Мурасаки Сикибу - Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Приложение.
Примерно в то же время появился первый трактат, посвященный жанру моногатари, — «Безымянные записки», — написанный скорее всего кем-то из окружения Тэйка, в котором создание «Повести о Гэндзи» объявлялось чудом, сотворенным Буддой в ответ на молитвы Мурасаки. Тогда же возникла и легенда, согласно которой Мурасаки является земным воплощением богини милосердия Каннон.
В эпоху Муромати (1333–1573) «Повесть о Гэндзи» стали считать своеобразным сводом наставлений для женщин во всех областях жизни. Утвердилась также тенденция рассматривать ее как руководство к постижению буддийских и конфуцианских учений. Высоко ставилась «Повесть о Гэндзи» и теоретиками рэнга, поэтического жанра, ставшего особенно популярным к XV в. Мастерам рэнга предписывалось хорошо знать не только «Повесть», но и комментаторскую литературу к ней.
Во второй половине XVIII в. ученые впервые заговорили об эстетическом значении хэйанской прозы вообще и «Повести о Гэндзи» в частности. Мотоори Норинага (1730–1801), ученый, принадлежавший к так называемой отечественной школе (кокугаку), утверждал, что произведения Мурасаки нельзя толковать, исходя лишь из буддийского учения о карме или с точки зрения конфуцианской моралистики. Суть «Повести о Гэндзи», по его мнению, состояла в стремлении проникнуть в смысл «моно-но аварэ» — скрытого очарования вещей.
В конце XIX в. известный писатель и теоретик литературы Цубоути Сёё (1859–1935), цитируя известные высказывания Мурасаки Сикибу о литературе из главы «Светлячки», впервые заявил о реалистичности «Повести о Гэндзи». Исследователи нового типа (к которым принадлежал и Цубоути Сёё), открывшие для себя западную литературу и пытавшиеся с западных позиций подойти к изучению японской литературы, заговорили о современности «Повести», сопоставляя ее с романами нового времени.
В 30-е годы нашего века «Повесть о Гэндзи» была переведена на английский язык и с ней познакомился Запад. «Повесть» стали сопоставлять с произведениями западных авторов и говорить о ее современности.
Словом, творение Мурасаки постигла судьба, довольно обычная для всякого великого произведения древности: каждая эпоха пыталась повернуть его по-своему, переиначивая и переосмысливая, используя для своих собственных нужд, порой забывая о том, как, для кого и зачем оно было создано.
Стр. 40В бесконечных напластованиях толкований, легенд, версий — жизнь литературного произведения. Чем больше в нем заложено изначально, тем более многообразны его проявления во времени. Даже в тексте неподвижном, сохранившемся с момента своего возникновения в нетронутом виде, время по-разному расставляет акценты, меняя значения отдельных частей или всего целого, так что же говорить о тексте, который на протяжении многих веков своего существования подвергался неоднократным переработкам? Имеем ли мы дело с текстом, принадлежащим эпохе Хэйан или эпохе Камакура? Увы, нам ничего не остается, как полагаться на добросовестность переписчиков.
Итак, дошедший до нашего времени текст «Повести о Гэндзи» состоит из 54 глав, которые традиционно делятся на три части. Первая (главы «Павильон Павлоний» — «Листья глициний») рассказывает о возвышении главного героя этой части — Гэндзи, сына императора Кирицубо от любимой наложницы.
Начинается эта часть с описания родителей героя, как и полагается по канону моногатари. История любви императора к матери Гэндзи написана под явным влиянием поэмы «Вечная печаль» Бо Цзюйи, реминисценции из которой постоянно всплывают в тексте главы. В первой главе обозначаются основные сюжетные линии, описываются моменты, определившие последующую жизнь героя. Именно здесь гадальщик-кореец прочит ему великое будущее, благополучие, которое придет на смену горестям и невзгодам. Здесь же император, отказавшись от намерения дать cыну статус принца крови, принимает решение о причислении его к простым подданным. В этой же главе намечается будущее противостояние двух героев: Гэндзи—То-но тюдзё, чья дружба—вражда является отражением противостояния двух могущественных родов: Минамото—Фудзивара. Здесь же — зарождение любви Гэндзи к прекрасной Фудзицубо, супруге его отца, любви, оказавшей столь большое влияние на его судьбу. Здесь же — начало ненависти наложницы Кокидэн, сыгравшей в жизни Гэндзи столь же решающую роль. Все те линии, намеченные в первой главе, в последующих как бы рассеиваются, внимание читателя переносится на эпизоды, на первый взгляд не имеющие никакого отношения к тому, о чем говорилось ранее. Вводятся новые и новые персонажи, предметом повествования становятся разные женские судьбы, так или иначе связанные с судьбой главного героя, но имеющие значение и вне этой связи. Многочисленные персонажи, возникая, исчезают, сменяясь другими, возвращаются и снова исчезают на долгое время, в течение которого существуют как бы за гранью повествования. Жизнь главного героя тоже протекает где-то на заднем плане, обнаруживая себя лишь настолько, насколько велико его участие в жизни той или иной женщины. Тем не менее все в этой жизни идет своим чередом, все предначертанное герою сбывается. Преступная любовь Гэндзи к Фудзицубо не остается безответной, и на свет появляется их сын, которого все считают сыном императора Кирицубо, — будущий император Рэйдзэй. Сознавая, сколь велика его вина перед отцом, Гэндзи старается забыть Фудзицубо и ищет женщину, способную заменить ее, но, увы, хоть каждая из его возлюбленных и имеет свои достоинства, среди них нет столь же совершенной.
