Сюань Лин - Путь к Заоблачным Вратам. Старинная проза Китая
Хэдэ ответила:
— Лишь поворачиваясь к государю спиной и не давая ему ублаготворения, я поддерживаю в нем влечение. Если я буду поступать, как моя сестра, — ибо это она научила государя держать ее ножку, — я быстро ему наскучу. Разве можно одним и тем же средством дважды добиться успеха?
Государыня была надменна и заносчива, чуть захворав, отказывалась от питья и еды, и государю самому приходилось кормить ее — держать палочки и ложку. Когда же лекарство было горьким, она принимала его не иначе, как из собственных уст государя.
Хэдэ имела обыкновение вечером омываться в бассейне орхидей. В блеске ее тела меркло пламя свечей. Государь ходил в купальню смотреть на нее. Однажды, заметив его за занавескою, слуги доложили Хэдэ. Тогда Хэдэ прикрылась полотенцем и велела унести свечи. На другой раз государь посулил слугам золото, если они промолчат. Но ближняя служанка Хэдэ не пожелала войти в этот сговор. Она стала за занавеску, ожидая появления государя. Не успел он войти, как она тотчас сказала о том Хэдэ. Хэдэ поспешила скрыться. С тех пор, отправляясь за занавеску в купальню с плавающими орхидеями, государь прятал в рукаве побольше золота, чтобы подкупать слуг и служанок. Он останавливал их, хватал за одежду и одаривал при этом каждого. Жадные до государева золота, слуги сновали перед ним непрестанно. Только одному ночному караулу государь раздал сто с лишним слитков.
Вскоре государь заболел и вконец ослабел. Главный лекарь прибег ко всем возможным средствам, но облегчения не было. Бросились на поиски чудодейственного зелья и добыли «камедь, придающую силу», Пользование зельем требовало осторожности. Лекарство передали Хэдэ. Во время свиданий с государем Хэдэ давала ему как раз столько, чтобы единожды утолить страсть. Но как-то ночью, сильно захмелев, она поднесла ему разом семь пилюль. После чего государь всю ночь пребывал в объятиях Хэдэ за ее девятислойным пологом; он смеялся и хихикал без перерыву. На рассвете государь поднялся, чтобы облачиться в одежды, но тут же упал. Хэдэ бросилась к нему. Жизненная влага истекала из потайного места, увлажняя и пачкая одеяло. Недолго спустя государь опочил.
Когда придворные доложили о случившемся государыне, она приказала выяснить все обстоятельства высочайшей кончины у Хэдэ. Узнав об этом, Хэдэ сказала:
— Я смотрела за государем, как за малым ребенком, а он отвечал мне любовью, которая способна повергать царства{45}. Возможно ли, чтоб я смиренно предстала перед главным управителем внутренних покоев и препиралась с ним о делах, что происходили за спальным пологом. — Затем непрестанно ударяя себя в грудь, она горестно воскликнула: — Куда ушли вы, мой государь? — Кровь хлынула у нее горлом, и она скончалась.
Чжао Е
Жизнеописание девицы из У по прозванию Пурпурная яшма
Младшая дочь Фуча, правителя царства У, прозывалась Цзыюй, что значит «Пурпурная яшма». В свои восемнадцать лет она равно блистала талантами и красотой. Жил в тех местах юноша по имени Хань Чжун. Он был почти одного возраста с Цзыюй и обучался даосским искусствам{46}. Юноша ей приглянулся, и они стали тайно обмениваться посланиями, где поведали друг другу о своих чувствах, и в конце концов решили пожениться. Хань Чжун проходил науки где-то в дальних краях, не то в Ци, не то в Лу. Прежде чем отправиться в путь, он пришел к правителю с просьбой отдать ему Цзыюй в жены. Правитель впал в неистовый гнев и отказал юноше. От горя Цзыюй прервала в себе дыхание жизни и умерла. Гроб с ее телом похоронили за городскими воротами.
Минуло три года, и Хань Чжун возвратился. Тотчас стал он расспрашивать своих родителей о девушке. Те рассказали ему:
— Когда правитель разгневался, Цзыюй умерла. Она давно погребена.
Хань Чжун плакал и стонал от скорби, потом пошел к могиле Цзыюй. Он принес жертвенное мясо, бумажные деньги{47} и долго оплакивал покойную. Тогда Цзыюй поднялась из могилы. При виде Хань Чжуна она залилась слезами и поведала:
— Едва вы уехали, отец с матерью посватали меня за княжеского советника. Они хотели, чтобы я превозмогла свое великое желание соединиться с вами, и понуждали выйти замуж за советника. Не думала я, что меня постигнет такая судьба. Увы! Что оставалось мне делать? — Затем, повернув голову влево{48}, она запела:
На южном склоне гор жила ворона,
На северном — ворону ждал силок,
Душа вороны высоко взлетела,
И вот силок, как прежде, одинок…
Я следовала мысленно за вами,
Но выслушала много бранных слов.
