Сюэцинь Цао - Сон в красном тереме. Т. 3. Гл. LXXXI – СХХ.
Полисемичность, многосмысленность иероглифов «хун», «лоу» и «мэн» позволяет воспринять их сочетание как «сон-морок в высоком чертоге» и как «грезы-прозрения в потаенной женской обители», причем «мэн» внушает нам образ какого-то чудовищно длительного сна, который спустился на героев повествования и в котором они как бы пребывают, продолжая одновременно свое деятельное существование в реальной жизни.
Читатель, конечно, заметил, что сюжет романа довольно прост, что в нем в общем-то отсутствует развлекательное, авантюрное начало, свойственное старым средневековым романам. В «Сне…» рассказывается история (причем довольно ограниченная по времени) двух богатых аристократических домов (Жунго и Нинго), принадлежащих роду Цзя. В одном из них живет молодой герой Цзя Баоюй, вокруг которого в значительной степени строится сюжетное действие. Герой постоянно находится в обществе женщин, и большинство коллизий в романе связано именно с женщинами. Среди них выделяются глава рода и бабушка Баоюя – старая госпожа Цзя, его мать – госпожа Ван, более молодые обитательницы внутренних покоев: жена двоюродного брата Ван Сифэн (она же Фэнцзе), его двоюродные сестры Сюэ Баочай и Линь Дайюй и другие. Постоянно действует в повествовании отец Баоюя – Цзя Чжэн, дядя Цзя Шэ, двоюродный брат Цзя Лянь, родственники из семьи Нинго. Помимо них в отдельных эпизодах романа выступает несметная толпа действующих лиц. Из нее выделяются близкие и симпатичные автору двенадцать женских персонажей, «Двенадцать головных шпилек», жизнь и поступки которых определяют, можно сказать, содержание романа.
Сюжет произведения распадается как бы на несколько частей. Отчетливо выделяется первая глава – своего рода аллегорический пролог. Подобный иносказательный пролог довольно часто встречался в предшествующей китайской прозе. В нем, как и здесь, нередко содержались важная метафора, аллегория, раскрывающиеся в последующем тексте. То есть пролог играл важную, исполненную особого смысла роль некоей иносказательной прелюдии. Далее, со второй по восемнадцатую главы писатель посвятил изображению быта дома Жунго, дал в них характеристику основных героев. В последующих главах (с девятнадцатой но сорок первую) он показал зарождение чувств между главными героями и появление первых конфликтов, в последующих тридцати главах (с сорок второй по семидесятую) изображены сложные взаимоотношения в обоих Домах. В последней части «оригинального варианта» (каковым считаются первые восемьдесят глав романа) автор, продолжив нить предшествующего повествования, сделал заметные намеки на будущее падение семьи. На восьмидесятой главе писатель оборвал повествование, вместе с ним прервались и комментарии к нему литератора Чжияньчжая, в котором иные исследователи склонны видеть соавтора Цао. Не вызывает сомнения, что сделать множество тонких, глубоких замечаний и намеков об авторе и его произведении, добавить ряд штрихов к творческому портрету писателя мог только хорошо с ним знакомый человек, бывший в курсе его жизненных обстоятельств.
В основной части романа не происходит каких-то исключительных событий, ведущих к резким сюжетным поворотам в повествовании. Действие течет, как огромная река, неторопливо и мерно, лишь отдельные всплески свидетельствуют о том, что где-то под поверхностью скрываются подводные камни и коварные отмели. Однако уже в этой части романа завязываются сюжетные узлы, способствующие ускорению движения сюжетного материала, намечаются очертания последующих коллизий, здесь лишь намеченных и пока еще плохо видимых. Такими сюжетными узлами, к примеру, являются приезд в дом Цзя двоюродной сестры героя Линь Дайюй, а также другой сестры – Баочай (впоследствии ставшей его женой). К ним можно отнести визит «государевой жены» Юаньчунь и другие эпизоды (например, свершение важных ритуалов: похороны Цинь Кэцин и др.), имеющие большой символический смысл. В последних главах основного варианта узловыми эпизодами являются также ночное пиршество в доме Цзя, которое происходит в атмосфере предчувствия грядущей беды; обыск в доме в связи с пропажей мешочка для благовоний, а также скандал в доме Нинго. Одним из главных сюжетных узлов надо считать конфликт Баоюя с отцом. Все эти узловые эпизоды должны были определить последующее развитие событий, но писатель остановился как бы на полпути, словно сомневаясь, что ему делать дальше.
