Аль-Мухальхиль - Арабская поэзия средних веков
Но при этом характерно, что, какую бы общественную позицию ни занимали поэты, за рамки традиционной нормативной поэтики они не выходили и лишь по-иному использовали традиционные жанры, в основном «осмеяния», где позволяли себе ядовитые нападки на своих противников и даже на самого халифа и его приближенных. Разумеется, никакой социальном критики в их стихах но было: в обществе, где царила мусульманская ортодоксия, земная жизнь со всеми ее горестями и радостями представлялась предначертанной самим Аллахом, и смертному не дано было усомниться в божественном промысле, а тем более оспорить его.
Самая яркая фигура в «критической» поэзии IX века — поэт-сатирик Ибн ap-Руми. Воспитанный в недогматических традициях (отец поэта был грек, а мать — персиянка), Ибн ap-Руми был ревностным шиитом и врагом правящей аббасидской династии. Приверженность Ибн ар-Руми к мутазилитской теологии (рационалистическое направление в исламе) и его политические взгляды закрыли ему путь к придворной карьере и сделали его в глазах правящей элиты опасным еретиком. Неприязнь поэта к арабской аристократии и язвительность его сатир стоили ему жизни: Ибн ар-Руми был отравлен по приказу везира халифа аль-Мутадида.
Сатиры Ибн ap-Руми направлены и против конкретных лиц, и против пороков вообще — скупости, ханжества, зависти, вероломства. Помимо сатирического жанра Ибн ap-Руми прославился и как мастер пейзажной лирики. Мироощущение Ибн ap-Руми дисгармонично, в его поэзии ощущается душевный надрыв — результат острого разлада с окружающей средой. Лишь природа для поэта — мудрая и добрая стихия, в ней он черпает успокоение и гармонию. Воспринимая природу как сознательную силу, Ибн ар-Гуми, чдобпо древним мастерам, широко пользуется сравнениями, психологическими параллелизмами, олицетворениями.
Несколько особняком в литературном процессе IX века стоит выдающийся поэт и филолог-теоретик, «однодневный халиф» Ибн аль-Мутазз. Сын, 14-надцатого аббасидского халифа аль-Мутазза, поэт получил великолепное илологическое образование и провел почти всю жизнь во дворце. В смутное время, наступившее после смерти халифа аль-Муктафи, он оказался втянутым в придворные интриги, принял участие в борьбе за власть, сумел 17 декабря 908 года захватить халифский престол, но уже на следующий день был свергнут соперником и вскоре казнен.
Высокое положение избавляло Ибн аль-Мутазза от необходимости заискивать, подобно придворным панегиристам, перед сильными мира сего и выпрашивать подачки. Он не писал традиционных панегириков; это был утонченный эстет, позволявший себе более свободно обращаться с поэтическими формами, чем это было принято в среде профессиональных придворных поэтов.
Творчество Ибн аль-Мутазза весьма многообразно, в нем представлены почти все средневековые жанры. Кроме того, его перу принадлежит большая эпическая поэма — один из немногих в арабской литературе образцов неканонического жанра, — в которой повествуется о том, как родственник и покровитель поэта халиф аль-Мутадид усмирил непокорную придворную гвардию.
Но главные темы поэзии Ибн аль-Мутазза — застольные радости, природа и любовь. В основном его стихи традиционны, жизнь изображается в них как бы «символически», в условных образах, строго подчиненных поэтическому канону и требованиям жанра и представляющих обычно разработку традиционных поэтических фигур, подчас мало соотнесенных с предметом. Однако порой поэт нарушает «литературный этикет» и пользуется образами, навеянными его жизненным опытом, и тогда в его поэтические картины врываются «реалистические» элементы — характерные детали, точность описания, пластичность поэтического рисунка. Происходит сближение поэтического воспроизведения с реальной жизнью, арсенал образов значительно расширяется, что, однако, ни в какой мере не влечет за собой упразднения поэтического канона, а лишь способствует его дальнейшей разработке и обогащению. При этом, естественно, более свободными от сковывающего влияния традиции оказываются те жанры, которые возникли сравнительно недавно, например «поэзия вина» (хамрийат).
К X веку процесс распада арабо-мусульманской империи завершился. Продолжая номинально признавать аббасидских халифов в Багдаде общемусульманскими правителями, военачальники и наместники провинций почти повсюду добились фактической независимости. В середине X века власть в Багдаде захватывают вторгшиеся из Западного Ирана Буиды, при которых у Аббасидов сохраняются лишь функции религиозных руководителей. В это же время Северная Сирия подпадает под власть династии Хамданидов в лице Сейф ад-Дауля (944–967), а Египет— Ихшидитов, именем которых правит регент негритянского происхождения евнух Кафур (умер в 968 году).
