Поэтическая антология - Манъёсю

Рукава одежды шелковой белы…
Как двухцветные цветы у тростника.
Бело-серый конь его сегодня ржет.
Может быть, есть сердце у него?
Нынче не такой он, как всегда…

Здесь, в стране, где облака
Белою грядой плывут,
Здесь, в стране, где облака
Тучей голубой ползут,
Меж людьми, над кем плывут
Эти облака небес,
Верно, только я одна
Так тоскую о тебе?
Верно, только я одна
Так люблю,
Что до краев
Небо и земля полны
Муками моей любви.
Оттого ли что в тоске
Грудь моя теперь болит,
Оттого ли что люблю,
Больно сердцу моему,—
Ведь любовь моя к тебе
Все сильнее с каждым днем.
И могу ль сказать,
Когда
Я тоскую?
Часа нет,
Чтоб не тосковала я.
Ты, любимый, говорил:
“Вспоминай о сентябре,
Вспоминай о нем всегда,
Тысячи веков,
Пусть идет о том рассказ
Бесконечные века…
Пусть о том передают
Люди впредь из уст в уста…”
Но сентябрь миновал —
Месяц наших первых встреч.
Нестерпимо тяжело
На душе моей теперь.
Быстро месяцы пройдут
Новояшмовые вслед,
Как мне быть, что делать мне?
Выхода не вижу я…
У подножья горных скал,
Где крутой, опасный путь,
Есть ворота, что ведут
К ложу каменному вглубь…
Утром, из дому уйдя,
Я горюю о тебе,
Ввечеру, домой придя,
О тебе грущу, мой друг.
Ягод тутовых черней
Волосы я распущу,
Сладким сном,
Как люди спят,
Не забыться мне теперь.
Как большой корабль, плывя,
Неспокоен на волнах,
Неспокойна так же я…
И те ночи, что лежу
И тоскую о тебе,
Разве можно сосчитать?

Запертая среди гор
Извивается река,
Что зовется Хацусэ.
И где устье у реки,
Восемь там бакланов я
Заставляю вмиг нырять;
Где истоки той реки,
Восемь там бакланов я
Заставляю вмиг нырять;
Там, где устье,
Там даю я бакланам есть форель;
Где истоки,
Там даю я бакланам есть форель;
И жалею, что форель
Не могу я подарить,
Милая моя, тебе!
Улетевшей вдаль стреле
Я подобен —
Далеко
Нахожусь от милых мест,
И исполнено забот
Небо горьких дум моих,
И исполнено забот
Небо горестей моих.
Вот про платье говорят:
“Если ты порвешь его,
То починишь — и опять
Можешь ты носить его”.
Вот про жемчуг говорят:
“Если только нить порвешь,
Свяжешь снова — и опять
Можешь ты носить его”,
И одно лишь не вернешь
И не встретишь никогда,
Это — милую жену,
Что от нас ушла навек…

В запертой со всех сторон
В Хацусэ за цепью гор
Вся во флагах голубых
Встала Осака-гора.
Выбежишь — и пред тобой
Эта славная гора.
Выйдешь, взглянешь — пред тобой
Эта дивная гора.
И так жаль мне, что она,
Сердцу милая гора,
Всеми брошена теперь…

Вот высокая гора
И моря. Смотри:
Вот гора — всегда горою
Будет так стоять.
Вот моря — всегда морями
Будут так лежать.
Человек же, что цветы,—
Бренен в мире человек!

Государю своему подчиняясь,
Миновал
Ты Ямато — край родной —
Остров Акицусима.
И в Отомо, в Мицу, ты
Возле милых берегов
У большого корабля
Много весел закрепил.
И в затишье поутру,
Слыша голос рыбаков,
И в затишье ввечеру,
Слыша тихий всплеск весла,
Ты скитаешься в пути…
О, когда же ты придешь?
Жертвы принося богам,
Обращаюсь к ним с мольбой,
Не ошибка ли слова,
Что сказали люди мне,
Будто ты, любимый мной
Сердцем всем,
Ушел навек,
И упал, как алый лист,
Там в Цукуси среди гор…

Не ошибка ли слова,
Что сказали люди мне?
Ты ведь говорил:
“Будет длинной, без конца,
Яшмовая нить…”

Человек, ушедший в путь,
Что отмечен был давно
Яшмовым копьем,
Распростертыми вокруг
Шел полями, по горам,
Реки он переходил
И вступил на путь морской,
Там где чудище-кита ловят
На глубоком дне.
И опасный переход —
Страшный Переход-Богов —
Там, где ветер каждый раз
С дикой силою шумит,
И встающая волна
Необычно высока,
Страшный путь, что прегражден
Непрерывною волной,
Чье жалея сердце, он
Напролом пройти спешил.

