Еврипид - Алькеста

Строфа I
О Пелиада, радость
В дом принеси Аида,
Лика не зревший солнца,
Ты же, Аид черновласый,
Бог и старый кормчий,
Мертвых в ладье еловой
Тяжким веслом влекущий,
Знайте: волна Ахеронта
Лучшей жены не видала.

Антистрофа I
Часто тебя любимцы
Муз семиструнной лирой,
Часто безлирным гимном
В Спарте восславят в Карнейский
Ярко-лунный месяц.
Будут тебя и Афины
Ясноблаженные славить.
Сколько певцам благородных
Песен Алькеста оставит!

Строфа II
О, если бы мог я, о боги!
К свету вернуть царицу
Из теремов Аида,
От стонущих струй Кокита.
Нет тебе равной в женах,
Нет той любви больше,
Если в юдоль мрака,
Мужа сменив, сойдешь ты…
Да будет легка над тобою
Земля, царица, а муж твой,
Коль ложе возьмет иное, —
Как детям твоим, он будет
И нам всегда ненавистен.

Антистрофа II
Ни матери не было воли
Сына спасти, в землю
Кости свои сложивши,
Ни воли на то отцовской
Смертью спасти родного.
А ведь как лунь седы.
Ты же, как цвет вешний,
В землю пошла за мужа.
Вот если б такою подругой
Украсить мог бы я век свой.
Увы! То не частая доля,
Не знали бы с ней мы горя,
Покуда бы дни делили.

Почтенному ферейскому гражданству…
Застану ль я Адмета во дворце?

Он дома, сын Феретов. У Геракла ж
В Фессалии, конечно, дело есть,
Коль к городу ферейскому подходит?

Да, от царя тиринфского наказ.

Куда ж, Геракл, в какой ты путь снаряжен?

За четверней иду я, что царю
Фракийскому покорна, Диомеду.

Но как возьмешь? Скажи, фракийца знаешь?

Нет, не видал. В стране бистонской нам
Еще побыть не доводилось, люди.

Без боя там коней тебе не взять.

Но как же мне от дела отказаться?

Убьешь его иль мертвый ляжешь сам…

Не в первый раз в глаза глядеть и смерти.

Но и царя убьешь… Что пользы в том?

Его коней отдам я Еврисфею.

Узду на них накинуть не легко.

Не пламенем они ж, надеюсь, дышат?

Их челюсти жуют мужей, Геракл.

О хищниках ты говоришь нам горных?

Я говорю о стойлах их, герой;
Увидишь сам: они покрыты кровью.

Но чей же сын их вырастил, скажи?

Арея сын, златых щитов державец.

Да, такова судьба моя, – суров
Геракла путь, все круче путь мой тяжкий.
Ужели ж бой со всеми на роду
Написан мне, рожденными Ареем?
То Ликаон, то Кикн, а вот еще
И третий сын, коневладыка этот,
Которого я должен одолеть.
Но не видать лучам, чтоб сын Алкмены
От вражеской десницы убегал…

А вот и сам хозяин, из чертога
Выходит царь Адмет, наш повелитель.

О, радуйся, сын Зевса, Персеид.

О, пусть бы так, товарищ, пусть бы так.

Ты в трауре… Острижен… Что причиной?

Сегодня мне придется хоронить…

Не из детей кого? Избави боже…

Рожденные Адметом живы все.

Отец для смерти зрелый… Уж не он ли?

И он, и мать моя еще живут.

Но не жена, конечно ж, не Алькеста.

Я надвое могу сказать о ней.

Жива она иль умерла, скажи мне?

Жива и нет – печалит – это так…

Я ничего из слов твоих не понял.

Ты о судьбе ее, скажи, слыхал?

Что за тебя на смерть решилась? Слышал.

Тогда могу ль сказать: «Она живет»?

Оплакивать как будто все же рано.

Кто смерть принять готов, уж не жилец.

Но быть или не быть одно ль и то же?

Ты судишь так, я иначе, герой.

Но плачешь ты? Иль ты утратил друга?

Жену, Геракл, и только что притом.

Она была чужая иль из кровных?

Чужая, да! Но близкая семье.

Но здесь, у вас, как дни пришлось ей кончить?

Нам от отца досталась сиротой.

Ты в трауре… Мне очень жаль, Адмет…

К чему, скажи, ты эту речь склоняешь?

Пойду искать другого очага.

О, это – нет… Недоставало горя…

Печальному, Адмет, не сладок гость.

Усопшему – земля, а дом – для друга…

Средь плачущих зазорно пировать…

Покой тебе особый отведу.

Уйти мне дай – навек меня обяжешь…

Нет, не бывать тому, чтоб очага
Ты шел искать другого.

Чужестранца
На тот конец проводишь, дальний зал
Ему открыв гостиный, ты прикажешь
Служителям пришельца угостить
По-царски, раб. Да двери затворите
Срединные. Стенанья портят пир,
А огорчать не подобает гостя…

Что ты творишь, Адмет? В такой беде
И принимать гостей – ты помешался?

Спрошу и я: а прогонять гостей
Из дома и из города похвальней?
Иль, может быть, тем горе облегчу,
Что я к гостям черствее сердцем буду
И к бедствию домашнему придам
Молву о том, что в Ферах нравы дики?
Небось судьба в безводную когда
Меня страну аргосскую приводит,
Мне ласковый хозяин тоже мил.

Но для чего ж, коль это друг надежный,
От пришлеца ты горе утаил?

Как для чего? Да если б бед моих
Хоть часть он знал, ужели б он порога
Переступил черту? Я знаю сам,
Что он безумным так же, как и ты,
Меня бы счел, но дом Адметов гостя
Ни выживать, ни оскорблять не даст.

Строфа I
Слава, слава тебе, о свободных мужей чертог открытый!
Лиры нежно звучащей царь,
Сам тебя бог юдолью,
Бог избрал пифийский…
Здесь он, овцехранитель,
Пастырь меж скалоизломов,
Тешил тебя свирелью,
Стадо на луг сзывая.

Антистрофа I
Чар мелодии ждали пятнистые рыси там,
Офрис горный кидали львы;
Грив золотых султаны
Мерно к тебе склонялись.
Чащу елей зеленых
Пестрая лань покидала,
Звукам свирели рада,
Робкая, здесь резвилась.

Строфа II
Где овец бессчетных поят
Волны светлые Бебиды,
И до тех пределов дальних,
Где в эфирный мрак на отдых
Ставит Гелиос усталых,
Заморившихся коней, —
Что ни вспаханное поле,
Что ни тучный луг зеленый
От Молосского предела
До Эгейского прибрежья,
Где ладьи не знают волны,
Где царит высокий Пелий, —
Все – Адметово наследье.

Антистрофа II
И теперь пред гостем дальним
Распахнул он двери дома,
Хоть туманятся слезами
Над покойницей недавней,
Над Алькестой, сердцу милой,
Очи светлые царя.
Благородный дух и в горе
Чести голосу послушен.
Будьте добрыми – и мудрость
Вы найдете. Я дивлюся,
И надежда в сердце крепнет,
Что богов служитель верный
От богов заслужит милость.