Эсхил - Античная драма

Несчастная, иль думать значит плакать?

Ведь я носила их… И вот когда
Ты им желал подольше жить, так грустно
Мне сделалось; то сбудется ль, Ясон?..

Смелей, жена! Что сказано, устрою.

О, из твоей не выйду воли я.
Мы, жены, так и слабы и слезливы…
Ну, будет же об этом… а теперь,
Вот видишь ли… Царям земли угодно
Меня отсюда выслать, и для нас
Такой исход, пожалуй, не из худших…
Тебе и им помехою, Ясон,
Не буду я, по крайней мере, — тяжко
Быть в вечном подозренье. Парус свой
Сегодня ж поднимаю. Но Креонта
Ты упроси, чтоб дал хоть сыновьям
Он вырасти у их отца, в Коринфе.

Что ж? Попросить, пожалуй, я не прочь.

Жене вели просить, чтобы малюток
Не удалял отец ее твоих.

Да, да, его мы убедим, конечно…

Коль женщина она, одна из нас…
И я приду на помощь вам — подарки
Твоей жене пошлю через детей.
Я знаю: нет прекрасней в целом мире…
Постой… сейчас… Рабыни, кто-нибудь,
Там пеплос тонкий есть и диадема.
Да, благо ей на долю не одно,
А мириады целые достались:
На ложе муж, такой, как ты, вельможа,
А с ним убор, что Гелий завещал,
Отец отца, в наследье поколеньям…
Берите вено это, дети, вы
Блаженнейшей царевне и невесте
Его снесете. О, завиден дар.

Мотовка! Что пилишь себя? Иль мало
Там пеплосов в чертогах у царей Иль золота?
Прибереги на случай…
Коль сами мы в какой-нибудь цене,
Твои дары излишни, я уверен.

Не говори… Богов и тех дары,
Я слышала, склоняют. Сколько надо
Прекрасных слов, чтоб слиток золотой
Перетянуть… к счастливице невесте
И мой убор пойдет… Так молода —
И царствует… О, чтоб остались дети,
Что золото? Я отдала бы жизнь…

Ну, дети, вы пойдете в дом богатый,
К жене отца и молодой моей
Царице, так смотрите ж, хорошенько
Ее вы умоляйте, чтобы, дар
Уважив мой, оставили с отцом вас…
А главное, глядите, чтоб убор
Она сама взяла… Ну, поскорее.
Ответа я нетерпеливо жду,
И доброго, конечно. С богом, дети!

О дети! Уж ночь вас одела.
Кровавой стопою отмщенья
Ужасное близится дело:
Повязка в руках заблестела.
Минута — Аидом обвит,
И узел волос заблестит…

Но ризы божественным чарам
И розам венца золотого
Невесту лелеять недаром:
Ей ложе Аида готово,
И муки снедающим жаром
Охватит несчастную сеть,
Гореть она будет, гореть…

Ты, о горький жених, о царский избранник,
Разве не видишь,
Что нож над детьми заносят,
Что факел поднес ты к самым
Ризам невесты? О, как далек ты сердцем,
Муж, от судьбы решенной!

Вместе плачу с тобою, вместе, Медея,
Детоубийца,
О горькая мать Леонидов!
Ты брачного ради ложа
Крови их хочешь,
За то, что муж безбожно
Взял невесту другую.

О госпожа! Детей не изгоняют.
Дары от них царевна приняла
С улыбкой и обеими руками,
С малютками отныне мир.
Но, ба! Что вижу? Это счастие Медею
Расстроило…

Ай-ай-ай-ай-ай-ай…

К моим вестям слова те не подходят.

Ай-ай-ай-ай…

Я возвестил беду, Считая весть отрадною, должно быть…

Ты передал, что знал, ты ни при чем…

Но в землю ты глядишь и слезы точишь?

Так быть должно, старик, — нам это бог
И умысел Медеи злой устроил…

Не падай духом, госпожа, авось
Через детей и ты сюда вернешься.

Других верну я, горькая, сперва.

Одна ли ты с детьми в разлуке будешь?
Для смертного тяжелой муки нет.

