Амвросий Феодосий Макробий - Сатурналии
(12) Радует, если бы ты предложил кому-нибудь рассказать о нежданном счастье его приятеля, в отношении чего [тот] сам [еще] не решил, говорить ли [ему об этом] или молчать то [ли] из-за боязни прослыть хвастуном, то [ли из-за боязни] вызвать зависть. (13) [Л того], кто наслаждается охотой, пусть спрашивают об обходе леса, об окружении логовищ, об исходе охоты. Если [на пиру] присутствует набожный человек, дай ему вдоволь порассуждать [о том], благодаря каким наблюдениям [примет] он получил бы поддержку богов, сколь велика для него польза от обрядов, и - так как [набожные] ценят тот род вероисповедния, что не молчит о благодеяниях божеств, - прибавь, поскольку [они сами] хотят [этого], что и они считаются приятелями богов.
(14) Если же [на пиру еще] и старик присутствует, у тебя есть случай, благодаря которому можно показать, что ты очень ему посодействовал, если спросил его даже [о том], что его совсем не касается. (15) Зная это, Гомер сделал [так], что Нестору предлагают одновременно какую - то кучу вопросов:
Нестор Нелид! Всю правду скажи, ничего не скрывая.
Как убит Агамемнон, широковластный владыка?
Где ж Менелай находился?
..............
Разве что в Аргосе не был... [Од. 3, 247 - 250 (247 - 249, 251)].
Столько поводов поговорить он собрал, задавая вопросы, чтобы удовлетворить зуд старческой [болтливости]. (16) И Вергилиев Эней, целиком отдавая себя, благодарного, [в распоряжение] Эвандра, предоставляет ему различные поводы [для] повествования. И ведь не о чем-то одном или другом он расспрашивает, но
...[обо всем] вопрошает весело, слышит
О старинных мужах преданья [славные] [8, 311 - 312].
И о сколь многом повествовал Эвандр, увлеченный умными вопросами".
(3 , 1) Говорящего это [Евстафия] поддержало одобрение всех [присутствующих]. Но затем Авиен добавил: "Всех вас, кто, ученейшие из ученейших, [здесь] присутствует, я просил бы [о том], чтобы из уважения к вам Евстафий вдохновился открыть [то], что он немного раньше сказал о скомме".
И так как все [его] к этому подстрекали, он начал сплетать [слова]: (2) "Кроме [слова] псогос, то есть обвинение, и кроме [слова] диаболэ, которое значит "поношение", есть у греков [еще] другие два слова - лойдориа и скомма, для которых я и латинских-[то] слов не нахожу, если бы [только] по случайности ты не сказал, что лёдория - это упрек и прямое посрамление; скомму же я почти бы назвал приукрашенной насмешкой, потому что она часто прикрывается лукавством и учтивостью, [так] что звучит одно, [а] ты понимаешь другое. (3) И однако, она не всегда доходит до язвительности, но иногда приятна и тем, по отношению к кому она высказывается. Этот род [насмешек] применяет больше всего мудрец или другой [какой-нибудь] учтивый [человек], особенно посреди еды и выпивки, когда легко вызвать вспышки гнева [у пирующих]. (4) Ведь как стоящего у обрыва сталкивает даже легкое прикосновение, так [и] даже маленькая обида приводит в неистовство или упившегося вином, или [только] подвыпившего. Итак, на пиршестве нужно предусмотрительно воздерживаться от скоммы, потому что она содержит в себе скрытую издевку. (5) Ведь насколько прочнее прилипают такие остроты, чем прямые лёдории, - подобно тому как угловатые крючки втыкаются крепче, чем прямые острия, - потому что остроты этого вида больше всего вызывают смех [у] присутствующих, который, словно [какой-то] род [общего] одобрения, усиливает обиду.
(6) Лёдория же есть, [например, высказывание] такого рода: "Разве ты опозорен, потому что торговал соленой рыбой?" А скомма, о которой мы часто говорили, что это - скрытое посрамление, [например], такова: "Мы помним [время], когда ты утирал нос рукой". Ведь хотя здесь и там сказано об одном и том же, лёдория, однако, означает то, что [некто] был открыто подвергнут укоризне и упрекам; [а] скомма - то, что [он] иносказательно [подвергся упрекам]. (7) Октавий, который считался по рождению благородным, говорит читающему [вслух] Цицерону: "Не слышу я [того], что ты говоришь". [На это] он ответил: "Определенно у тебя очень дырявые уши". Это сказано ему потому, что согласно происхождению Октавия называли ливийцем; у [ливийцев же] существует обычай прокалывать ухо. (8) И тому же [самому] Цицерону, так как он не пускал на сиденье Лаберия, говоря: "Я пустил бы тебя, если бы мы не сидели в тесноте", - тот язвительный мим отвечает: "Да и то, [ведь] тебе привычно сидеть на двух стульях", - делая такому [великому] мужу упрек в шаткости [его] верности. Впрочем, и [то], что Цицерон сказал: "Если бы мы не сидели в тесноте", - было скоммой, [направленной] против Гая Цезаря, который столь многих [людей] без разбора назначал в сенат, что их не могли вместить четырнадцать скамей. {2} (9) Итак, от такого рода [насмешек], которые полны поношений, мудрецу нужно воздерживаться всегда, прочим [же людям] - на пиру.
