Публий Марон - БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА
Ты искушаешь? Ужель это я обломки фригийской
Мощи низвергнуть хочу? Кто троянцев предал ахейской
90 Мести? Причиной какой и Европа и Азия были
К брани подвигнуты? Кто разрушил мир похищеньем?
Спарту приступом взять обольстителю я ль помогала,
Я ли оружье дала, вожделеньем взлелеяла войны?
Надобно было тогда за своих опасаться, теперь же
95 Тяжбу не в пору вести и бросать понапрасну упреки".
Так говорила она. Кто одной, кто другой сострадая,
Боги взроптали вокруг. Так порывы первые ветра
Ропщут, встречая в пути преграду рощи, и смутный
Шорох вершин возвещает пловцам приближение бури.
100 Тут всемогущий Отец, верховный мира владыка,
Начал, и, внемля ему, небожители смолкли в чертоге,
В страхе глубины земли и выси небесные смолкли,
Стихли Зефиры, и зыбь улеглась на море безбурном.
"Запечатлейте в душе то, что вам теперь возвещу я:
105 Если нельзя союзом связать авзонийцев и тевкров,
Если меж вами раздор бесконечен, – будут отныне,
Кто бы каких надежд ни питал, какая бы участь
Их ни ждала, равны для меня троянец и рутул, —
Судьбы повинны ли в том, что тевкры снова в осаде,
110 Иль в заблужденье ввела их ложь безумных пророчеств.
Воли и рутулам я не даю. Пусть каждый получит
Долю трудов и удач. Для всех одинаков Юпитер.
Пусть без помех вершится судьба!" И, кивнув головою,
Стикса струей смоляной и пучиной черной поклялся
115 Бог, и Олимп задрожал, потрясенный его мановеньем.
Этим и кончил он речь и с престола встал золотого,
И небожители все проводили его до порога.
Рутулы тою порой ко всем подступают воротам,
Стены огнем окружив и троянских бойцов истребляя.
120 Заперт их легион в кольце валов осажденных,
Нет им надежды бежать. На высоких башнях, по стенам
Редким строем стоят понапрасну несчастные тевкры.
Азии, Имбраса сын, престарелый Кастор и Тимбрид,
Два Ассарака, Тимет, Гикетаона сын, занимают
125 Место в первом ряду, и меж них – сыновья Сарпедона,
Клар и Темой, что к Энею пришли с Ликийских нагорий.
Вот огромный валун, горы немалый обломок,
Акмон лирнесец896 несет, напрягая могучие плечи,
Клитию ростом отцу под стать и брату Мнесфею.
130 Катят камни одни, другие копьями бьются,
Мечут огонь иль с тугой тетивы стрелу посылают.
Юл – воистину он попеченья Венеры достоин —
Блещет в троянском строю, головы не покрыв благородной, —
Так самоцвет в цепи золотой, обвивающей шею
135 Или чело, меж звеньев горит, так дивным искусством
В букс ли оправлена иль в теребинт орикийский, сверкает
Ярко слоновая кость; лишь из гибкого золота обруч
Кудри Юла прижал, ниспадавшие вольно на плечи.
Видели также тебя племена отважные, Исмар,
140 Как ты раны средь них ядовитыми стрелами сеял,
Исмар, рожденный в краю Меонийском, где тучные нивы
Мощные пашут мужи и Пактол золотой орошает.897
Был средь бойцов и Мнесфей, лишь вчера вознесенный высоко
Славой за то, что прогнал он проникшего за стену Турна,
145 Был и Капис, что дал кампанскому городу имя.898
Так меж собой племена в беспощадных битвах рубились.
Плыл между тем по волнам Эней среди ночи глубокой,
Ибо, когда от Эвандра пришел он в лагерь этрусский,
Там предстал пред царем и назвал ему имя и род свой,
150 Все рассказав: и с чем он пришел, и зачем, и какое
Войско Мезенций собрал, примкнув к свирепому Турну,
Также напомнил о том, сколь дела людские непрочны,
К речи прибавив мольбы, – Тархон, ни мгновенья не медля,
С ним союз заключил. От запретов рока свободен,899
155 Всходит лидийский народ на суда, по веленью всевышних
Вверясь пришельцу-вождю. Дарданида корабль выплывает
Первым; стоят на носу фригийские львы, и над ними
Ида возносится вверх, любезная изгнанным тевкрам.900
Тут и сидел родитель Эней, о войне размышляя
160 И о превратностях битв, а Паллант прильнул к нему слева,
Мужа расспрашивал он о ночных путеводных светилах
И обо всем, что вынес Эней в морях и на суше.
