Публий Марон - БУКОЛИКИ. ГЕОРГИКИ. ЭНЕИДА
Стрелами сверху его осыпал Геркулес и любое
250 В ход оружье пускал – и огромные камни, и сучья.
Видит Как, что ему от погибели некуда скрыться;
Начал он дым изрыгать из пасти, – дивное дело! —
Все свое логово мглой непроглядной наполнил поспешно.
Зренья героя лишив, сгустилась под сводом пещеры
255 Дымная тьма – лишь порой прорезал ее пламени отблеск.
Тут не стерпел Геркулес и в провал, огнем полыхавший,
Прыгнул стремглав – туда, где сильней колыхался волнами
Дым, где черный туман по пещере бурно клубился.
Кака во тьме он настиг, изрыгавшего дым бесполезный,
260 Крепко руками обвил, и прижал, и сдавил его, так что
Вылезли тотчас глаза, пересохло бескровное горло.
Двери сорвав, отворил Геркулес пещеру злодея,
Небо увидело вновь похищенный скот (отпирался
Вор понапрасну) и труп безобразный, который Алкидом
265 За ноги вытащен был. А мы, наглядеться не в силах,
Страшным дивимся глазам и мохнатой груди полузверя,
Смотрим в раскрытую пасть, из которой не бьет уже пламя.
С той поры Геркулеса мы чтим, и потомки охотно
Праздник этот блюдут. А Потиций – его учредитель,
270 С ним Пинариев дом хранит Геркулеса святыни.
Этот алтарь, что у нас будет зваться Великим вовеки,
Бог воздвиг, чтобы он был для нас великим вовеки.817
Юноши! С нами и вы почтите подвиг столь славный,
Свежей листвой увенчайте чело и, кубки подъемля,
275 К общему богу воззвав, возлиянье вином сотворите".
Молвил – и в кудри себе Геркулесова тополя ветви
Вплел он, и пали ему на чело двухцветные листья.
Кубок священный своей он наполнил рукой – и немедля
Гости, взывая к богам, над столом творят возлиянье.
280 Ниже Веспер меж тем спустился по склону Олимпа.
Вот подходят жрецы во главе с Потицием ближе,
Факелы держат они, по обычаю в шкуры одеты.
Вновь накрывают на стол: те, что после пира приятны,
Яства несут и алтарь отягчают блюдами щедро.
285 Салии818 с песней меж тем окружают жертвенник дымный, —
Тополя ветви у всех вкруг висков обвиваются мягко.
Слева – юношей хор, а справа – старцев, и песней
Подвиги бога они прославляют: как задушил он
Змей, что ему в колыбель были посланы мачехой819 злобной,
290 Как Эхалии820 он и Трои могучие стены
Приступом взял и сколько трудов он вынес суровых,
Отданный в рабство царю Эврисфею по воле Юноны.
"Ты, кто стрелами настиг, необорный, Гилея и Фола —
Тучи двувидных сынов, ты, сразивший критское диво821
295 И под Немейской скалой822 исполинского льва победивший!
Страшен и Стиксу ты был, и псу, что Орк охраняет,
Лежа на груде костей обглоданных в гроте кровавом, —
Ты же страха не знал: ни чудовищ вид, ни Тифея823
Поднятый меч не пугали тебя, был ясен твой разум
300 В час, когда Лерны змея тебе сотней жал угрожала.
Праздник свой посети, громовержца истинный отпрыск,
К нам благосклонен пребудь, Олимпа новая гордость!824"
Бога песней такой прославляли они, прибавляя
Повесть о Каке, о том, как наполнил он дымом пещеру.
305 Роща вторила им, и эхом холмы отвечали.
Праздничный был закончен обряд, и в город обратно
Двинулись все. Впереди шел Эвандр, удрученный годами,
Рядом с собой удержал Энея он и Палланта
И, чтобы путь скоротать, о многом беседовал с ними.
310 Смотрит Эней, проворный свой взор обращая повсюду:
Место ему по душе. Обо всем расспросить он стремится,
Радостно слушает все, что о древних мужах повествует
Царственный старец Эвандр, основатель римской твердыни:
"Жили в этих лесах только здешние нимфы и фавны;
315 Племя первых людей из дубовых стволов тут возникло.
Дикие нравом, они ни быков запрягать не умели,
Ни запасаться ничем, ни беречь того, что добыто:
Ветви давали порой да охота им скудную пищу.
Первым пришел к ним Сатурн с высот эфирных Олимпа,
320 Царства лишен своего, устрашен оружием сына.