{2 Этот сюжет (эпизод) повторяют параграфы второй книги (2. 3, 10-11). Четырнадцать рядов — скамьи, которые отводились в театре всадникам-(? сенаторам).}
(10) [Но] есть другие скоммы, менее колкие, словно укус беззубого зверя, как, [например, та, которую] Туллий высказал в отношении консула, который исполнял [свою] консульскую должность только один день: "Обычно бывают жрецы диальные, [но] теперь у нас есть [еще и] консулы дневальные". {3} И о нем же [добавил]: "Наш консул - [из всех] самый бодрствующий: он в свое консульство [ни одного] сна не увидел". {4} И ему же, укоряющему [его], потому что он к этому консулу не пришел, говорит: "Я шел, да ночь мне помешала". {5} (11) Эти и подобные [им насмешки] содержат больше изящной шутливости, меньше язвительности, чем, [например, шутки] о некоторых телесных недостатках, вызывающие или небольшое огорчение, или [совсем] никакого, как, [например], если бы ты говорил о чьей - нибудь лысине или о носе, либо искривленной осанке, либо Сократовой сутулости. Ведь насколько [все] это относится к маленьким неприятностям, настолько [же -] к очень легким огорчениям.
{3 Раньше эта шутка приписывалась М. Отацилию Пифолаю (см. 2. 2, 13 и примеч. 7).}
{4 См. 2.3, 6 и примеч. 10 к этому месту.}
{5 См. 2. 3, 5.}
(12) Напротив, попрек в потере глаза не обходится без возникновения раздражения [у окривевшего]. Ибо царь Антигон казнил Теокрита Хиосского, которого [прежде] поклялся пощадить, из-за [такой] скоммы, высказанной [Теокритом] о нем. Ведь когда он, вроде как подлежащий наказанию, был доставлен к Антигону [и] когда предстал пред его очами, ответил друзьям, утешающим его и сулящим надежду [на спасение]: "Знать, вы говорите мне о несбыточной надежде на здоровье". Но Антиох - [то] был лишен одного глаза, и [поэтому] неприятная такая шутка некстати лишила балагура света [дня]. (13) И не стал бы я отрицать, что даже философы иногда прибегали к этому роду скоммы, чтобы выразить свое негодование. Ибо когда вольноотпущенник царя, недавно возвысившийся благодаря вновь нажитому богатству, собрал философов на пир и, подшучивая над их пустячными изысканиями, сказал, что он желает знать, почему из черных и белых бобов получается приправа одного цвета, философ Аридик, досадуя [на его слова], ответил: "[Лучше] ты разъясни нам, почему [это] и от белых и от черных плетей появляются одинаковые рубцы".
(14) Есть скоммы, которые внешне имеют вид порицания, но между тем не задевают слышащих [их], в то время как они же изводят, если бы [их] высказывали виновному, как, напротив, есть [и такие], которые имеют вид похвалы, а душа слышащего [их] наполняется обидой. (15) Сначала я хочу сказать о первом роде [скомм]. Луцилий <...> Квинт, претор, недавно возвратился из провинции, не разоренной благодаря [его] высочайшей бескорыстности [при исполнении] должности претора, чему бы ты изумился, [учитывая] времена Домициана. Так как он, будучи больным, говорил другу, что у него холодные руки, тот, сияя улыбкой, замечал: "Но ведь ты совсем недавно погрел их на [управлении] провинцией". Квинт рассмеялся и был позабавлен [этими словами]; ибо [он был] совершенно свободен от подозрений в хищениях. Напротив, если бы это сказали знающему за собой дурное и вспоминающему о своих хищениях, [то] услышанное [его] бы раздосадовало. (16) Сократ шутил, [а] не насмехался, вызывая Критобула, юношу известной красоты, на сравнение [его] наружности [со своей]. {6} Определенно [и ты бы шутил], если бы говорил несметно богатому мужу: "Ты должен пригласить к себе своих заимодавцев"; или если [бы ты говорил] чересчур щепетильному [человеку]: "Тебе благодарны [все] блудницы, потому что ты награждал их с' непременной щедростью". И тот и другой [при этом] повеселятся, зная, что эти слова не тяготят их совесть.
{6 См.: Ксенофонт. Пир, 5 II Ксенофонт. Воспоминания о Сократе. М., 1993.}
(17) С другой стороны, есть [такие скоммы], которые подтрунивают под видом похвалы, немного раньше я выделил [их]. Ведь если я скажу весьма робкому человеку: "Ты сравним с Ахиллом или Геркулесом"; или известному [своей] несправедливостью мужу: "Я предпочитаю тебя Аристиду в том что касается справедливости", - [то], без сомнения, и тот и другой звучащие похвалой слова отнесет к намеку на порицание.
