Афиней - Пир мудрецов
{206 ...Мелеагр... пишет в своем «Пире»... — Мелеагр Гадарейский, процитированный на 157b.}
[d] 108. ПСИГИДА (ΨΥΓΕΥΣ) или ПСИКТЕР (ΨΥΚΤΗΡ) (холодильная чаша). Платон в "Пире" [231е]: "Тащи-ка сюда, мальчик, вон ту холодильную чашу, - сказал [Алкивиад], заметив, что в нее вмещалось кружек восемь, если не больше. И наполнив ее, он выпил сперва сам, а потом велел налить для Сократа"... [лакуна] ... "Только Архебул {207} решил продолжить [попойку], как тут же раб и опрокинул холодильную чашу скверного вина". Алексид в "Поселенце" говорит [Kock.П.319]: "трехкружечная псигида". Диоксипп в "Сребролюбце" [Kock.III. 359]:
{207 ...Архебул... — Источник цитаты неизвестен; единственный упоминаемый в литературе Архебул был поэтом с о. Фера, учителем Эвфориона.}
Шесть чаш-фериклий взял я у Олимпиха,
И две псигиды.
Менандр пишет в пьесе, озаглавленной "Халкии" {208} [Kock.III.146]:
{208 ...Халкии... — Это был праздник, справлявшийся в последний день осеннего месяца Пианепсиона в честь Гефеста.}
[e] Кричать пошел обычай: "Лейте чистого,
Да по большой". А кое-кто додумался
Псиктеры в ход пускать, губя приятелей.
Эпиген в "Героине", перечисляя множество сосудов, упоминает и псиктер [Kock.II.417, 469с]:
Рабов возьми и чаши принеси сюда -
Родосскую с ферикловой. А после сам
Неси еще псиктер, киаф и кимбии.
Страттид в "Холодильщиках" [Kock.I.728]:
Один псиктер украл, другой - черпак унес.
Остался он один в недоумении,
Муку себе отмеривая кружками.
Алексид в "Перевязи" называет псиктер "псиктеридием" [Kock.II.297; ср.230с]:
[f] Я с этим чужеземцем там и встретился,
Где с Агонидой проживал в гостинице.
Рабам я приказал (со мною двое их)
Начистить чаши содою и выставить:
Серебряный черпак, две драхмы весящий,
Да кимбий, на четыре драхмы более,
И псиктеридий, что худей Филиппида -
(503) Не больше десяти оболов весил он.
109. Гераклеон Эфесский пишет: "То что мы называем псигидой, некоторые авторы называют псиктером, а аттические комедиографы даже высмеивали слово "псигида", как иноземное". Эвфрон в "Возвращающей" [Kock.III.320]:
- Когда псиктерий называть "псигидою",
То почему не зваться свекле "твеклою",
А чечевице зваться "чечевеею"?
Что делать?
- Выдавай им слово за слово,
[b] Пиргофемида, как при мене денежной.
Антифан во "Всадниках" [Kock.II.54]:
- Как жить нам дальше?
- Будет нам подстилкою
Попона, а черпак кувшином сделаем,
Все, что угодно - холодильной чашею.
Рог Амальфеи.
Он же в "Карийке" показывает, что вино в псиктер наливали черпаками. Ведь сказав [Kock.II.56]:
Кувшин с треножником
Поставив рядом и псиктер вина ...
Пьянеет потихоньку,
А дальше этот герой у него говорит:
[c] Большая будет выпивка:
Вина с водой не смешивать, воды в вино
Не доливать. Тащите прочь, прислужники,
Кувшин, и чашу, и тому подобное!
Дионисий, ученик Трифона, пишет в "Именнике": "древние называли псиктер диносом". {209} А Никандр Фиатирский - что тенистые рощи, посвященные богам, доставляющие прохладу и свежесть тоже назывались "псиктерами". Эсхил в "Юношах" [TGF2. 48]:
{209 ...«называли псиктер диносом». — Поллукс VI.98. Ср. Аристофан «Облака» 828, где это означает «вихрь».}
В прохладных (ψυκτηρίοις) сенях ветра дуновение.
Эврипид в "Фаэтоне" [TGF2. 48]:
Древесная прохлада (ψυκτη̃ρια) обоймет тебя.
И сочинитель "Эгимия", будь то Гесиод или Керкоп Милетский, пишет [frag. 7 Rzach]:
Ты, правитель народов, да будешь моею прохладой (ψυκτήριον).
110. ОДОС (ΩΙΔΟΣ, "пенье"). Так называлась чаша, которую, по словам Трифона в "Существительных" [frag. 115 Velsen], подавали при пении сколиев, как это представляется в "Удвоенных" Антифана [Kock.II.45]:
- Так что богам в ней будет?
[e] - Ничегошеньки,
Когда вина не разведут.
- Одос возьми!
Потом, не заводи ты старых сколиев:
"Пэона", "Теламона" и "Гармодия".
ЯЙЦЕОБРАЗНЫЙ СКИФОС (ΩΙΟΣΚΤΦΙΑ). Какой был вид у этой чаши, пишет Асклепиад Мирлейский в книге "О кубке Нестора" (ср. выше 488f): у него было два дна, одно слитное с основанием сосуда, другое отдельное [f], на ножке, которая книзу расширяется и переходит в основание сосуда.
ЯЙЦО (ΩΙΟΝ). Динон в третьей книге "О Персии" пишет [FHG. 11.92]: "Еще есть "потибаз" - печеный ячменный и пшеничный хлеб, -кипарисовый венок и вино, разведенное в золотом яйце, из которого его пьет сам царь".