Возле моря, где слышны
Крики жалобные птиц,
За высокими горами,
Что скрывают край родной,
На зеленом изголовье
Из морских прибрежных трав,
Словно бабочка летя
Прямо на огонь,
Здесь, на дальнем берегу,
Возле моря, где порой
Ловят чудище-кита,
Он лежит без чувств, без дум
Спящий человек.
Может, есть отец и мать,
И любимое дитя,
И прелестная жена,
Словно вешняя трава,
Может быть, он им хотел
Передать любви слова,
Что на сердце у него?
Если спросишь: “Где твой дом?” —
Дома он не назовет.
Если спросишь: “Как зовут?” —
Имени не скажет он.
Словно малое дитя
Плачущее, он в ответ
Не промолвит ничего.
Как ни думай, ни тоскуй,
Но печальная судьба —
Здесь, на этом свете жить!

И отец, и мать,
И жена, и дети там,
Верно, ждут, когда придет,
Неотступно глядя вдаль…
Вот она, печаль людей!

Между распростертых гор
Горною дорогою пойду.
Если дует ветер на морях,
Волны, заграждая путь, встают,—
По пути морскому не пойду.

Вышел он в далекий путь,
Что отмечен был давно
Яшмовым копьем.
Распростертыми вокруг
Шел полями, по горам,
Реки он переходил
С бурною водой
И вступил на путь морской,
Там, где чудище-кита
Ловят на глубоком дне.
Грозный ветер дует там
С дикой силою всегда,
И встающая волна
Там бушует каждый раз.
Ох, и страшно в тех местах,
Там, где Переход-Богов —
За волной идет волна,
Приливая к берегам…
Вдалеке оставил он
Цепь родных высоких гор,
Изголовием себе
Выбрал бездну,
И без чувств
В бухте он лежит теперь…
Может, есть отец и мать,
И любимое дитя,
И прелестная жена,
Словно вешняя трава.
Если спросишь: “Где твой дом?” —
Дома он не назовет,
Если спросишь: “Как зовут?” —
Имени не скажет он…
Чей приказ он выполнял,
Чьим словам покорен был,
Напролом переходя
Море страшное в волнах,
Подымающихся ввысь?

И отец, и мать,
И жена, и дети там,
Верно, ждут, когда придет,
Неотступно глядя вдаль…
Вот она, печаль людей!

Ведь, наверно, ждут тебя
Дома близкие твои,
Что же ты вдали от всех
Распластался на земле,
Изголовием избрав берег дикий и чужой?..

Ведь, наверное, тебя, что здесь лежишь
У глубокого залива на земле,
Ждут:
“Вот нынче, нынче он придет!..”
О, как жалко бедную жену!

Здесь, на берегу,
Где лишь плещется волна,
В бухте ты совсем один
Распластался на земле,
И не знать тебе пути больше в дом родной!

В этом месяце, мой друг,
Думала, вернешься ты,
Как большому кораблю,
Доверяла я тебе,
“О, когда же наконец?” —
Вопрошала я с тоской.
Но, как алый клена лист,
Ты отцвел, ушел навек…
С яшмовым копьем гонец
Мне принес об этом весть,
И как светит светлячок,—
Еле-еле, так едва
Донеслась до слуха весть,
Стала пламенем земля
Под ногами у меня,
Броситься бы мне бежать,
Но куда, не знала я…
Словно утренний туман,
Мысли вдруг смешались все,
Горько горевала я,
Будто потеряла вдруг
Посох, что опорой был.
Все напрасно…
Знаков нет,
Где твой путь.
Куда ушел?
Но ведь где-то есть же ты?
Облака небес
Призову к себе сюда,
Пусть возьмут меня с собой,
И как раненый олень,
Пусть в пути умру и я!
Но напрасны думы те,
Мне неведомы пути,
И теперь, совсем одна,
Полная любви к тебе,
Только в голос плачу я!