Диодор Сицилийский - Историческая библиотека
32. (1) Югурта, царь нумидийцев, удивляясь отваге римлян и расхваливая их подвиги, заявил своим друзьям, что с такими людьми (?) он мог бы пройти всю Ливию...[4]
32a. (1) Когда пришли известия об их смерти... и тех, кто погиб вместе с ним... Город был наполнен криками и плачем. Ибо множество из их детей, оставшиеся сиротами, и не мало... братья....
33. (1) Консул Назика[5] был человеком выдающимся в своем положении, и был также почитаем за свое благородное происхождение. Он происходил, по сути, из рода, чьи отпрыски приобрели имена Африканский, Азиатский и Испанский, ибо один из них покорил Ливию, другой - Азию, а третий - Испанию, каждый завоевал себе прозвище, означавшее его достижения. Но в дополнение к высокой репутации своих предков, в целом, он имел в лице отца и деда двух самых выдающихся людей в Риме. Оба, каждый на момент своей смерти, занимали должности лидера сената[6] и "первого оратора", и, кроме того, дед[7] указом Сената был признан "лучшим" человеком в государстве. (2) Так как было найдено написанным в оракулах Сивиллы, что римляне должны учредить храм Великой Матери Богов, что ее святыни должны быть получены из Пессинусы в Азии, и приняты в Риме собранием всего народа, вышедшего навстречу им, что самые благородные мужчины и женщины... добродетельная женщина... и что они должны возглавлять приветственную процессию, когда она будет иметь место, и получат святыни богини. Когда сенат действовал во исполнение указаний оракула, Публий Назика был признан лучшим из всех мужчин, а Валерия, как лучшая из женщин. (3) Но не только он был известен своим выдающимся почитанием богов, но он был известен как политик, и как человек, который проницательно излагал свое мнение на публичных обсуждениях. После Ганнибаловой войны, например, Марк Катон (подражающий Демосфену) ввел в практику отмечать, каждый раз, когда в сенате спрашивалось его мнение, что "Карфаген не должен существовать", и он повторял это даже тогда, когда не уместные предложения ставились перед сенатом и различные вопросы, в свою очередь, рассматривались. Назика[8], однако, всегда выражал обратное желание: "Карфаген должен существовать во все времена." (4) Теперь, не взирая на какую-либо точку зрения, казалось, сенат принял во внимание заслугу, что Назика считался наиболее разумными членами как человек несравненно наилучший. Сила Рима должна быть судьей, думали они, но не из-за слабости других, но, проявляя себя более великой, чем великие. (5) Кроме того, до тех пор пока существовал Карфаген, порожденный им страх вынуждал римлян жить вместе в гармонии и править своими подданными справедливо и с доверием к себе, что было гораздо лучшим средство для поддержания и расширения империи; но после того, как соперничающий город был разрушен, стало слишком очевидно, что на родине будет гражданская война, и что ненависть к руководящей власти будет возникать между всеми союзниками по причине жадности и беззакония, с которыми римские магистраты управляли ими[9]. (6) Все это действительно произошло в Риме после разрушения Карфагена, которое принесло с собой следующее: опасная демагогия, перераспределение земли, крупные восстания среди союзников, длительные и страшные гражданские войны, и все прочее, предсказанное Сципионом. Кроме того, он был сыном человека, который, как старейшина и вождь сената[10], убил собственной рукой Тиберия Гракха, когда тот пытался завоевать абсолютную власть. (7) Народные массы были недовольны и гневались против преступников, совершивших это деяние, в то время как трибуны даже тащили сенаторов, одного за другим, на трибуну и требовали сознаться, кто является фактическим убийцей. Все прочие, опасаясь, запальчивости и жестокости со стороны толпы, отнекивались или давали путанные и противоречивые ответы. Один Сципион признал, что убийство было совершено им, добавив, что без ведома остального города Гракх был нацелен на тиранию, и что только он и сенат не были обмануты. Толпа, хотя раздраженная, успокоилась, из благоговения к достоинству человека и его откровенному заявлению. (8) Теперь, сын этого человека[11], который умер в году, о котором идет речь, также оставался неподкупным на протяжении всей своей карьеры, и так как он принимал участие в общественных делах и проявил себя как истинный приверженец мудрости, и не только на словах, но всем своим образом жизни, его наследная добродетель, действительно, соответствовала благородству его происхождения.
