Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
— Когда я покупал на рынке морскую крапиву, встретил дядюшку, он говорил, что завтра приедет к нам. Прошу вас — подождите дядюшкиного прихода, — тогда увидите, сказал ли я правду или солгал!
Мать его отпустила. А на следующий день на рассвете действительно явился его дядя. Подтвердил, что видел, как Су покупал морскую крапиву на рынке в Бянь. Мать так и отпрянула в изумлении. Только теперь она поняла, какой ее сын удивительный волшебник!
Су имел обыкновение опираться на бамбуковый посох.
— Наверняка это дракон, — стали поговаривать люди.
По прошествии нескольких лет Су принялся вдруг поливать и подметать двор, убирать и украшать стены и карнизы.
— Ты кого-то ждешь в гости? — поинтересовался один из его друзей.
— Жду бессмертных, — отвечал тот.
Внезапно на северо-западном краю небосклона показалось фиолетовое облако — сгусток животворящего космического эфира. Десятки белых журавлей парили в нем. Потом замахали крыльями, опустились у дома Су и превратились в юношей лет семнадцати — восемнадцати, прекрасных сложением и наружностью. Блаженно улыбаясь, шли, словно парили в воздухе. Су, приняв достойный вид, вышел их приветствовать. Затем преклонил колени перед старой матерью и сказал:
— Мне было предначертано стать небожителем — теперь срок настал, меня зовут к себе. Вот и свита явилась. Должен оставить свои заботы о вас!
С этими словами он стал почтительно прощаться. Мать и сын заплакали навзрыд.
— Как же я буду жить, когда ты уйдешь?! — спросила мать.
Сын ответил:
— В будущем году Поднебесную охватит моровое поветрие. Вода из колодца, что во дворе, мандариновое дерево, чьи ветви касаются крыши, помогут вам прокормиться. А одного шэна воды и одного мандаринового листочка хватит, чтобы исцелить от болезни. Еще оставляю вам запечатанный сундучок. Если будет в чем-то нехватка, постучите по сундучку и скажите — тотчас явится все, что нужно. Остерегайтесь только открывать сундучок.
Закончив речь, он вышел за ворота. Помешкав немного, оглянулся назад и взмыл в фиолетовое облако, которое приняло на себя его стопы. Воспарила вверх и стая журавлей. Вместе с ним она достигла Облачной реки и исчезла.
На следующий год действительно разразилось моровое поветрие. Дальние и близкие — все домогались у матери исцеления. И не было среди них такого, кого бы не излечили вода и мандариновые листья. Когда чего-то не хватало, мать стучала по сундучку, и требуемое тотчас же появлялось. Через три года мать одолело любопытство, взяла и открыла сундучок. Видит — вылетели два белых журавля. С тех пор, сколько ни стучала, не получала ничего.
Когда матери было больше ста лет, в одно утро она внезапно, без всякой болезни, скончалась. Крестьяне сообща похоронили ее по обычаям того времени. После похорон видят вдруг — гора Нюпишань — Коровья селезенка, что на северо-востоке области, окуталась фиолетовым облаком, послышались плач и причитания. Все поняли, что там дух святого Су. Правитель области и крестьяне приблизились к горе, дабы выразить соболезнование, но образа святого Су так и не узрели, только слышали звуки рыданий. Правитель области и селяне слезно умоляли его явить свой лик.
— Много дней уже, как я ушел из суетного мира, — раздалось в ответ из пустоты. — Формы мои и облик далеки от обычных. Ежели явлю их вашему взору, то искренне боюсь, удивят они и испугают.
Но упорно, неотступно просили, и тогда он показал половину лица, затем руку. Все было покрыто легким пухом, не так, как у людей. Обращаясь к правителю области и селянам, он произнес:
— Вы потрудились прийти издалека, чтобы выразить соболезнование, в пути преодолели пропасти и преграды… Можете возвращаться теперь обратно прямым путем, но не вздумайте оборачиваться назад!
Едва лишь закончил он речь, как видят: у горного кряжа явился мост, протянулся прямо до областного города. Когда проходили, какой-то чиновник из свиты правителя области внезапно оглянулся и тут же, не удержавшись на мосту, свалился на песчаную отмель у реки. И заметил он тогда под опорой красного дракона{53}, который уплывал, извиваясь…
На горе, где плакал учитель, выросли два дерева: корица и бамбук, ветви которых даже в безветрие мели там землю, и место то неизменно хранило чистоту. Через три года плач прекратился. После этого на горной вершине то и дело видели белую лошадь — и стали называть гору Коровьей селезенки утесом Белой лошади.
