Квинт Флакк - Сочинения
Но лишь один воинственным римлянам
Завет кладу я: предков не в меру чтя
И веря счастью, не пытайтесь
60 Дедовской Трои восставить стены!
Коль встанет Троя в пору недобрую, —
Судьба вернется с гибелью горькой вновь:
Юпитера сестра-супруга,
Двину сама я полки победно.
Пусть трижды встанут медных ограды стен,
Творимых Фебом, — трижды разрушат их
Мои ахейцы; трижды жены
Пленные мужа, детей оплачут».
Шутливой лире это совсем нейдет!
70 Куда ты, Муза? Брось же упорно так
Рассказывать бессмертных речи
И унижать величавость малым.
61
4
К Каллиопе
Сойди с небесных высей и флейтою,
О Каллиопа, долгую песнь сыграй,
Иль громким голосом пропой нам,
Иль прозвени на кифаре Феба!
Вам слышно? Чу! Иль сладким безумием
Я обольщен? Как будто блуждаю я
В священных рощах, где отрадно
Струи бегут, дуновенья веют…
То было в детстве: там, где у Вольтура
10 Вдали от крова милой Апулии
Я спал, игрою утомленный, —
Голуби скрыли меня, как в сказке,
Листвою свежей. Диву давались все,
Кто на высотах жил Ахерунтии,
В лесистой Бантии, на тучных
Нивах вокруг городка Форента,
Что невредимым спал я средь черных змей,
Среди медведей, лавром священным скрыт
И миртовых ветвей листвою,
20 Отрок бесстрашный, храним богами.
Я наш, Камены, ваш, поднимусь ли я
К сабинам в горы, или пленит меня
Прелести холод, влажный Тибур
Или потоки в прозрачных Байях.
И другу хоров ваших и звонких струй —
Ни при Филиппах бегство постыдное,
Ни дуб проклятый не опасен,
Ни Палинур в Сицилийском море.
Коль вы со мною — смело по бурному
30 Пущусь Босфору, смело я путником
К пескам пылающим отправлюсь,
Что ассирийский покрыли берег,
Увижу бриттов, к гостю безжалостных,
Конканов, пьяных кровью из конских жил,
Гелонов, что колчаны носят,
Скифскую реку узрю безвредно.
Как только войско, в битвах усталое,
Великий Цезарь вновь городам вернет,
Ища окончить труд тяжелый, —
40 В грот Пиерид вы его ведете.
Совет вы кроткий, о благодатные,
Ему даете, радуясь данному…
Мы знаем: войско злых титанов
Страшное — молнией быстрой свергнул
Тот бог, кто правит морем волнуемым.
Землей недвижной, царствами слезными,
Кто и богов и смертных держит
Властью единой и непреложной.
Его повергли юноши буйные
50 В немалый ужас, силою гордые, —
Два брата, что хотели Пелий
Нагромоздить на Олимп лесистый.
Но что Тифою, Миманту сильному,
Порфириону, грозному обликом,
Иль Рету, или Энкеладу,
Рвущему с корнем деревья смело, —
Что им поможет против звенящего
Щита Паллады? С нею — ревнительный
Вулкан; с ней — чтимая Юнона,
60 С нею — и бог, неразлучный с луком,
Кто в чистой влаге моет Касталии
Кудрей извивы, — житель кустарников
Ликийских иль лесов родимых
Делоса, — ты, Аполлон Патарский.
Падет невольно сила без разума;
А умной силе боги и рост дадут
Все выше: им противна сила,
Что беззаконье в душе питает.
Тому Гиант сторукий свидетелем
70 И Орион, навек обесславленный,
Искавший девственной Дианы
И укрощенный ее стрелою.
Земля страдает, чудищ своих сокрыв:
Она тоскует, видя, что молния
Детей низвергла к бледным теням, —
Быстрый огонь не пронижет Этну,
И вечно печень Тития наглого
Орел терзает, страж ненасытности,
И Пирифоя-женолюбца
80 Триста цепей в преисподней держат.
62
5
К Августу
Мы верим: в небе — гром посылающий
Царит Юпитер; здесь же — причислится
К богам наш Август, как британцев
Он покорит и жестоких персов.
Ужели воин Красса с парфянкою
В постыдном браке жил — и состарился
В оружье тестя, что врагом был?
О, как испорчен сенат и нравы!