Недуг явился мне, как плод печали,
Под желтой глиной обрела я кров.
Досаду изливать теперь не стану,
Что проку в том? Судьбы не изменить!..
Среди пернатых только фэнхуану{49}
Назначено бессмертной птицей быть.
Но потеряет самка феникс друга —
Тоска три года застилает свет.
Вокруг нее летают птицы стаей,
А пары ей, печальнице, все нет.
Вам, господин, пришедший в блеске славы,
Явить решилась я ничтожный лик.
Плоть далеко моя, а сердце рядом:
Оно вас не забыло ни на миг.
Закончила Цзыюй песню и вновь залилась слезами. Затем стала просить, чтобы Хань Чжун проводил ее в могилу. На просьбу ее Хань Чжун ответил так:
— Пути живых и мертвых не схожи. Боюсь совершить проступок и потому не осмеливаюсь выполнить ваше повеление.
Тогда Цзыюй снова попросила его:
— Мне ведомо различие путей живых и мертвых, но нынче мы расстаемся навеки. Вы, господин, как видно, боитесь что бесплотный дух навлечет на вас несчастье? Поверьте, единственное, чего хочу я, это искренне услужить господину.
Хань Чжун был тронут ее словами. Он проводил Цзыюй в могилу и пробыл у нее три дня и три ночи. Они пригубили вина и сполна свершили все обряды, как то положено между мужем и женой, а когда Хань Чжуну пришло время уходить, Цзыюй преподнесла ему ясную жемчужину с цунь в поперечнике и сказала на прощанье:
— Имя мое поругано, желание — не свершилось. Участь моя — вечная печаль. Случится вам быть в родительском доме, передайте от меня поклон отцу моему — великому князю Фуча.
Хань Чжун поспешил к отцу Цзыюй и рассказал ему обо всем происшедшем. Но правитель разгневался:
— Моя дочь умерла. Ты же плетешь небылицы, хочешь опозорить усопшую. Не иначе, как сам раскопал могилу и похитил сокровище, а прикидываешься, что получил его от духа. — И тотчас повелел слугам схватить его. Хань Чжун еле ноги унес. Он пошел к могиле Цзыюй и пожаловался на князя.
— Не печальтесь, — сказала Цзыюй. — Я сама пойду к отцу.
В тот самый миг, когда Цзыюй явилась князю Фуча, он наряжался и убирал волосы. Увидев дочь, изумился и испугался. Лицо его выражало то горе, то радость. Он спросил ее:
— Отчего, скажи, ты вновь стала живой?
Цзыюй опустилась пред ним на колени:
— Некогда юноша по имени Хань Чжун просил князя отдать Цзыюй ему в жены. Но князь не согласился. Ныне имя Цзыюй поругано, долг перед родителями не исполнен, Хань Чжун, возвратясь из дальних краев, узнал, что Цзыюй умерла. Он пришел к могиле, совершил обряд поминовения, сжег жертвенные деньги и в скорбном плаче выразил свое горе. Тронутая бесконечной его добротой, я явилась к нему, так как хотела с ним свидеться. На память оставила эту жемчужину. Поверьте, Хань Чжун не раскапывал могилы. Надеюсь, теперь князь не станет обвинять его в воровстве.
Услыхав голос дочери, из своих покоев вышла супруга князя, чтобы обнять ее. Однако Цзыюй исчезла, будто дым.
Из сборника Гэ Хуна «Жизнеописания святых и бессмертных»
Перевод И. Лисевича
Ван Яо
Ван Яо, по прозванию Боляо, происходил из области Поян. Был женат, но не имел детей. Прекрасно умел врачевать недуги. Не было такой болезни, которую бы он не излечил. И он не приносил жертв, не возносил молений, не пользовался талисманом, водой, иглой или снадобьем. Врачевал недуги всего-навсего с помощью холщового головного платка длиной в восемь чи. Расстилал его на земле, а на платок усаживал больного. В мгновение ока болезнь проходила без пилюль и отвара. Исцеленный вставал и удалялся.
В тех же случаях, когда вред причинял коварный оборотень, Ван Яо рисовал на земле темницу, а затем призывал его туда. Как только оборотень попадал в темницу, всем становился виден его истинный бесовский облик. Тех же, кто принадлежал к лисьему, барсучьему, крокодильему или змеиному племени, он, обезглавив, сжигал огнем — и хворь проходила.
Ван Яо имел плетенный из бамбука короб длиной в несколько цуней. И был у него ученик по фамилии Цянь. Несколько десятков лет следовал он за Ван Яо, но не приходилось ему видеть, чтобы тот открывал короб.