34. (1) Очень скоро после того, как Антиох Кизикенец[12] получил престол, он погряз в постоянных пьянках, грубом потворстве своим желаниям, и занятиях, совершенно неподходящих царю. Он восхищался, например, мимическими и пантомимическими актерами, да и в вообще всякими лицедеями, и посвятил себя ненасытному изучению их ремесла. Он освоил также, как управлять куклами, и лично заставлял двигаться посеребренных и позолоченных животных пять локтей высоты, и множество других таких приспособлений. С другой стороны, он не обладал запасом "берущих города" или других осадных орудий, что могло бы принести ему широкую известность и позволило бы исполнить какую-либо службу, достойную упоминания. Кроме того, он пристрастился к охоте в случайные и неурочные часы, и много раз, ночью, ускользнув от своих друзей, он бродил по округе с двумя или тремя слугами в поисках львов, пантер или диких кабанов. А поскольку в схватках со свирепыми животными он был безрассуден, он часто подвергал свою жизнь крайней опасности.
35. (1) Мисипса, сын нумидийского царя Масиниссы, имел несколько сыновей, но его любимцами были Адгербал, старший (tic) из его детей, Гиепсал[13], и Мисипса. На тот момент Мисипса был самым цивилизованным из всех нумидийских царей, и жил в окружении культурных греков, которых он вызвал к своему двору. Он проявлял большой интерес к культуре, особенно к философии, и состарился, как при исполнении власти, так и в поисках мудрости.
35а. (1) В Рим прибыл член царской семьи, Югурта[14], новоявленный претендент на престол Нумидии. Поскольку как он был чрезвычайно популярен, Югурта нанял убийц, чтобы убить его, а затем вернулся беспрепятственно в свое царство.
36. (1) Контониат[15], вождь галльского города под названием Ионтора, был человеком необычно проницательным и способным военным, и был другом и союзником римского народа. Это было естественно, так как ранее он провел много времени в Риме, разделял их идеалы и образ жизни, и благодаря поддержке Рима получил признание вождей Галлии.
38. (1) Марию, хотя он был членом штаба и легатом[16], полководец уделял мало внимания, так как он был последним из легатов в известности. В то время как другие легаты, более известные в силу должностей, которые они занимали, и благородного происхождения, получали множество знаков отличия от полководца. Марием, который имел репутацию откупщика налогов и едва обеспечил на выборах должность наинизшего ранга[17], пренебрегали всякий раз, когда за заслуги производились повышения по службе. Но в то время как остальные, избегая всевозможных лишений при исполнении военной службы, предпочитали жизнь легкую и праздную, Марий, когда получал назначение, зачастую, вел своих людей в самое пекло битвы, одобрял пренебрежение выказанное в этом отношении, и сам, охотно исполняя такие задания, приобрел большой боевой опыт. (2) А так как у него был природный талант к поединкам и сражениям, и он, охотно подвергая себя риску, вскоре приобрел большое влияние и славу в следствии своего мужества. Кроме того, обращаясь со своими солдатами с уважением, и используя средства, предназначенные расположить к себе тех, кто находился под его командованием, будь то награждения подарками, беседы, или служебные отношениях с ними, он приобрел большую популярность среди своих людей. В обмен на его расположение они сражались, тем более рьяно, когда бились рядом с ним, с тем чтобы повысить свой престиж; но если случалось, что другие легаты командовали ими, они умышленно изображали робость в самый ответственный момент. Так получалось, что, как правило, римляне терпели неудачи под командованием других, но всегда побеждали, если присутствовал Марий.
39. (1) Бокх[18], который владел царством в Ливии, осыпаемый множеством упреков от тех людей, которые уговорили его взять в руки оружие против римлян, направил послов к Марию; он просил прощения за свои прошлые преступления и предлагал договор о дружбе, обещая, что он будет полезным для римлян во многих отношениях. Когда Марий посоветовал ему направить прошение в сенат, царь отправил посольство в Рим позаботиться об этих вопросах. Сенат, однако, вернул их, ответив что Бокх должен полностью выполнить условия, на которые даст согласие Марий. Тогда Марий задумал захватить в плен царя Югурту, и Бокх, согласно его желания, отправился к Югурте, якобы обсудить с ним вопросы, относящиеся к их общей пользе; и захватив и заковал его, он затем передал его Луцию Сулле, квестору, назначенному сопровождать его. Сделав так Бокх, обеспечил собственную безопасность за счет Югурты и избежал возмездия от рук римлян.