Факт незавершенности романа давно привлекает внимание китайских читателей и литературоведов. Известно, что в конце правления Цяньлуна появился на свет «полный» вариант «Сна…», насчитывающий сто двадцать глав. Он получил широкое распространение, так как представлял произведение с законченным сюжетом. Авторами сорокаглавного продолжения называют литераторов Чэн Вэйюаня (1745—1820) и Гао Э (1738—1815). Оба они, собрав множество рукописных вариантов «Сна…», «усекали длинное и дополняли укороченное, чтобы добиться законченной полноты книги», самостоятельно и по наброскам Цао в короткое время завершили повествование. Чэн, будучи издателем-коммерсантом, предоставил средства для печатания «полного варианта» романа и рассказал о работе над ним в предисловии к изданию.
Чэн и Гао решили сюжетную загадку по-своему. Они построили конфликт вокруг Баоюя. Родня молодого человека втайне от него (герой в это время был болен и находился чуть ли не в состоянии умопомрачения) обручила его с Баочай, более подходящей на роль супруги. Болезненная Дайюй, не будучи в состоянии пережить удар, умирает. Обманутый родственниками Баоюй вынужден покориться воле родителей. Он даже вступает на ученую стезю и получает степень цзюйжэня, которая открывает перед ним карьеру. Однако юноша неожиданно меняет планы и уходит куда-то вместе с бродячим монахом. Дальнейшая судьба героя неизвестна, сюжетная линия на этом обрывается. Так заканчивается роман в варианте Чэна – Гао. Можно заметить, что литераторы соблюли логику развития событий, хотя и сочинили концовку сами.
Такова изложенная пунктиром сюжетная схема произведения. И все же о чем повествует роман? Только ли о Баоюе и его несчастной любви, или он рассказывает о чем-то ином – ведь в книге так много действующих лиц и так сложно переплетаются в ней человеческие судьбы! На протяжении почти двух столетий вокруг «идеи» повествования, его «главной темы» идет непрерывный спор. Одни называют «Сон…» любовным романом, другие бытоописательным или семейным, третьи – романом социальным и даже политическим. Содержание романа и специфика его художественного повествования дают повод для таких разных толкований. Он и вправду весьма многолик как в смысловом, так и в художественном отношении, писатель живописует нравы современного ему общества, показывает духовную атмосферу эпохи и жизнь, какую видел он вокруг себя. Поэтому «Сон…» можно назвать нравоописательным произведением. Лу Синь в свое время определил его как повествование о «человеческих нравах» («жэньцин сяошо»).
Роман Цао Сюэциня как образец нравоописательной литературы возник не на пустом месте. Превосходные картины быта запечатлены в героико-авантюрном романе «Речные заводи» и даже в волшебном романе «Путешествие на Запад», однако законы жанра ограничивали возможности их авторов широко и полно изобразить нравы эпохи. В XVI – XVII веках китайская проза обратилась к изображению обычной жизни людей. Нравоописательное повествование вышло на одно из центральных мест в литературе. Появились, например, превосходные повести Фэн Мэнлуна и Лин Мэнчу (вошедшие в сборник «Троесловие» и другие), произведения других авторов, в которых подробно изображался быт эпохи. Возникли и произведения крупной формы – романы. Едва ли не самым знаменитым из них явился роман анонимного автора «Цзинь, Пин, Мэй» (в русском переводе: «Цветы сливы в золотой вазе»), в котором с большими подробностями изображалась жизнь обывателей-горожан, ее повседневность, бытовой конфликт. Близким ему по духу был роман XVII века «Брачные узы, мир пробуждающие», или «Подстилка из плоти» Ли Юя. Каждый из этих романов описывал нравы по-своему, но характерны для них приземленные сюжеты, дегероизированные персонажи. В этой прозе в силу ее специфики накапливались и развивались реалистические тенденции изображения действительности, каковые воспринял и развил автор «Сна в красном тереме». Его произведение вобрало в себя все художественные особенности нравоописательного жанра.
Действие романа протекает в довольно замкнутом мире одного родственного клана, напоминающем условное фолкнеровское пространство Йокнапатофы. В этом отношении «Сон…» отличается и от «Цзинь, Пин, Мэй» и от «Брачных уз…», где действие происходит в разных городах, на периферии и при дворе. Мир Большой Семьи очень ограничен и условен, однако это – слепок реального бытия, поэтому в условности нет ничего загадочного, через нее отчетливо видны очертания реальной жизни и нравов. Дом Цзя (а вместе с ним семей Сюэ, Ван, Ши, Чжэнь, о которых также идет речь в романе и которые связаны родственными узами с кланом Цзя) – это мир поместной аристократии, и в этом отношении он отличается от мира торгаша нувориша Симынь Цина (из романа «Цзинь, Пин, Мэй») или героев «Брачных уз…», где действие происходит в среде чиновничества. В доме Цзя все более респектабельно, чинно, величественно, ибо здесь огромную роль играет особый, аристократический этикет, которому неукоснительно следует каждый член Семьи. Другое дело, что в действительности респектабельность в значительной мере оказывается иллюзорной и показной, а пышная этикетность оказывается фальшивой. Противоречивость внешнего облика Дома и содержания его жизни (его нравов) весьма ощутима в романе.
