Публий Овидий Назон - Наука любви
635 Даже стигийской водой сам Юпитер божился Юноне, —
Ложным клятвам не чужд, ложным он клятвам не мстит.
Выгодны боги для нас — коли выгодны, будем в них верить,
Станем на древний алтарь и возливать и кадить.
Боги не праздны, они не стынут в дремотном покое, —
640 Боги над теми блюдут, кто добронравно живет.
Долг не жалейте платить, договор страшитесь нарушить,
Душу храните от лжи и от убийства ладонь, —
Лишь за одно наказания нет: обманывать женщин.
Здесь и только здесь верность стыдней, чем обман.
645 Будем неверны неверным! Пускай нечестивое племя,
С хитростью выйдя на нас, в свой же силок попадет.
Есть рассказ: девять лет лежал плодоносный Египет
Сух, и не падал с небес дождь, орошая посев.
Фрасий пришел к Бусириду[44] и молвил: «Смягчится Юпитер,
650 Если пришелец прольет кровь на его алтаре».
Тотчас в ответ Бусирид: «Ты сам и падешь, чужеземец,
Первою жертвой богам ради желанной воды».
Сжег Фаларид в жестоком быке Периллово тело,
И злополучный творец пищей творению стал.
655 Прав Бусирид, и прав Фаларид! Закон всех законов:
Кто злоумыслил смерть — сам этой смертью умрет.
Пусть же теперь поделом вероломных казнит вероломство;
Мучаясь, женщина пусть поданный вспомнит пример!
Польза есть и в слезах: слеза и алмазы растопит.
660 Только сумей показать, как увлажнилась щека!
Если же сухи глаза (не приходит слеза по заказу!) —
Маслом пальцы полей и по ресницам пройдись.
А поцелуи? Возможно ли их не вмешивать в просьбы?
Пусть не дается — а ты и с недающей бери.
665 Ежели будет бороться и ежели скажет: «Негодный!» —
Знай: не своей, а твоей хочет победы в борьбе.
Только старайся о том, чтоб не ранить нежные губы,
Чтобы на грубость твою дева пенять не могла.
Кто, сорвав поцелуй, не сорвал и всего остального,
670 Истинно молвлю, тому и поцелуи не впрок.
Что помешало тебе достичь полноты вожделенной?
Стыд? Совсем и не стыд — разве что серость твоя.
Это насилье? Пускай: и насилье красавицам мило —
То, что хотят они дать, нехотя лучше дадут.
675 Силою женщину взяв, сам увидишь, что женщина рада
И что бесчестье она воспринимает как дар.
Если ж она, хоть могла претерпеть, а нетронутой вышла,
То под веселым лицом тайную чувствует грусть.
Феба и Фебы сестра познали насильные ласки[45],
680 Но не устали любить тех, кто насильно ласкал.
Всем известен рассказ, и все же его повторю я —
Как Ликомедова дочь мужа в Пелиде нашла[46].
Уж от богини, красой превзошедшей соперниц на Иде,
Пылкий судья получил горькую мзду за хвалу;
685 Плыли уже к Приаму-царю корабли из-за моря,
Эллинскую в Илион старцу невестку неся;
Клятву давали мужи восстать за того, кто обижен,
Общею честью сочтя месть за позор одного;
Только Ахилл (о, стыд! но мольбе уступил он Фетиды),
690 Длинное платье надев, скрыл, что мужчина и он.
Что с тобой, Эакид? Тебе ли над шерстью трудиться?
Ждет Паллада тебя, но не на этой стезе.
Ты ль над корзинкой сидишь? Рука твоя просит оружья!
Эта ли с пряжей ладонь Гектору смерть принесет?
695 Прочь отбрось, прочь отбрось веретена с добротною нитью
И пелионским копьем в крепкой руке потрясай!
В том же покое спала девица из царского рода,
Ей самой и пришлось мужа в Ахилле признать.
Силе она уступив (приходится этому верить),
700 Верно, хотела сама силе такой уступить.
Часто она говорила: «Побудь!» — беспокойному другу,
Вместо былых веретен острый хватавшему меч.
Где же насилие, где? Зачем, Деидамия, хочешь
Лаской того удержать, кем обесчещена ты?
705 Правда, иную игру начать не решается дева, —
Рада, однако, принять, если начнет не она.
Право же, тот, кто от женщины ждет начального шага,
Слишком высоко, видать, мнит о своей красоте.
Первый приступ — мужчине и первые просьбы — мужчине,
710 Чтобы на просьбы и лесть женщина сдаться могла.
Путь к овладенью — мольба. Любит женщина просьбы мужские —
Так расскажи ей о том, как ты ее полюбил.