Потом однажды на башню к северо-востоку от областного города прилетел белый журавль. Кое-кто пытался стрелять в него из самострела. Журавль же когтями начертал на досках башни письмена, будто выписанные, черным лаком, которые гласили:
— Город хорош, но люди плохи. Вернусь через триста лет в день «цзяцзы». Я — владыка Су, зачем было стрелять в меня?!
И доныне люди, совершенствующиеся в Дао, с наступлением дня «цзяцзы» совершают на месте жилища бессмертного старца обряд возжигания курений.
Бань Мэн
Что это за существо Бань Мэн — никому неведомо. Некоторые утверждают, что женщина. Летая, могла проходить сквозь солнце. Сидя в одиночестве, беседовала с кем-то, словно кто-то сидел с ней рядом. Могла и уходить под землю.
Сначала погружались ноги, потом тело по грудь. Постепенно уходила все глубже, один лишь головной убор еще виднелся. Через продолжительное время и он пропадал, вся исчезала из виду.
Пальцем протыкала землю — и делался колодец, из которого можно было пить. Она сдувала черепицу, покрывавшую людские жилища, — и та летела в людей. Дунув как-то раз, Мэн оборвала шелковичные ягоды со многих тысяч деревьев, превратив их в одну-единственную, которая возвышалась как гора… А через десять с чем-то дней подула опять, и все возвратилось на свои прежние места.
А еще она могла набрать полный рот туши, расстелить перед собой бумагу и, пожевав тушь, извергнуть ее на лист. Тушь сразу же превращалась в письмена-иероглифы, заполнявшие всю бумагу без остатка. И каждый иероглиф был со смыслом!
Она принимала киноварь в вине. Четырехсот лет от роду, все еще будучи юной, Бань Мэн удалилась в горы Тайчжи.
Бессмертный старец Чэн
При жизни имя святого старца Чэна было Удин. Родом происходил из области Гуйян, уезда Линъу, из деревни Ули — Вороньего села. Во времена династии Поздняя Хань, когда ему исполнилось тринадцать лет и роста сделался он семи чи, стал посыльным при уездной управе. Внешность имел необычную. Мало говорил, тщательно все взвешивая, с другими компании не водил. Люди считали его чудаком. В юности изучил классические книги, но не с помощью учителя, а лишь благодаря своим природным способностям. Случилось как-то, что его послали с поручением в столицу. На обратном пути он проходил через Чанша — край Длинных отмелей. Хотел остановиться на ночлег в какой-нибудь сторожке, но не нашел и заночевал в поле под деревом. Внезапно услышал с дерева голос:
— Ступай на торжище в Чанша за эликсиром бессмертия. Смотри там внимательно все утро — не пропусти двух белых журавлей!
Чэн подивился этому, но отправился на торжище. Видит — двое под белыми зонтиками. Пошел за ними вслед. Потом окликнул их, поставил угощение. Закончив есть, они ушли, даже не подумав поблагодарить. Но Чэн шел за ними еще несколько ли. Те двое оглянулись, заметили его. Спросили:
— Какая у тебя нужда, что ты идешь за нами беспрестанно?
Он же отвечал:
— Ваш покорный слуга молод, происхождения низкого и ничтожного, однако слыхал, что вы, господа, обладаете искусством продлевать жизнь. Вот потому-то и хотел бы служить вам.
Те двое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Потом достали драгоценный футляр, вынули оттуда книгу белого шелка, глянули на нее. Оказалось, Удин там значится. Тогда дали ему две пилюли эликсира бессмертия, приказав проглотить.
— Тебе предстоит стать бессмертным на земле, — сказали они Чэну.
Затем велели вернуться домой, дабы наблюдать и постигать все сущее. Язык животных и птиц он стал теперь понимать в совершенстве.
Когда Чэн возвратился домой, уездные чиновники давали прощальный пир посетившему уезд правителю области. А у того было волшебное зеркало, которое помогало ему распознавать людей. Посветил он зеркалом вокруг — и увидел Чэна.
— Как твоя фамилия и имя? — воскликнул правитель.
Тот отвечал:
— Фамилия моя Чэн, имя — Удин, я рассыльный в уездном управлении.
Правитель области был удивлен его низким положением и оставил Чэна при своей особе.
Прошло долгое время. Будучи уже главным регистратором литературных творений при областном управлении, сидел Чэн как-то раз вместе со всеми чиновниками. Услыхал чириканье стайки воробьев и рассмеялся. Присутствующие стали спрашивать его о причине смеха.
