведь это Хоршид-шах освободил их из тюрьмы. Да и гордской люд как на это посмотрит?
– Наилучший выход в том, – настаивал Мехран-везир, – чтобы устроить состязание на мейдане. Кто в борьбе победит, тому и девушка достанется.
В тронном зале гомон поднялся, все были довольны и рады, говорили: «Так и надо поступить».
Особенно обрадовался Кабаз, сын везира. Он воскликнул:
– Да против меня пусть хоть слон выйдет – всенепременно его схвачу, вдребезги размолочу!
На том и разошлись все кто куда. Женихи пошли готовиться к завтрашнему испытанию на мейдане, а девушка с сердцем полным любви и волнением в душе вернулась во дворец, ожидая, что принесет грядущий день.
Айяры и все прочие уже оставили дворец, ушли, а шах Фагфур все еще душою был с Хоршид-шахом, мечтал, чтобы тот его зятем стал. Всю ночь он об этом думал, пока не наступил день. Отправился шах Фагфур на мейдан, а с ним государственные вельможи и сто тысяч горожан – на потеху посмотреть.
Шахская дочь позвала Лала-Салеха и послала с ним Хоршид-шаху такое платье, цену которому один бог знает! Да еще вороного коня – ему равных не было среди полутора тысяч лошадей шаха Фагфура. А с конем – седло, и сбрую, и уздечку с золотой насечкой, всю в драгоценностях. Втайне от всех, чтоб ему был успех. А сама тоже поехала на мейдан – у отца спросилась, от людей укрылась.
Как взглянул Хоршид-шах на эту одежду и коня этого, так и к месту прирос от удивления: он подобного и не видывал. Это платье кормилица когда-то добыла для шаха Филана, брата шаха Фагфура, в которого она была влюблена. Справила она для него платье и коня, а он в тот же год и помер. А ей сказал:
– Отдай все это тому, кто будет твоим мужем.
Рассказывали, что отняла она то добро у западных колдунов.
Облачился Хоршид-шах в присланную одежду, сел на коня и
вместе с Фаррох-рузом и Самак-айяром, Шогалем-силачом и всеми шестьюдесятью удальцами отправился на мейдан. Поклонился он шахскому трону, шах его обласкал, а царевичи уж на мейдане дожидаются.
Подошли мы к важному месту в рассказе. Шах Фагфур дал знак, чтобы все, кто желает, выезжали на поле. Те царевичи, что вышли из темницы, поклонились шаху и говорят:
– О великий шах, мы поклялись Хоршид-шаху, что не будем с ним враждовать и тягаться, мы уступаем ему девушку. Нет нам до нее дела!
Везир воскликнул:
– О Хоршид– шах, ты их связал клятвою, как же им с тобой сражаться?
– А я согласен, чтобы они друг друга в битве испытали, – отвечает Хоршид-шах. – Кто из них победит, тот со мной силами померится.
И те выехали на мейдан биться друг с другом. Был среди них один луноликий юноша по имени Бахман, сын шаха Омана. Много он денег истратил и за год до Хоршид-шаха прибыл во дворец шаха, да попал в заточение; вот он-то и выехал на поле первым, вызвал на бой воинов Хоршид-шаха и царевичей. Выступил ему навстречу всадник, сразились они – Бахман ударил его копьем, пронзил так, что конец копья из спины вышел. Один за другим выходили воины на поле, пока двадцать человек душу не отдали. Всех Бахман одолел!