Распад халифата отразился на состоянии литературы скорее благоприятно. Борьба религиозных сект и направлений, так же как общий политический кризис, дала толчок разнообразной духовной деятельности. Соперничавшие между собой правители мелких княжеств стремились перещеголять друг друга блеском своих провинциальных столиц, привлекали в свои резиденции ученых и поэтов и щедро осыпали их дарами. Особенно прославились своей интенсивной культурной жизнью столица империи Багдад, иракские города Басра и Мосул, в Сирии — Дамаск и резиденция хамданидских эмиров Алеппо, в Египте — Фустат (а позднее и Каир), а также многочисленные города мусульманской Испании. В культурную жизнь втягиваются выходцы из различных этнических групп и сословий. Происходит своеобразное «перемешивание» духовного наследия, национальных традиций. В этом синтезе — основа того расцвета, наивысшую фазу которого арабская классическая поэзия переживает в X–XII веках.
Открывается X век творчеством аль-Мутанабби, прославленного мастера героического жанра, поэта, чья личность и сложный жизненный путь симптоматичны и для того смутного времени, в которое ему довелось жить, и вообще для литературных нравов арабского средневековья. Сын водовоза из Куфы, аль-Мутанабби в десятилетнем возрасте бежал от нашествия сектантов-карматов в пустыню, где кочевал с бедуинами, а позднее вел проповедническую деятельность в шиитско-карматском духе, за что подвергся двухлетнему заточению; отсюда и его прозвище (Мутанабби означат «лжепророк»).
Около трети поэтического дивана аль-Мутанабби — цикл «Сейфийат» — написано в десятилетие (948–957), проведенное им при дворе хамданидского правителя Сейф ад-Дауля в Алеппо. В восторженных панегириках прославлял аль-Мутанабби своего покровителя, который должен был «возродить былую славу арабов» и воссоздать могущественную мусульманскую империю. Не ужившись, однако, при дворе Сейф ад-Дауля, поэт перебрался в Египет к его заклятому врагу Кафуру, которого воспевал в панегириках (цикл «Кафурийат»), а впоследствии, убежав от него, высмеивал в ядовитых сатирах. Последние годы жизни поэт провел в скитаниях по Ираку и Ирану, некоторое время прожил в Ширазе, где создал несколько панегириков буидскому правителю Адуд ад-Дауля (цикл «Адудийат»). Тоска по родному Ираку заставила аль-Мутанабби предпринять новое путешествие; по дороге в Багдад он погиб от руки одного из своих многочисленных недругов.
Характер поэта, каким он вырисовывается в его лирике, не менее сложен, чем его полная крутых перемен и скитаний жизнь. Аль-Мутанабби часто увлекался грандиозными замыслами и неосуществимыми надеждами, которых быстро переходил к глубочайшему пессимизму. Чувство собственного достоинства легко превращалось у него в высокомерие, жажда независимости — в неуживчивость, а честолюбивые устремления становились причиной его угодливости и раболепия.
Большинство стихотворений аль-Мутанабби — панегирики высокопоставленным лицам, содержащие картины сражений поистине эпического размаха. Как и все панегиристы его времени, в традиционных и порой выспренних выражениях прославлял он покровителя, приписывая ему все древнебедуинские добродетели, в которых видел залог возрождения арабского могущества и былой славы.
Однако, несмотря на всю традиционность, в панегириках аль-Мутанабби есть нечто, отличающее их от поэзии многочисленных придворных панегиристов его времени. В стихах аль-Мутанабби всегда присутствует сам поэт, его личность: он часто с гордостью говорит о своей храбрости, о таланте, о блеске и популярности своих стихов, как бы «возрождая» древние отношение к поэтическому творчеству, когда бедуинский поэт восхвалял героев своего племени как равных себе воинов и не гнушался прихвастнуть своей собственной доблестью. Но во времена аль-Мутанабби былое родовое единство, придававшее значение личности поэта, было давно разрушено, а представление о достоинстве отдельного человека на арабском средневековом Востоке не сложилось. Отсюда пессимизм, а порой и отчаяние зрелого творчества аль-Мутанабби, поэта с ярко выраженным личностным началом, «не находившего себе места» в структуре общества и сознания того времени.
