Абульхасан Рудаки - Ирано-таджикская поэзия
Рациональное зерно, погруженное в толстый слой иррационалистических мистических оболочек, часто даже утонувшее в них, — таков образ мировоззрения Носира Хисроу, выстраданного им ценою мучительных исканий истины: «Кого это не смущало?» — как выражался он сам.
Наиболее полные издания его произведений опубликованы в последние десятилетия в Иране. Самое значительное из прозаических произведений — «Книга путешествий», М. — Л., «Academia», 1933.
Извлечения из «Сафарнаме» и избранные поэтические произведения см.: Носир Хисроу. Избранное. Сталинабад, Таджикгосиздат, 1954.
Циклы «Порицание и похвала» и «О добре и зле» (названия условные, отсутствующие в подлиннике) представляют отдельные стихотворения (названия подлинные) из «Книги просветления» (Стихотворение «Лицемеры и друзья») и «Книги счастья» (все остальные стихи), — составных частей «Дивана» поэта. Все остальные стихи и афоризмы заимствованы (иногда с незначительными купюрами) преимущественно из раздела «Дивана» — Касыды. Названия условные. «Книга счастья» приписывается также другому поэту.
В порицание царям и власть имущим (стр. 73). — Семь отроков пускай предстанут из Эфеса… — Имеется в виду легенда о семи юношах — бывших язычниках, уверовавших в бога и спрятавшихся от преследований в пещере, где они навеки уснули. Эта легенда, известная и в христианских источниках, содержится в Коране (сура XVIII). Эфесские отроки (на Востоке именуются «Асхаб ал-Каф») почитались как святые.
ОМАР ХАЙЯМ
Омар Хайям родился в Нишапуре 18 мая 1048 года. Был выдающимся ученым и философом. Его научные труды переведены полностью на русский язык: Омар Хайям. Трактаты. Перевод Б. А. Розенфельда («Памятники литературы народов Востока». Тексты. Малая серия, III. М., Изд-во восточной литературы, 1961). В этом издании содержатся также все подлинные тексты — на арабском и персидском языках — и наиболее научно точная биография, составленная Б. А. Розенфельдом и А. Л. Юшкевичем и их же комментарии. Мировую славу снискал Хайям своими стихами, четверостишиями — рубаи, переведенными (неоднократно) на все основные европейские языки и на многие восточные (в том числе китайский, турецкий, хинди и др.). Определение того, какие именно рубаи написаны самим Хайямом, представляет собою сложную научную проблему, которой, впрочем безуспешно, занимаются крупные востоковеды в течение последних десятилетий: общепризнанных результатов эти изыскания не дали. Хайяму приписываются свыше тысячи рубаи, — подлинными же можно признать не более ста — двухсот, которые и составляют основу настоящего раздела. Умер Хайям 4 декабря 1131 года. На русский язык его рубаи переводились многими поэтами и издавались неоднократно. Здесь отображены наиболее адекватные переводы, представляющие вместе с тем совокупный опыт советской переводческой школы, для чего использованы следующие публикации:
Омар Хайям. Рубаи. Перевод с таджикского (фарси), М., «Гослитиздат», 1955 (переводы О. Румера и И. Тхоржевского).
Перевод Л. В. (Л. В. Некоры) в кн, «Восток», М. — Л., «Academia», 1935.
Перевод Л. Пеньковского в кн.: Лев Пеньковский. Чанг. М., Главная редакция восточной литературы, 1971.
Перевод И. Сельвинского в кн.: «Таджикская поэзия», Сталинабад, Таджикгосиздат, 1949.
Перевод В. Державина в кн.: Омар Хайям. Рубаи. Перевод с фарси В. Державина, М., «Художественная литература», 1972.
Перевод Г. Плисецкого в кн.: Омар X а й а м. Рубайат, М., Главная редакция восточной литературы, 1972.
«Росток мой — от воды небытия…» (стр. 102). — В этом четверостишии поэтически выражено распространенное в ирано-таджикской культуре положение античной философии, восходящее к Эмпедоклу (490–430 гг. до н. э.) о четырех первоисточниках («корнях» всего существующего): земля, вода, воздух и огонь, — эти слова соответственно выделены разрядкой: вода, пламя, ветер, прах.
«Один Телец висит высоко в небесах…» (стр. 117). — Первый Телец — знак зодиака; другой — легендарный бык, на рогах которого, согласно мифу, держится Земля.
«Зачем ты мой кувшин с вином разбил, господь?..» (стр. 118). — Предание гласит, что внезапно налетевший ветер опрокинул и разбил кувшин с вином, когда Хайям пировал с друзьями. Поэт экспромтом сложил это рубаи. В наказание аллах сделал его лицо черным. Хайям, не смутившись, сымпровизировал следующее рубаи: «На свете можно ли безгрешного найти?» (Стр. 118). Аллах устыдился, и к Хайяму вернулся его прежний облик.