Да, это так… Но в дом войди и детям,
Что нужно на сегодня, приготовь.

О дети, дети! Есть у вас и город
Теперь и дом, — там поселитесь вы
Без матери несчастной… навсегда…
А я уйду в изгнание, в другую
Страну и счастья вашего ни видеть,
Ни разделять не буду, ваших жен
И свадеб ваших не увижу, вам
Не уберу и ложа, даже факел
Не матери рука поднимет. О,
О горькая, о гордая Медея!
Зачем же вас кормила я, душой
За вас болела, телом изнывала
И столько мук подъяла, чтобы вам
Отдать сиянье солнца?.. Я надеждой
Жила, что вы на старости меня
Поддержите, а мертвую своими
Оденете руками. И погибла
Та сладкая мечта. Чужая вам,
Я буду дни влачить. И никогда уж,
Сменивши жизнь иною, вам меня,
Которая носила вас, не видеть…
Глазами этими. Увы, увы, зачем
Вы на меня глядите и смеетесь
Последним вашим смехом?.. Ай-ай-ай…
Что ж это я задумала? Упало
И сердце у меня, когда их лиц
Я светлую улыбку вижу, жены.
Я не смогу, о нет… Ты сгибни, гнет
Ужасного решенья!.. Я с собою
Возьму детей… Безумно покупать
Леоновы страдания своими
И по двойной цене… О, никогда…
Тот план забыт… Забыт… Конечно… Только
Что ж я себе готовлю? А враги?
Смеяться им я волю дам, и руки
Ид выпустят… без казни?.. Не найду
Решимости? О, стыд, о, униженье!
Бояться слов, рожденных слабым сердцем…
Ступайте в дом, вы, дети, и кому
Присутствовать при этой жертве совесть
Его не позволяет, может тоже
Уйти… Моя рука уже не дрогнет…
Ты, сердце, это сделаешь?.. О нет.
Оставь детей, несчастная, в изгнанье
Они усладой будут. Так клянусь же
Аидом я и всей поддонной силой,
Что не видать врагам моих детей,
Покинутых Медеей на глумленье.
Все сделано… Возврата больше нет…
На голове царевны диадема,
И в пеплосе отравленном моем
Она теперь, я знаю, умирает…
Мне ж новый путь открылся…
Новый… Да… Но только прежде…
Дети, дайте руки, Я их к губам прижать хочу…
Рука любимая, вы, волосы, вы, губы,
И ты, лицо, какое у царей
Бывает только… Вы найдете счастье
Не здесь, увы! Украдено отцом
Оно у нас… О, сладкие объятья,
Щека такая нежная, и уст
Отрадное дыханье… Уходите,
Скорее уходите… Силы нет
Глядеть на вас. Раздавлена я мукой…
На что дерзаю, вижу… Только гнев
Сильней меня, и нет для рода смертных
Свирепей и усердней палача…

Люблю я тонкие сети
Науки, люблю я выше
Умом воспарять, чем женам
Обычай людей дозволяет…
Есть муза, которой мудрость
И наша отрадна; жены
Не все ее видят улыбку —
Меж тысяч одну найдешь ты, —
Но ум для науки женский
Нельзя же назвать закрытым.
Я думала долго, и тот,
По-моему, смертный, счастлив,
Который, до жен не касаясь,
Детей не рождал; такие
Не знают люди, затем что
Им жизнь не сказала, сладки ль
Дети отцам, иль только
С ними одно мученье…
Незнанье ж от них удаляет
Много страданий; а те,
Которым сладкое это
Украсило дом растенье,
Заботой крушатся всечасно,
Как выходить нежных, откуда
Взять для них средства к жизни,
Да и кого они растят,
Достойных людей иль негодных,
Разве отцы знают? Но из несчастий горше
Нет одного и ужасней.
Пусть денег отец накопит,
Пусть дети цветут красою,
И доблесть сердца им сковала,
Но если налетом вырвет
Из дома их демон смерти
И бросит в юдоль Аида,
Чем выкупить можно эту
Тяжелую рану, и есть ли
Больнее печаль этой платы
За сладкое право рожденья?..