Стр. 41Наконец на пути его встречается юная Мурасаки, прелестная и к тому же связанная с Фудзицубо родственными узами. Тема сходства (мать Гэндзи — Фудзицубо — Мурасаки) находит свое завершение. Далее — невзгоды и беды, связанные с кознями Кокидэн, изгнание в Сума и, наконец, возвращение в столицу и достижение полного благополучия, символом которого становится сказочно-прекрасный дом на Шестой линии. Гэндзи, возвышенный императором Рэйдзэй, пользуется неограниченной властью в стране, в его доме царят покой, гармония и полный достаток. Процветание обеспечено и детям его, и внукам: сын, Югири, достиг высоких званий, дочь стала супругой нового императора и матерью наследного принца. Все намеченное в первой главе полностью раскрыто, все возможности исчерпаны — повествование пришло к своему пределу, счастливому концу, столь обычному для моногатари.
В этой части помимо основной линии, связанной с Гэндзи, можно выделить ряд побочных — историю Тамакадзура, историю любви Югири и Кумои-но кари и пр. Все эти линии в главе «Листья глициний» тоже достигают своего завершения — судьбы этих героев определены.
Казалось бы, дальше уже все ясно и автор может отложить кисть. Но нет, повествование продолжается. Столь прочное на первый взгляд благополучие оказывается непродолжительным, ему на смену приходят новые горести и невзгоды. Измена юной супруги Гэндзи, Третьей принцессы, и рождение ее сына Каору, которого Гэндзи признает своим (возвращение темы греховной связи первой части), тяжкая болезнь и смерть любимой жены Гэндзи, Мурасаки, принятие им самим монашеского пострига и скорая кончина — таково основное содержание второй части, последняя глава которой, «Кудесник-даос», удивительным образом перекликается с первой главой «Повести» — «Павильон Павлоний». Здесь снова возникает тема «Вечной печали», посредством которой конец соединяется с началом и вся композиция обретает особую значительность, завершенность. «Повесть об истинной любви» — так можно было бы назвать эту часть. Любовь императора Кирицубо к матери Гэндзи, любовь Гэндзи к Фудзицубо, любовь Гэндзи к Мурасаки. Сходство всех трех женщин подчеркивает единство темы.
Вторая часть «Повести о Гэндзи» резко отличается от первой своим эмоциональным настроем. В ней — увядание, пришедшее на смену расцвету. Общая мажорная окрашенность первой части контрастирует с минорной окрашенностью второй. Меняется и характер самих глав, их внутренняя структура. Главы первой части, как правило, обособлены друг от друга, замкнуты, многие из них могут рассматриваться как отдельные короткие повести. При переходе ко второй части возрастает слитность повествования, увеличивается зависимость побочных линий от основной, связанной с центральным героем, уменьшается число персонажей. Меняется соотношение стихов и прозы в тексте: стихов становится меньше, зато увеличивается число диалогов. Связь между отдельными главами делается более определенной, конец предыдущей главы непосредственно соотносится с началом последующей. Последняя глава этой части, «Кудесник-даос», за которой словно заключительный аккорд следует весьма многозначительное (большая редкость для «Повести») название несуществующей главы «Сокрытие в облаках», вполне могла бы быть завершающей для всего произведения — смерть главного героя является не менее естественным для того основанием, чем его возвышение. Однако повествование не кончается и на этом. Автор снова берется за кисть для того, чтобы рассказать о жизни следующего поколения рода Гэндзи.