[Конец Каталога чаш]
111. Вот какую речь произнес Плутарх под общие рукоплескания, {210} и на этом он попросил фиал, совершил возлияние Музам и матери их Мнемосине, а потом поднял его за здоровье всех пирующих. И добавил [Пиндар "Олимп." 7,1]:
{210 Начатую на 461 е.}
(504) "Как чашу, кипящую виноградной росою,
Из щедрых рук приемлет отец
И, пригубив, передает -
не только "младому зятю", но и всем, кого он любит, чтобы раб обежал с этой чашею по кругу: это и значит "пить вкруговую", - пояснил он, - приведя слова из "Перинфянки" Менандра [Kock.III. 113]:
Ни одного не пропустила килика
Старуха - как обносят, вкруговую пьет.
И из "Одержимой" [Kock.III.64]:
И вновь обносит их
Вина несмешанного первой чашею.
[b] И Эврипид в "Критянках" [TGF.2 504]: [b]
Пока идет по кругу чаша, радуйся".
Тут грамматик Леонид потребовал большую чашу и сказал: "Давайте же, друзья мои, пить-кратерствовать"... [лакуна] ... Так, по словам Лисания Киренейского, писал о попойках Геродор [FHG.II.41]: "Совершив жертвоприношение, обратились к обеду, кратерам, молитвам и пеанам". И сочинитель тех мимов, которые, по словам Дурида [FHG.II.480], всегда держал под рукою мудрый Платон, тоже где-то говорит "мы накратерились" (κη̉κρατηρίχημες) [Софрон Kaibel 171] в значении "упились".
"Но ради богов, - воскликнул на это Понтиан, - не надо пить [с] вино большими чашами, коль скоро у нас перед глазами слова милого и приятного Ксенофонта, который пишет в "Пире" [2,24]: "А Сократ ответил: - Что касается питья, друзья, то и мне выпить вина очень даже по сердцу: в самом деле, ведь, вино, орошая душу, усыпляет печали, как мандрагора - людей, и пробуждает веселость, как масло - огонь. Однако мне кажется, с людьми бывает то же, что с растениями: когда [d] бог дает растениям пить сразу слишком щедро, они не могут расти прямо и даже распуститься вовремя, зато когда они пьют столько, сколько им приятно, то вырастают стройными, цветут и приносят плоды. Так и мы: если вольем в себя сразу много, то скоро нам откажут и тело, и ум, и мы не сможем даже вздохнуть, не то что разговаривать; но если эти молодцы будут нам понемногу накрапывать малыми чашами (скажу и я [е] на манер Горгия), то вино не заставит нас пьянеть, а только убедит нас развеселиться"".
[Соперничество Ксенофонта и Платона]
112. Прислушавшись к этим словам славного Ксенофонта, нетрудно понять, какую зависть испытывал к нему блистательный Платон. Или, скорее, оба они с самого начала стали ревнивы друг к другу, чувствуя в сопернике такие превосходные качества. Вероятно, так и началась их борьба за первенство, которая видна из того, что они рассказывают о Кире, и из всех сочинений, где они затрагивают одни и те же [f] предметы. Так, каждый из них написал "Пир", и один на этом пиру изгоняет флейтисток [Платон "Пир" 176Е], а другой вводит [Ксенофонт "Пир" 2.1]; один, как сказано выше [504d], отвергает питье большими чашами, а другой изображает, как Сократ до зари пьет из холодильной чаши. А в диалоге "О душе" [Федон 59В], перечисляя присутствующих, Платон ни словом не обмолвился о Ксенофонте. {211} И о Кире один [Ксенофонт "Киропедия" I.3.1] говорит, что тот с самого раннего возраста во всем (505) воспитывался согласно обычаям, Платон же как бы наперекор пишет в третьей книге "Законов" [р.694с]: "Что касается Кира, то, думается, полководцем он в общем-то был храбрым и неутомимым, {212} но правильного воспитания не получил вовсе и хозяйством совершенно не занимался. Кажется, смолоду он был занят только войною, а сыновей своих передавал на воспитание женщинам". И точно так же Ксенофонт, который сам сопровождал Кира в походе десяти тысяч эллинов против персов, и потому в подробностях знал все о предательстве фессалийца Мено-на, рассказывает, как из-за этого Менона Клеарх с другими греческими стратегами погиб от руки Тиссаферна ["Анабазис" II.5.28], и какой у [b] него был нрав, грубый и распущенный. Добрый же Платон только что не говорит "неправо было это слово" {213} [ср. выше V, 216b] и пускается петь Менону хвалу, - и это Платон, который всех остальных чернит подряд, который в своем Государстве обрекает на изгнание Гомера и всю художественную (μιμητική) поэзию (III и Х.595 В)! Впрочем, это не помешало ему писать художественные диалоги, хотя и здесь он не был первооткрывателем - Никий Никейский и Сотион рассказывают, будто [с] до него этот род словесности изобрел Алексамен Теосский, и Аристотель в книге "О поэтах" пишет так [frag. 3 Ross=72 Rose=SSR I В 1]: "Мы не будем отрицать, ни того, что диалогами являются мимы Софрона, которые не были написаны стихами, ни того, что художественны сократические диалоги теосца Алексамена, который первым начал их писать", - то есть, всезнающий Аристотель прямо говорит, что до Платона диалоги писал Алексамен. Поносит Платон и софиста Фрасимаха Халкедонского, говоря, что он похож на свое имя, а также Гиппия, Горгия, [d] Парменида [- в одноименных диалогах] и еще сразу на многих - в одном лишь "Протагоре" [ср. ниже 506f]. А в "Государстве" он позволяет себе вот какие высказывания [p.562c-d]: "Когда демократическое государство в своей жажде свободы получает по несчастью в вожди негодных виночерпиев, и более должного опьяняется неразбавленной свободой...".