«Палаток мудрости нашивший без числа…» (стр. 124). — Палаток мудрости — намек на имя Хайяма, означающее (по-фарси) ткач (швец) халатов, мастер шатров.
ДЖАЛАЛИДДИН РУМИ
Джалалиддин Руми родился в Балхе (ныне на территории Афганистана) 30 сентября 1207 года. Из-за нашествия Чингисхана его отец, выдающийся ученый-богослов, эмигрировал с семьей в Малую Азию, в Коний- ский султанат Сельджукидов (в 1220 г.). Здесь поэт получил духовное образование и, подобно отцу, был руководителем конийской медресе и проповедником. Увлечение суфийским учением изменило течение и характер его жизни и деятельности: он стал суфийским шейхом. Однако мировую славу принесли ему не поучения, а стихи. Наиболее значительные: продиктованная Румн своим ученикам шестичастная поэма «Назидательные маснави» — собрание притч, часто фольклорного происхождения, сопровождаемые стихотворными же философско-дидактическимн выводами. Эта книга получила всеобщее признание на мусульманском Востоке и часто называется «иранским Кораном». В художественном отношении это блестящая энциклопедия иранского фольклора средних веков. Сила поэта состоит в том, что в антиортодоксальной мистической форме проявляется его горячая любовь к людям, с их действительными страданиями, страстями и радостями. Сам Руми называл свою концепцию «поклонением Сердцу». В расцвете славы Руми избрал своим наставником безвестного дервиша Шамса из Тебриза. Ученики поэта, приревновавшие к Джалаладдину Руми дервиша, тайно убили его. В скорби по «закатившемуся солнцу» («Шамс» означает «солнце») Руми сложил вдохновенные, пронизанные пантеистическим духом газели, восприняв их как вложенные в его уста Шамсом, достигшим бессмертия тем, что слился с богом. Тем самым Руми действительно увековечил дервиша, «подписав» газели его именем (то есть включив имя Шамс в заключительный бейт) в сымпровизированном Руми огромном «Диване Шамса Тебризского» (другое название — «Дивани кабир» — «Великий диван»). Поэт скончался 17 декабря 1272 года в Копье и был там же похоронен, провожаемый в последний путь многими людьми всех вероисповеданий — мусульманами, христианами, иудеями, индуистами, буддистами и др., — выразившими почтение к человеку, воспевавшему «религию сердца», — единодушие всех людей разных племен и вероисповеданий:
Как часто можно увидеть тюрка и индуса едиными,
Как часто можно увидеть двух тюрков — словно чужих.
Следовательно, язык единодушия — нечто особенное:
Единодушие превыше единоязычия.
Оппозиционно-мистическое содержание составляет саму душу гуманистического творчества Руми. И в соответствии с решающей ролью поэзии г. иранской культуре гуманистическая концепция Руми выражена наиболее отчетливо не в его философской прозе, а именно в его поэзии, лирической и дидактической. Так например, идею обожествления человека Руми излагает в своем прозаическом философском трактате так, что она может быть понята прямо в противоположном смысле — как идея о ничтожестве человека, о его самоуничтожении и превращении в ничто перед лицом бога. Ход рассуждения и аргументация у Румп таковы. Те, которые утверждают: «Я — раб божий» — безгранично высокомерны, ибо они смеют ставить себя хоть и в подчиненное положение, но рядом с самим богом. Такие дерзкие гордецы заслуживают порицания. Те же, которые, добившись высот самосовершенствования, утверждают: «Я — истина, я — бог» — скромны и справедливы, ибо они преодолели гордыню и, слившись в своем самоуничтожении (фана) с богом, стали ничем. Такие могут служить образцом для людей, взыскующих бога.
Возвеличение человека совершенного и составляет подлинное содержание концепции о самоуничтожении человека путем слияния с богом (фана) и одновременного самоувековечения (бака) при прощании с бренным миром. Ведь взаимосвязанные самоуничтожение и увековечение наступают лишь при физической смерти человека, но при жизни своей, благодаря своему моральному самосовершенствованию он, реальный человек, чувствует себя не рабом, а частицей бога, он самоотождествляется с богом, то есть тем самым обожествляется, становится человеком с большой буквы.
Но то, что выражено туманно и непонятно в философской прозе Руми, то ясно и необычайно смело высказано в стихах, которые показывают, что концепцию «фана» можно было бы характеризовать как «самоунижение паче гордости»: ведь в своем конечном смысле это — возвеличие каждой отдельной человеческой личности, которая сложным путем морального совершенствования уподобляется богу:
