Аристофан - Всадники

Мой Народ! Не вдвойне ль мне обидно терпеть от него поношенья такие?
Все за то, что тебя я люблю?

Перестань! Тошнотворны твои причитанья.
Вижу, вижу, давно ты меня надувал и теперь норовишь обморочить.

Да, Народушка, подло тебя надувал, изощрялся в бесчисленных плутнях.
Чуть задремлешь ты, глядь, он уж удит себе
Корешочки ревизий и в глотку сует.
Так и шарит руками обеими он
Без стыда и без страха в казенном горшке.

Пожалеешь, гляди, обличу я обман!
Тысяч пять, десять, сто положил ты в карман.

Что ты даром ревешь, что ты воду толчешь?
Пребесстыдны, преподлы проделки твои
Пред народом афинян. И я докажу,
Вот Деметрой клянусь, пусть мне дня не прожить,
В Митиленах[52] сумел, вымогая, добыть
Ты не меньше чем сорок талантов!

Ты человечеству всему спасенье и отрада.
Легкоязычие твое
Зависти достойно.
Свершивши подвиг, станешь ты
Первым на Элладе.
В Афинах и на островах, трезубцем потрясая,
Царить ты будешь, всем вертеть и гнать деньгу без счета.

Но только спуска не давай, ведь он уж поддается!
С такою глоткой, как твоя, его легко осилить.

Ну нет, голубчики, ну нет! До этого далеко.
За мною подвиг есть такой, что всем сумею глотку
Что ни на есть врагам заткнуть. Спокоен я, покуда
Остался цел хотя б один из тех щитов пилосских.[53]

Эй, на щитах остановись! Вот тут ты промахнулся!
Когда бы ты Народ любил, щитам бы не оставил
Ты рукояток.

Это все лукавая проделка,
Народ мой, чтоб, когда его ты наказать захочешь,
Тебе остаться ни при чем. Ты видишь, что за толпы
Кожевников вокруг него. Тут сбитенщики рядом,
Творожники и скорняки. Все – одного полета.
Едва нахмуришь брови ты и черепок ухватишь,
В полночный час сорвут щиты и бросятся на приступ
К рядам, да так, что к хлебу нам потом не приступиться.

Уж вот беда! Ты прав, ты прав! Ведь целы рукоятки!

Негодник! Сколько лет уж так Народ ты за нос водишь?

Чудак, не слушай ты его! Нигде ты не отыщешь
Поклонника верней, чем я. Ведь заговоров сколько
Один сумел я сокрушить. Ничто не ускользнуло.
Чуть затевались мятежи, крик подымал я живо.

Не так ли точно рыбаки угрей гоняют в сети?
Пока залив спокоен, тих, им не поймать ни рыбки!
Но чуть подымут ил столбом и воду взбаламутят,
Так ловля прибыльней идет. Ты тоже в мутном ловишь!
Тревога на руку тебе! Но вот на что ответь мне:
Немало кож ты продаешь, а подарил хоть стельку
Для теплых туфель старику? Ведь так его ты любишь?

Ей-богу, нет! Ей-богу, нет! Не подарил ни стельки!

Теперь его ты раскусил? А я вот туфель пару
Тебе купил и подношу! Носи их на здоровье!

Ну, не несносно ли, скажи, что так всесильны туфли?
А я уж вовсе позабыт? Забыто, как недавно
Я блуд повывел из Афин, предав бесчестью Гритта.[54]

А не несносен разве ты, постельный надзиратель?
Что, блуд ты вывел? Ну так что ж? Из страха, не иначе!
Боялся, чтоб из блудников не вышли словоблуды.
Но погляди, ведь он уж стар, а ходит без хитона
В такой мороз! А ты ему и телогрейки не дал.
Гляди ж, я плащ тебе дарю. Народушка, согрейся!

Такой премудрости, клянусь, и Фемистокл не ведал,
Хоть и неплох его Пирей. По-моему, так, право,
Вот эта выдумка с плащом Пирею не уступит!

Беда! И обойдешь меня ты плутнями такими?

Твоими ж плутнями, дружок! И на попойке так же,
Нужда погонит, побежишь, не разбирая туфель.

И все же лестью ты меня не превзойдешь. Народ мой!
Тебе к плащу тулуп дарю!

Что, взял, подлец? Фу, пропасть!
Проваливай! Да твой тулуп насквозь воняет кожей!

Нарочно так подстроил он, чтоб в смраде ты задохся.
И раньше погубить тебя старался он. Ты помнишь,
Как сильфий[55] вдруг подешевел?

А что? Конечно, помню.

Умышленно на сильфий он тогда понизил цены,
Чтоб вдоволь лакомились им, а после в гелиэе
Друг друга в смраде, в духоте поотравляли судьи.

Клянусь богами, говорил уж мне об этом Смердий.

Ну да, и вы в конце концов в зловонье порыжели.

И это, верно, изобрел вот этот рыжий-красный?

Подлец, каким же плутовством меня поддеть ты хочешь?

Богиня приказала мне тебя убить бахвальством.

Так не убьешь же! Мой Народ! Тебя я обещаю
Кормить, поить и угощать задаром по-пустому.

А вот в бутылочке дарю тебе я притиранье,
Чтоб мазать мог ты лишаи и язвы на коленях.

Седины выщиплю тебе, и станешь вновь ты молод.

Вот заячий пушистый хвост, чтоб прочищал ты глазки.

О волосы мои, Народ, суши, сморкаясь, пальцы!

И о мои! И о мои!

Вот в триерархи попадешь,
Казны без счета изведешь!
Корабль достанется гнилой,
Его чинить, его крепить
Не хватит денег никаких.
Уж я добьюсь, уж разорвусь,
Чтоб с браком снасть ты получил!

Кипит, бурлит! Уймись, уймись!
Прольет, уйдет! Беги, держи!
Вот ложка, плошка, эй, сними
С похлебки пену похвальбы!

Еще поплатишься, гляди!
Пройму до пота податьми.
Уж я устрою, чтоб попал
Ты в список первых богачей.

А я не стану угрожать.
Одно хочу лишь пожелать:
Пусть рыба варится в горшке,
А ты в собрание спешишь
Дела милетские решать,
Талантов дюжину сорвать.
Да чтоб на Пникс не опоздать –
Суешь живее рыбу в рот,
А тут посыльный подойдет,
Тебя торопит и зовет.
Талант боишься упустить.
Спешишь жаркое проглотить
И на ходу –
Подавишься и лопнешь!

Прекрасно! Клянусь Зевсом, Аполлоном и
Деметрой!

Мне кажется, теперь уж нет сомнения:
Ты – гражданин отменный. Не видал еще
Подобных я средь трехгрошовой братии.

Ты ж со своей любовью лишь сердил меня.
Отдай назад мой перстень! И отныне ты
Не ключник мне!