без автора - Сон в Нефритовом павильоне
Ян ничего не ответил, только ласково улыбнулся Фее.
Между тем Хун пришла в терем Сонм Благоуханий. Над восточными холмами поднялась луна и залила серебристым сиянием террасу терема и цветы. Лотос спала, опершись на перила. Хун смогла как следует рассмотреть девушку: на персиковых щеках — весенний румянец, брови — как крылышки бабочек. Рукав кофты намок от слез, следы их остались на лице девушки.
Хун улыбнулась и воскликнула:
— Лотос! Ну не стыдно ли спать в такую дивную ночь!
Девушка встрепенулась, испуганно прикрыла ладонью мокрый рукав и пролепетала:
— Стыдно! Наверно, я захмелела! Но я еще так молода и не могла отказать дамам, угощавшим меня!
— Век человеческий — что капля росы на кончике былинки, — рассмеялась Хун, — зачем же отказываться от вина?!
Они облокотились на перила и стали любоваться луной и цветами, посеребренными лунным светом.
— Скажи, какую луну — когда она серпом или когда круглая — ты любишь больше? — неожиданно спросила Хун. — А еще: какие цветы — утренние, которые приоткрыты для росы, или вечерние, которые распахнуты солнцу?
Лотос улыбнулась.
— Луну люблю серпом, а цветы — приоткрытые для росы.
— Все так отвечают, — сказала Хун. — Но ведь луна не всегда серп, а цветы не всегда полуоткрыты. Так и человек: быстро пролетят молодые годы — и глядишь, уже седина в волосах заблестела! Скажи, почему поселилась ты в этом безлюдном саду, ведь здесь можно от тоски зачахнуть!
Смущенная Лотос не знала, что и ответить. Тогда Хун взяла девушку за руку и проговорила:
— Я-то понимаю, зачем ты оставила родину, своих друзей и родных и приехала сюда. Сегодняшняя ночь — для тебя: воспользуйся случаем, претвори свою мечту, не терзай понапрасну свою душу!
Щеки девушки стали пунцовыми, она опустила голову и после долгого молчания прошептала:
— Вы говорите, что понимаете меня, зачем же даете такой совет?
— Понимаю, понимаю! — рассмеялась Хун. — Хочешь, я сама все скажу князю?
Лотос еще сильней смутилась, но промолчала.
— Не обижайся, глупенькая! — продолжала Хун. — Замужество — важное событие в жизни женщины, с семьей связаны ее радости и горести. Ты здесь лишена поддержки близких, отчего же не хочешь послушаться доброго совета?
Лотос отвечала простодушно:
— Я хочу того же, что и вы. Верно, я покинула родину только ради того, чтобы быть с князем всю жизнь, делить с ним радость и горе. Других желаний у меня нет и не было. Я готова последовать вашему совету, но с тремя условиями. Я хочу, чтобы князь понимал мои чувства, понимал меня, а не просто оказался бы ослепленным моей красотой, чтобы он согласился взять меня в наложницы не из жалости, а по своей доброй воле и, наконец, чтобы он дал мне слово не по чьему-то совету, пусть даже доброму. Если же окажется нарушенным хоть одно из моих условий, я тотчас омочу уши водой из реки Инчуань[369] и убегу к Восточному морю, чтобы избежать позора!
Хун вздохнула и отправилась в спальню госпожи Инь, там она застала князя и Фею. Ян встретил Хун словами:
— Последнее время ты очень уж хлопотливая, оживленная, на месте никак не усидишь. Что принесла нам сейчас — не добрые ли вести?!
Хун в ответ:
— Добрые для меня, значит, и для вас тоже добрые, и таить их не стану. Древние, помнится, говорили: «Бывает, что и сокровище в грязь кидают, что и цветы под ноги швыряют». Все последние дни я присматривалась к Лотос — вот истинное сокровище и прекрасный цветок! Вы ведь знаете, почему она оставила родину и родителей и прибыла сюда, — меня не может не тревожить ее судьба. Женитесь на ней, князь, и скоро вы убедитесь, что она — самая лучшая ваша жена!
Князь с улыбкой повернулся к госпоже Инь.
— Когда жена ревнует — это нехорошо, но когда она сама приводит мужу молоденькую девушку — это, наверно, не намного лучше? А я-то считал Хун добродетельной супругой!
— Пусть я неразумна, — нахмурилась Хун, — но поверьте, я не хочу оскорблять вашу нравственность: если вы не желаете этого союза, то и Лотос не пожелает!
— Почему же?
— Потому что она сказала мне так: «Если князь не понимает моих чувств и только любуется моей красотой — я не согласна на брак, если он просто жалеет меня — я не согласна на брак, если он возьмет меня в наложницы против собственной воли, по чьему-то совету, — я не согласна на брак».