Царю покорны, дети Италии
10 Забыли тогу, званье, щиты богов,
Забыли огнь пред Вестой вечный, —
Хоть невредим Капитолий в Риме!
Провидец Регул этим тревожился,
Позорный мир отвергнув с презрением:
Пример опасный — так он думал —
Гибелью Риму грозит в грядущем,
Коль не погибнут вовсе те жалкие,
Что в плен сдавались. «Видел знамена я,
Там, на стенах пунийских храмов,
20 Видел оружье, что римский воин
Без боя отдал; видел: завязаны
Свободных граждан руки за спинами;
Ворота настежь; пашут поле,
Что разоряли, солдаты Рима.
Боец, чья вольность куплена золотом,
Смелей ли станет? Только прибавится
К стыду убыток! Цвет природный
Шерсть после окраски вернуть не может.
Не хочет доблесть, будучи попрана,
30 Назад вернуться к тем, кто попрал ее.
Как лань, из сети частой выйдя,
Биться не будет, — не станет храбрым
Тот, кто пунийцам лживым доверился;
Не станет новых войн победителем
Тот, чья рука была в оковах,
Кто малодушно боялся смерти!
Ища, откуда б жизнь себе выпросить, —
Войну он с миром в мыслях смешал совсем!
О, стыд! О Карфаген великий!
40 Выше ты стал от позора Рима!»
И от объятий верной жены своей,
От малых деток он отстраняется,
Как прав лишенный, и сурово
Взор непреклонный вперяет в землю,
Чтоб укрепить решимость сенаторов
Своим советом, миру неслыханным,
И от друзей своих печальных
Выйти в изгнанье покрытым славой!
О, знал он твердо, чем угрожал ему
50 Палач пунийский, — но раздвигает он
Родных, что путь загородили,
Граждан, его не пускавших дальше, —
Как будто, кончив долго тянувшийся
Процесс клиентов, он покидает суд,
Чтоб отдохнуть в полях Венафра
Или в Таренте, рожденном Спартой.
63
6
К римскому народу
Вины отцов безвинным ответчиком
Ты будешь, Рим, пока не восставлены
Богов упавшие жилища,
Их изваяния в черном дыме.
Да! Рим — владыка, если богов почтит:
От них начало, в них и конец найдем.
За нераденье боги много
Бед посылают отчизне горькой.
Монез с Пакором, дважды отбившие
10 В недобрый час задуманный натиск наш,
Гордятся, пронизи на шее
Римской добычей себе украсив.
Междоусобьем Риму объятому
Уже грозили дак и египтянин,
Один — летучими стрелами
Грозный, другой — корабельным строем.
В грехом обильный век оскверняются
Сначала браки, семьи, рождения;
Отсюда выйдя, льются беды
20 В нашей отчизне, во всем народе.
Едва созревши, девушка учится
Развратным пляскам, хитрым ласкательствам
От малых лет в глубинах сердца
Мысль о нечистой любви лелея.
А выйдя замуж, юных поклонников
За чашей ищет, — даже без выбора,
Кого б запретною любовью,
Свет погасив, одарить украдкой, —
О нет, открыто, с мужнина ведома
30 Бежит по зову — кликнет ли лавочник
Или испанский корабельщик,
Щедро платящий за час позора.
В таких ли семьях выросли юные,
Что кровью пунов море окрасили,
Сразили Пирра, Антиоха
И беспощадного Ганнибала?
То были дети воинов-пахарей,
В полях ворочать глыбы привыкшие
Киркой сабинской, и по слову
40 Матери строгой таскать из леса
Вязанки дров в тот час, когда тени гор
Растянет солнце, снимет с усталого
Вола ярмо и, угоняя
Коней своих, приведет прохладу.
Чего не портит пагубный бег времен?
Ведь хуже дедов наши родители,
Мы хуже их, а наши будут
Дети и внуки еще порочней.
64
7
К Астериде
Астерида, зачем плачешь о Гигесе?
Ведь с весною его светлый Зефир примчит
Вновь с товаром вифинским,
Верность свято хранящего.
Южный ветер, Козой бешеной поднятый,
Запирает его в гавани Орика,
Где бессонные ночи
Он проводит в слезах, томясь.
Искушает его вестник, подосланный
10 От хозяйки, о нем страстно вздыхающей;
Уверяет, что Хлою
Жжет любовь, горемычную;