Сам преклонялся с мольбой Юпитер, сходя к героиням, —
Из героинь ни одна первой его не звала.
715 Если, однако, почувствуешь ты, что мольбы надоели,
Остановись, отступи, дай пресыщенью пройти.
Многим то, чего нет, милее того, что доступно:
Меньше будешь давить — меньше к тебе неприязнь.
И на Венерину цель не слишком указывай явно:
720 Именем дружбы назвав, сделаешь ближе любовь.
Сам я видал, как смягчались от этого строгие девы
И позволяли потом другу любовником стать.
Белая кожа претит в моряке — под брызгами моря
На обожженном лице темный ложится загар.
725 Белая кожа — укор землепашцу, когда он на пашне
Лемех ведет и отвал, солнцу подставив плечо.
И для тебя, кто рвется к венку из листьев Паллады,
Для состязателя игр, белое тело — позор.
Бледность — тому, кто влюблен! Влюбленному бледность пристала:
730 В этом его красота — мало ценимая кем.
Бледный в Сидейских лесах Орион на охоте скитался,
Бледный Дафнис, томясь, млел о наяде своей[47].
Бледность и худоба обличают влюбленные души,
Так не стыдись под плащом кудри блестящие скрыть!
735 Юным телам придают худобу бессонные ночи,
Боль, забота, печаль — знаки великой любви.
Чтобы желанья сбылись, не жалей вызывать сожаленья.
Пусть, взглянув на тебя, всякий воскликнет: «Влюблен!»
Скрыть ли тоску и упрек, что смешали мы правду и кривду?
740 Дружба и верность у нас нынче пустые слова.
Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:
Он и поверит тебе, он и подменит тебя.
Ты говоришь: «Но Патрокл соперником не был Ахиллу;
Верность Федры попрать не посягал Пирифой;
745 Если Пилад и любил Гермиону, то чистой любовью,
Словно Палладу — Феб и Диоскуры — сестру».
Кто на такое надеется, тот, пожалуй, надейся
Мед из реки зачерпнуть, плод с тамариска сорвать!
Нынче стыд позабыт — свое лишь каждому любо,
750 Каждый за радость свою платит страданьем других.
Нынче, увы, не врага своего опасайся, влюбленный, —
Чтобы верней уцелеть, мнимых друзей берегись.
Остерегайся родных, бойся брата, чуждайся знакомца —
Вот с какой стороны ждет тебя истинный страх!
755 Близок конец; но ты не забудь, что любовь открывает
Тысячу разных путей к тысяче женских сердец.
Ведь и земля не повсюду одна: иное — оливам
Место, иное — лозе или зеленым хлебам.
Сколько лиц на земле, столько бьется сердец непохожих:
760 Тот, кто умен и хитер, должен приладиться к ним.
Словно Протей, то он вдруг обернется текучей водою,
То он лев, то он дуб, то он щетинистый вепрь.
Рыбу ловить — там нужен крючок, там потребен трезубец,
Там на крепкий канат нижется частая сеть.
765 Не выходи же и ты без разбора на старых и юных —
Издали сети твои высмотрит старая лань.
Ум покажи простоватой, нахальством блесни перед строгой —
Та и другая тотчас, бедные, бросятся прочь.
Вот почему бывает порой, что достойным откажет,
770 А к недостойным сама женщина в руки падет.
Часть пути — позади, а часть пути — предо мною.
Бросим якорь в песок, отдых дадим кораблю.
Книга вторая
Гряньте: «Ио, Пеан!» «Ио, Пеан!»—возгласите!
Бьется добыча в сети, кончен охотничий труд.
Ныне влюбленный, ликуя, стихи мои метит наградой
Выше Гомеровых пальм и Гесиодовых пальм.
5 Так распускал паруса похититель и гость, сын Приама,
От копьеносных Амикл[48] в дом свой жену увозя;
Так и тебя, Гипподамия, вез в колеснице победной
Тот, кто примчался к тебе в беге заморских колес.
Но не спеши так, юнец; ты выплыл в открытое море,
10 Волны плещут кругом, берег желанный далек.
Если по слову стиха моего и достиг ты любимой —
Я научил овладеть, я научу сохранить.
Завоевать и оборонить — одинаково важно:
Случай поможет в одном, только наука — в другом.
15 Так не оставьте меня, Киприда и отрок Киприды,
Ты не оставь, Эрато, тезка которой — Любовь!
Долг мой велик: поведать о том, каким ухищреньем
Будет удержан Амур, мчащийся по миру бог.
Легок Амура полет, два крыла у него за плечами,
20 Трудно накинуть на них сдержанной меры узду.