— Все это красиво сказано, — рассмеялся Ян. — Только много ли найдется в мире людей, способных понять другого? Не скажу, что я равнодушен к женщинам, и раз уж я привез из далекой страны «повергающую царства», зачем отказываться от нее? Я разговаривал с отцом и получил его согласие. Ну а тебе, Хун, раз уж ты взялась за сватовство, придется быть и Лунным старцем!
Весть о предстоящей женитьбе Яньского князя на девице Лотос широко разнеслась по столице и скоро достигла ушей Сына Неба и императрицы. Высокие особы отослали молодоженам в дар шелка и драгоценности, а сотни придворных направились в дом князя, торопясь принести хозяину поздравления и пожелания счастья.
В назначенный день гости собрались в тереме Сонм Благоухании на свадебный пир. Появились молодые: князь Ян в алом халате и шляпе с зубчатой тульей, рядом с ним Лотос — в кофте с пестроцветными рукавами, в волосах — цветы. Сад Очарование Весны заполнила толпа приглашенных, за оградой толпилось множество слуг знатнейших семейств столицы, любопытные и зеваки. Императрицу на торжестве представляла дама Цзя с десятью придворными барышнями.
Хун подняла бокал и обратилась к Яну:
— В этот чудесный весенний день мы приветствуем новобрачных! Примите, князь, бокал вина и осушите его до дна за то, чтобы вы и ваша супруга были счастливы до последних дней жизни, чтобы неотлучно находились при вас богатство и знатность, чтобы новые чувства не уступали старым, а старые — новым!
Князь осушил бокал и ответил с улыбкой:
— Я вижу, госпожа Хун, что вы умеете радоваться счастью других, как своему собственному!
Гости одобрительно зашумели, а Хун снова наполнила бокал и поднесла его невесте:
— Выпейте это вино, госпожа Лотос, и будьте счастливы со своим супругом до самой старости, оставайтесь всегда молодой, дабы супруг не вздумал шутить над вами так, как только что шутил надо мной!
Гости рассмеялись, и начался пир.
По окончании свадебной церемонии князь попросил своих жен Инь и Хуан подвести молодую невестку к свекру и свекрови. Старый Ян и госпожа Сюй усадили Лотос рядом с собой, любуясь ее красотой и скромным поведением. Когда же на землю спустился вечер, Ян велел зажечь в тереме Сонм Благоухании свечи и, оставив новобрачную на попечение наложниц, пошел проводить родителей.
Оставшись наедине с Феей и Хун, Лотос неожиданно разрыдалась.
— Что с тобой? Отчего ты плачешь? — удивилась Хун.
Девушка сквозь слезы прошептала:
— Из далекой страны южных варваров приехала я сюда и теперь навсегда останусь здесь, в доме супруга. Я очень счастлива, поверьте, поскольку все мечты мои исполнились. Но меня тревожит, что давно уже нет вестей от моего отца, да и я сама даже о замужестве своем не смогла дать ему знать!
Хун ласково взяла Лотос за руку.
— И я, и Фея — мы выросли без родителей, так что все трое обижены судьбой. Но раз уж отдали свои сердца на веки вечные одному человеку, то давайте будем вместе делить все радости и горести, все удачи и заботы. Допьем же оставшееся вино и поклянемся под ясной луной всю жизнь быть заодно, как Лю Бэй,[370] Гуань Юй[371] и Чжан Фэй![372]
Лотос и Фея радостно согласились, наполнили вином бокалы, уселись в кружок и, подняв глаза к небу, в один голос произнесли слова клятвы:
«Я, цзяннаньская Хун, двадцати восьми лет, родом из Ханчжоу, и я, Фея Лазоревого града, двадцати семи лет, родом из Цзянчжоу, и я, Лотос, двадцати пяти лет, родом из южных земель, все трое мы обращаемся к миротворной Луне. Мы собрались в этом доме из разных краев, мы разные по нраву женщины, но служим одному человеку, готовы разделить с ним жизнь и смерть, горе и радость, в чем и хотим поклясться. Если хоть одна из нас нарушит данную нами клятву, отрази, Луна, на своем лике, словно в зеркале, образ отступницы!»
Они осушили разом бокалы и, взявшись за руки, вернулись в терем.
— Никогда не забывайте клятву, — обратилась к Фее и Лотос верная Хун, — даже когда окончится наша земная жизнь и все мы встретимся в Нефритовой столице!
Луна манила своей красотой, и подруги снова вышли в сад. Вдруг за кустами раздался девичий смех. Хун остановилась и прислушалась: возле цветочной клумбы сидели и разговаривали Су-цин и Лянь Юй.
— Взгляни-ка, Су-цин, на луну, что освещает цветы, — как прекрасна она, какой дивный свет льет на весеннюю землю! Почему-то прежде, глядя на луну, я всегда радовалась, а теперь грущу, словно расстаюсь с милым. Отчего так?