Настежь, богиня, теперь отворите врата Геликона,
Песнь о мужах, что в Этрусской земле ополчились, начните,
165 Молвите, кто снарядил корабли и пошел за Энеем.
Массик плывет впереди на «Тигре», окованном медью,
Тысячу юношей он ведет, покинувших стены
Козы и Клузия: все за плечами носят колчаны,
Легких полные стрел, и копье, и пук смертоносный.
170 Рядом – грозный Абант; доспехами пышными блещет
Вся его рать, и горит на корме Аполлон золоченый.901
С ним Популония-мать шестьсот послала отважных,902
Опытных в битвах мужей, и остров Ильва903 три сотни, —
Край, где халибский металл в нескудеющих недрах родится.
175 Третьим едет Азил, толкователь бессмертных и смертных;
Чрева отверстые жертв и светила подвластны Азилу,
Внятен пернатых язык и зарницы вещие молний.904
Сомкнутым строем мужей копьеносный отряд его грозен,
Тысячу Пиза бойцов дала ему под начало
180 (Пизу в Этрусской земле основали пришельцы с Алфея).
Астир, наездник лихой, пестроцветным сверкая доспехом,
Ратников триста ведет, в стремленье к битвам единых;
Цере – отчизна одним, с берегов Миниона другие,
Третьи – из древних Пирг и туманной Грависки явились.
185 Можно ль тебя не назвать, о Кинир, лигурийцев отважный
Вождь, и тебя, Купавон, с малочисленной ратью прибывший,
Чье осенили чело лебединые белые перья,
В память о горькой любви и чудесном отца превращенье?
Ибо в тот час, когда Кикн, о любимом скорбя Фаэтоне,
190 Пел под сенью сестер, в тени тополей густолистых,
Боль души и любовь утишая силою Музы,
Мягкими перьями вдруг, как сединами старец, одевшись,
Дол он покинул и взмыл с протяжной песнею к звездам.905
Сын его по морю плыл с отрядом сверстников храбрых,
195 Весла мчали вперед корабль, и кентавр исполинский
С носа на волны глядел, угрожая им камнем огромным,
И по воде борозда за длинным килем тянулась.
Также и Окн привел отряд из отчего края,
Тибра этрусского сын и Манто906, провидицы вещей;
200 Стены тебе он, Мантуя, дал и матери имя.
Мантуя, предки твои от разных племен происходят:
Три здесь народа живут,907 по четыре общины в каждом;
Кровью этрусской сильна, их столицей Мантуя стала.
Рать в пятьсот человек этот край на Мезенция выслал,
205 Минций, Бенака сын, тростником увенчанный бледным,908
По морю вел сосновый корабль, на врага устремленный.
Плыл и могучий Авлест, и взметенная сотнею весел
Водная гладь за кормой беломраморной пеной вскипала.
Судно влечет могучий Тритон, пугая просторы
210 Раковиною своей; голова человечья и плечи,
Как у пловца, поднялись над водой, а кончается тело
Рыбьим хвостом; рокочет волна у груди полузверя.
Лучшие эти вожди на помощь Трое спешили,
На тридцати кораблях бороздя соленое море.
215 День между тем угас в небесах, и ночная упряжка
Фебы благой полпути пролетела по высям Олимпа.
Но и во мраке Эней от забот не знает покоя,
Сам у кормила сидит и сам паруса направляет.
Вдруг посредине пути повстречался герою нежданно
220 Хор его спутниц былых – тех нимф, что нимфами стали
И божествами морей по веленью великой Кибелы.
Рядом плыли они, словно в дни, когда были челнами, —
Столько же их, сколько прежде судов на причале стояло, —
И, лишь завидев царя, окружили его хороводом.
225 Та, что была среди них всех речистей – Кимодокея, —
Судно догнав, за корму схватилась правой рукою,
Левою стала грести, поднимаясь из волн молчаливых,
И говорить начала: "Ты спишь, богами рожденный?
Встань ото сна и канаты ослабь, паруса распуская!
230 Сосны мы, те, что росли на вершине Иды священной,
После – твои корабли, а ныне – нимфы морские.
В час, когда рутул грозил нам коварно огнем и железом,
Мы, поневоле порвав причалов путы, пустились
В море отыскивать вас. Ибо сжалилась Матерь над нами,
235 Нам повелев богинями стать и жить средь пучины.
Знай же: Асканий теперь за стенами заперт и рвами,
Копий кольцом окружили его одержимые Марсом
Рутулы. Пусть отважный этруск и всадник аркадский
Встали уже на места – против них намерен направить
240 Турмы конные Турн и не дать им к стану пробиться.