Он дикарей, что по горным лесам в одиночку скитались,
Слил в единый народ, и законы им дал, и Латинской
Землю назвал, в которой он встарь укрылся надежно.825
Век, когда правил Сатурн, золотым именуется ныне:
325 Мирно и кротко царил над народами бог, – но на смену
Худший век наступил, и людское испортилось племя,
Яростной жаждой войны одержимо и страстью к наживе.
Вскоре явились сюда авзонийская рать и сиканы,
Стали менять имена826 все чаще Сатурновы пашни.
330 Много здесь было царей и средь них – суровый и мощный
Тибр, – в честь него нарекли и реку италийскую Тибром,
И потеряла она старинное Альбулы имя.
Так же меня, когда я, из родного изгнанный края,
В море бежал, всемогущая власть Фортуны и рока
335 В эти места привела, где и матерью, нимфой Карментой,827
И Аполлоном самим мне остаться велено было".
Молвив, прошел он вперед и алтарь показал и ворота,
Что и по сей еще день Карментальскими в Риме зовутся,
Ибо доныне у всех здесь в почете имя Карменты,
340 Нимфы-провидицы, встарь предрекавшей великую славу
Роду Энея в веках и удел Паллантея высокий.
Рощу царь показал, которой Убежища имя
Ромул дарует опять,828 и под камнем холодным Луперкал
(Имя дано ему в честь паррасийского Пана-Ликея);829
345 Лес Аргилетский Эвандр показал и, поклявшись священным
Этим местом, гостям о кончине Арга поведал;830
Дальше к Тарпейской горе831 он повел их – теперь Капитолий
Блещет золотом там, где тогда лишь терновник кустился.
Но и тогда уже лес и скала вселяли священный
350 Трепет в простые сердца и внушали благоговенье.
Молвил Эвандр: "Ты видишь тот холм с вершиной лесистой?
Там обитает один – но не ведаем, кто – из бессмертных.
Верят аркадцы, что здесь мы Юпитера видим, когда он
Темной эгидой своей потрясает и тучи сзывает.
355 Видны еще там двух городов разрушенных стены,
Память о древних мужах, следы времен стародавних:
Янусом был основан один, другой же – Сатурном,
Звался Сатурнией он, а первый Яникулом звался".
Так в разговорах они до чертогов дошли небогатых
360 Старца Эвандра. Стада попадались навстречу повсюду —
Там, где Форум теперь и Карин832 роскошных кварталы.
Царь у порога сказал: "Сюда входил победитель —
Сын громовержца и был во дворце этом принят радушно.
Гость мой, решись, и презреть не страшись богатства, и дух свой
365 Бога достойным яви, не гнушаясь бедностью нашей".
Молвив, под низкий свой кров он могучего вводит Энея
И предлагает ему опочить на ложе из листьев,
Сверху набросив на них ливийской медведицы шкуру.
Ночь опустилась, обняв крылами темными землю.
370 Мать Венера, томясь ненапрасным страхом за сына,
Смутой встревожена злой и угрозами буйных латинян,
Речи такие вела в золотых палатах Вулкана,
Чтобы опять воспылал супруг божественной страстью:
"В годы, когда разоряли войной цари Арголиды
375 Отданный роком врагу Пергам, огню обреченный,
Я не просила тебя несчастным помочь и оружье
Выковать тевкрам твоей рукой искусной, супруг мой:
Я не хотела, чтоб ты свой растрачивал труд понапрасну,
Хоть перед царскими я была в долгу сыновьями833
380 И со слезами не раз на труды Энея смотрела.
В землю рутулов он по веленью Юпитера прибыл,
Значит, вправе я – мать – молить о доспехах для сына.
К просьбе да будет твоя благосклонна священная воля:
Некогда внял ты Авроры слезам и мольбам Нереиды.834
385 Сколько народов – взгляни! – собралось, какое оружье
Точат они на погибель и мне, и сыну, и внуку!"
Молвив, она обвила белоснежными мужа руками,
Нежно прильнула к нему, ибо он все медлил с ответом;
Жаром знакомым Вулкан загорелся тотчас, и пламя
390 В теле его разлилось, пробежав по костям и по жилам.
Огненной трещиной так разрывает темные тучи
Молний мигающий блеск под удары могучие грома.
Хитростям рада всегда и власть красоты своей зная,
Видит Венера, что вновь побежден он вечной любовью.
395 Молвит Вулкан: "Для чего начинаешь ты издали речи?
Где же твое доверье ко мне? Если б ты захотела,
Я и тогда бы посмел сковать для тевкров оружье:
Не запрещал ведь ни рок, ни Отец всемогущий, чтоб Троя
Десять еще простояла бы лет и продлилась Приама
400 Жизнь. И если теперь ты решилась готовиться к битвам, —
