Лариса Печатнова - История Спарты (период архаики и классики)
Не совсем ясным остается вопрос о хронологии этих событий. К какому времени отнести жалобу Фарнабаза и визит Лисандра к Аммону? Ведь эти два события, как это следует из Плутарха, самым тесным образом связаны между собой. К сожалению, Ксенофонт в своей "Греческой истории" вообще пропускает все, что могло бы повредить реноме Лисандра, и поэтому в нашем распоряжении имеются только не всегда точные, особенно в вопросах хронологии, показания Плутарха и Диодора.
Анализ сохранившейся традиции дал возможность Эд. Мейеру и К. Ю. Белоху предложить следующие датировки: экспедиция Лисандра в Геллеспонт, из которой он был отозван эфорами по жалобе Фарнабаза, имела место в конце 403 - начале 402 г. Следовательно, визит к Аммону состоялся, скорее всего, весной или летом 402 г.[023_68] Именно с этого момента Лисандр, по-видимому, задался реформаторскими идеями и для достижения своих целей решил посетить наиболее влиятельные святилища.
Вынашиваемые им планы и идеи, направленные на завоевание лидерства, сочетались с активным участием Лисандра в политической жизни своего полиса. Важными и надежно зафиксированными вехами в его послевоенной жизни были вот какие события: в 399 г. он принял самое деятельное участие в борьбе Агесилая за престол, в 396 г. - вместе с ним отправился в Малую Азию, в 395 г. - получил назначение в начавшейся тогда Коринфской войне[023_69].
В 399 г., судя по данным источников, Лисандр принял участие в возведении на престол Агесилая, с которым, очевидно, у него были давние дружеские связи (Xen. Hell. III, 3, 1-3; Nepos. Ages. 1; Plut. Lys. 22, 6-13; Ages. 3; Paus. III, 8, 7-10). История с избранием на царство Агесилая доказывает, что Лисандр все еще продолжал обладать значительным политическим весом. Однако вряд ли стоит считать успех Агесилая, как это делают некоторые ученые, целиком заслугой Лисандра[023_70]. Сама интрига против Леотихида, по-видимому, была задумана еще до смерти его отца, царя Агиса. Недаром Агис, подозревая или даже точно зная о существовании заговора против сына, незадолго до смерти в присутствии свидетелей объявил Леотихида своим законным наследником (Plut. Lys. 22; Ages. 3).
Конечно, трудно до конца представить себе, какова была в действительности подоплека этой акции против Леотихида. С. Я. Лурье полагает, что Леотихид был сторонником царя Павсания и это настроило против него не только Лисандра и Агесилая, но также эфоров, которым было невыгодно согласие между обоими царями[023_71]. Но, как нам кажется, - это чисто умозрительная конструкция, не основанная на каких-либо фактах. Устранили Леотихида с помощью шаблонной в таких случаях уловки - его обвинили в незаконном происхождении (Xen. Hell. III, 3, 1; Plut. Alc. 23, 7-8; Lys. 22, 4-6; Ages. 3, 6; Paus. III, 8, 7-10). По сообщению самосского историка IV в. Дурида, настоящим отцом Леотихида был Алкивиад. Но эта версия уже в древности вызывала большие сомнения. Дурид, на которого прямо ссылается Плутарх, - не очень надежный источник, поскольку он больше заботился о художественности и занимательности, чем о точности, и склонен был передавать любые скандальные анекдоты, не особенно заботясь об их достоверности[023_72].
Как следует из Геродота, точно такими же обстоятельствами сопровождалось и появление на свет Демарата (VI, 63), который в 491 г. был отрешен от власти якобы как плод прелюбодеяния (V, 64-66). Можно согласиться с С. Я. Лурье, что, по-видимому, обвинение в нелегитимности могло быть политическим оружием в Спарте, которым здесь не раз пользовались для удаления неугодных общине царей[023_73].
Как бы то ни было, Лисандр, выступив на стороне Агесилая в таком важном для последнего деле, конечно, рассчитывал приобрести себе дополнительный политический капитал. Надо думать, что в ближайшие после 399 годы он, по-видимому, был самым верным приверженцем Агесилая, связывая с ним все свои надежды на новое возвышение. И действительно, вскоре ему представился удобный случай восстановить свое могущество с помощью Агесилая, в лице которого Лисандр рассчитывал иметь "многим, если не всем, обязанного ему человека, послушную свою креатуру"[023_74].
В 396 г., когда в Спарте решали вопрос о том, кого поставить военачальником в начавшейся войне с Персией, Лисандр организовал широкую кампанию за назначение на этот пост Агесилая. В этом деле Лисандру помогли, по-видимому, его многочисленные сторонники в Малой Азии, члены олигархических гетерий и бывшие декархи. Петиция малоазийских друзей Лисандра оказалась решающей, так что, по словам Плутарха, "Агесилай получил таким образом благодаря Лисандру не меньшее благо, чем царскую власть" (Lys. 23, 1-2). Но, по-видимому, даже несмотря на самую активную поддержку Лисандра, Агесилаю нелегко достался этот пост. Во всяком случае, так можно понимать обращение Агесилая к оракулам, сперва в Додону, а затем в Дельфы, по вопросу о своем лидерстве в малоазийском походе. Только получив от божества благоприятный ответ, он смог убедить эфоров и вырвать у них желанное назначение (Plut. Mor. 208 f)[023_75].
Подоплека этого дела, по-видимому, ясна. Вероятно, это была последняя попытка царя Павсания отстранить Агесилая от командования, потребовав от него под каким-то предлогом божественного одобрения. По мнению Р. Смита, доказательством борьбы между царями, возможно, является посылка вместе с Агесилаем тридцати советников (suvmbouloi)[023_76], хотя, с другой стороны, этому противоречит свидетельство Ксенофонта. Последний утверждает, что Агесилай их сам попросил для себя (Hell. III, 4, 2), и это повторяет за ним Плутарх (Ages. 6, 5).
Какова бы ни была первоначальная причина посылки этой комиссии, факты говорят в пользу того, что комитет Тридцати функционировал в Малой Азии как военный штаб Агесилая. Во главе этого комитета стоял, по-видимому, Лисандр (Xen. Hell. III, 4, 20 - oiJ me;n peri; Luvsandron Triavkonta). В Азии Лисандр имел далеко идущие планы: во-первых, он хотел восстановить декархии, а во-вторых, вместе с Агесилаем начать большую военную кампанию против Персии (Xen. Hell. III, 4, 2). О грандиозности их замыслов свидетельствует спектакль, устроенный ими в Авлоне перед переправой в Азию. По словам Г. Коуквелла, Агесилай, совершая жертвоприношение в Авлоне подобно Агамемнону, "хотел придать этой кампании грандиозное значение, дабы открыть новую главу в великом конфликте между Востоком и Западом"[023_77].
Однако в Азии Агесилай повел себя весьма нерешительно и первое, что он сделал, - заключил перемирие с Тиссаферном (Xen. Hell. III, 4, 5 и 25). Очевидно, между Агесилаем и Лисандром с самого начала возникли принципиальные разногласия относительно целей и характера этой экспедиции. Слишком осторожная и нерешительная позиция Агесилая не могла импонировать Лисандру. Второй и самой главной причиной конфликта между Агесилаем и Лисандром было поведение бывшего адмирала в Малой Азии. Лисандр повел себя так, словно он все еще оставался всесильным навархом. По словам Ксенофонта, "Лисандра всегда угодливо сопровождала многочисленная толпа, так что Агесилай казался частным человеком, а Лисандр царем" (Hell. III, 4, 7). Агесилая, разумеется, также не устраивало такое положение вещей. Враждебность его к Лисандру все больше и больше росла и, наконец, с согласия своего штаба, состоящего из тридцати спартанских эмиссаров (Xen. Hell. III, 4, 8), он удалил Лисандра от себя, а весной 395 г., когда подошел к концу срок службы комитета Тридцати, Лисандр вместе с прочими "советниками" был вынужден вернуться в Спарту (Xen. Hell. III, 4, 20). Таким образом, малоазийский поход Агесилая, на который Лисандр возлагал столько надежд, окончился для него полным крахом. Как заметил Э. Д. Фролов, Лисандр "оказался обманут своим не менее честолюбивым и еще более хитрым протеже"[023_78].
Лисандр после разрыва с Агесилаем оказался во враждебных отношениях с обоими царями. Однако его авторитет в государстве был еще столь велик, что это позволило ему и дальше оставаться в числе тех, кто принимает политические решения. Согласно Плутарху, Лисандр играл ведущую роль в разжигании военного конфликта с Фивами, и в начале Коринфской войны был послан с отрядом в Галиарт (Lys. 27), где вскоре и погиб (Xen. Hell. III, 5, 6-7; Diod. XIV, 81; Nepos. Lys. 3, 4; Plut. Lys. 28; Paus. III, 5, 3; Just. VI, 4, 6). Предание утверждает, что его смерть в Галиарте произошла из-за опоздания Павсания. Сторонники Лисандра открыто обвиняли в его гибели спартанского царя, причем так успешно, что последнему пришлось даже удалиться в изгнание. Лисандру же были оказаны все посмертные почести. Его похоронили как "достойного служителя государства" (Plut. Lys. 30, 6; ср.: Mor. 230 a).
Однако вскоре после смерти Лисандра обнаружилась еще одна сторона его деятельности - реформаторская. Наша традиция о Лисандре в том пункте, который касается проекта его реформ и связанных с ними "манипуляций с оракулами", изобилует такими деталями и подробностями, которые, конечно, вызывают известное настороженное к ним отношение. Но, с другой стороны, вряд ли справедливо мнение, согласно которому вся наличная традиция наполнена такими поддельными и маловероятными деталями, которые могли родиться только в изобретательном уме Эфора. Так, Р. Смит считает, что если бы в действительности имели место те тайные интриги, о которых рассказывают нам источники, то они никоим образом не могли бы стать достоянием гласности[023_79]. Ч. Гамильтон, не отвергая самую сущность реформаторской деятельности Лисандра, также выражает большие сомнения в правдоподобности отдельных красочных деталей, которыми так изобилует эта история[023_80]. По мнению Г. Коуквелла, вполне возможен и такой вариант, по которому Лисандр вообще никогда не стремился к политическим реформам, однако уже post mortem нашлись в Спарте люди, которые "были заинтересованы в том, чтобы шокировать общественное мнение и дискредитировать Лисандра"[023_81]. Еще более резко высказывается современный американский исследователь М. Флауэр, вообще склонный к крайним проявлениям гиперкритицизма по отношению к традиции. По его словам, "все детали плана, приписываемого Лисандру, сами по себе противоречивы, если не сказать, фантастичны. Но если все детали сообщаемые нашими источниками, очевидно абсурдны, почему мы должны верить, что за ними скрывается даже зерно правды?" Окончательный приговор его таков: "История о планах Лисандра по изменению конституции была полностью выдумана кем-то, кто хотел очернить его репутацию и, возможно, также внести смуту в спартанское государство"[023_82]. П. Олива также считает, что некоторые из обвинений, направленных против Лисандра, вполне могли быть сфабрикованы его врагами. Однако он нисколько не сомневается в реальности самого проекта Лисандра[023_83].
