Лайза Пикард - Викторианский Лондон
Старинные лондонские школы Сент-Полз, Чартерхауз и Вестминстер следовали своему обычному образу жизни, их не затрагивали современные преобразования. Директор Вестминстерской школы утверждал, что половина его учеников шестого класса может читать Ксенофонта с листа. (Может быть, именно это побудило королеву Викторию, которая отнюдь не была филологом-классиком, предупредить Гладстона о том, что образование портит здоровье высшего общества.[782]) Директор школы докладывал Парламентской комиссии, инспектирующей публичные школы в 1868 году:
Целью учителя должно быть проведение такого обучения, которое может наилучшим образом дисциплинировать способности [мальчиков] для задач, которые им предстоят, какими бы они ни были, и для этой цели ни одна система не кажется мне столь эффективной, как та, что берет за основу грамматическое и логическое изучение языка и литературы древней Греции и Рима, к чему должен быть добавлен изрядный объем знаний по истории, географии и современным языкам.
Остается только надеяться, что в «литературе древней Греции» учителя пропускали восхваления Платоном однополой любви. «Современные языки» ограничивались французским. «Несколько мальчиков, учивших французский в детстве или собравшихся поехать путешествовать за границу, поддерживали и совершенствовали свои знания. Остальные пренебрегали этим предметом… необходимо, чтобы учитель был французом по рождению… ему наверняка покажется трудной задачей обучение английских мальчиков».
Можно только от души пожалеть бедного француза.
* * *Для взрослых работающих людей, не реализовавших свои интеллектуальные возможности, существовали бесчисленные вечерние занятия и образовательные учреждения, например, Лондонский институт механики, основанный в 1823 году Френсисом Плейсом и доктором Джорджем Беркбеком в Сити (впоследствии Беркбек-Колледж), где предлагались курсы научных предметов, латыни и стенографии и учились 1000 человек (к 1850 году было 650 учебных заведений, где изучали механику), а также Рабочий колледж, основанный в 1854 году на Ред-Лайон-сквер, где программа была во многом такой же. Вызывает удивление, почему в программу включена латынь. Она кажется совершенно бесполезным предметом для проработавшего долгий день человека. Возможно, здесь было желание сравняться с «вышестоящими». Манби, этот необычный человек, оставивший дневники, человек, жизнь которого проходила в двух мирах — работающих женщин и лондонских артистических кругах, преподавал латынь в Рабочем колледже.[783] Его возлюбленная — и, в конце концов, жена — Ханна Калвик, учила французский в открывшемся на Куин-сквер Колледже для работающих женщин: для учительниц, продавщиц и даже служанок.
В 1838 году на Риджент-стрит открылся Политехнический институт «для людей, владеющих основами прикладных наук». Сначала это было довольно смешанный набор практических экспериментов, в цокольном этаже был даже глубокий пруд, чтобы погружаться туда в водолазном колоколе. Человек, посетивший институт в 1859 году, «прослушал лекцию по химии, исполнение комических песен, наблюдал погружение в водолазном колоколе и посмотрел несколько „туманных картин“».[784] К 1861 году под руководством того же Куинтина Хогга, который в юности занимался школами для бедных, институт давал пристанище Столичным вечерним классам (впоследствии Колледж лондонского Сити), где 900 человек обучались различным предметам, от современных иностранных языков до стенографии и счетоводства. (Теперь это Университет Вестминстера.)
Если не было денег на посещение лекций, в Лондоне можно было найти много способов заняться самообразованием. Натаниел Готорн, посещая Британский музей в третий раз («человек буквально подавлен, когда видит так много за один раз»), замечает: «во всех залах я видел людей „из низов“, некоторые из них, казалось, рассматривают экспонаты с пониманием и с неподдельным интересом. Бедный человек в Лондоне обладает возможностями развиваться… Я видел здесь много детей, в том числе оборванцев».[785]
Обучение девочек выходило за рамки исключительно домашней сферы. Куинз-Колледж на Харли-стрит был основан Благотворительным обществом гувернанток в 1848 году для девочек старше 12 лет, чтобы дать будущим гувернанткам официально признанное образование и статус. Здесь не учили «декоративному рукоделию». Среди обучавшихся была замечательная пара, мисс Басс, которая впоследствии стала директрисой Челтнемского женского колледжа, и мисс Бил, ставшая в 1850 году директрисой Коллегиальной школы Северного Лондона, где «можно было получить передовое образование и за очень умеренную плату приобрести необходимые благовоспитанной девице достоинства». Программа школы включала латынь и естественные науки.
В 1848 году на Бедфорд-сквер был открыт Ледиз-Колледж, «современное учебное заведение, востребованное и, можно надеяться, успешное».[786] Но в 1867-м в одном из бесчисленных рапортов Избранного комитета все еще высказывалось сожаление:
общий недостаток образования девочек… отсутствие полноты знаний… отсутствие системы; небрежность и явная поверхностность, невнимание к начаткам знаний; избыток времени для выполнения заданий… образованная мать даже более важна для семьи, чем образованный отец… [в среднем классе] большая часть трудов по обеспечению средств существования возложена на мужа… женой, приученной к другой жизни, в которой есть лишь мягкость и доброжелательность.[787]
* * *Законы о публичных библиотеках 1850 и 1855 годов разрешали приходским советам строить и оборудовать библиотеки, но эта возможность редко воплощалась в жизнь. В то же время, частные платные библиотеки процветали. Огромный успех имела библиотека Мьюди с выдачей книг на дом. Она открылась в 1840 году на Кинг-стрит, в Блумсбери, для абонентов, плативших 1 гинею в год. Средние классы встретили ее появление с энтузиазмом. К 1852 году она переехала на Нью-Оксфорд-стрит, имея 25 000 абонентов. К 1861 году ей пришлось перебраться в новое здание на той же Нью-Оксфорд-стрит, чтобы разместить свои 800 000 книг. Почти половину выдаваемых книг составляла художественная литература, 28 % — историческая и биографическая литература и 13 % — книги о путешествиях и приключениях.
В 1841 году на Пэлл-Мэлл открылась Лондонская библиотека, которая спустя четыре года переехала в свое теперешнее здание на Сент-Джеймс-сквер. Инициатором ее создания был Томас Карлейль, которому надоело дожидаться книг, которые он хотел прочесть, в Британском музее. Ее цели были сформулированы следующим образом: «широкий выбор хороших книг по всем отраслям знания. Книги легких литературных жанров и новые книги должны быть непременно включены, иначе библиотека не будет полной; но книги не должны покупаться только потому, что они новые, к тому же в отношении легкой литературы необходимы ограничения, потому что большой ее запас существует в обычных абонементных библиотеках» — таких, как библиотека Мьюди. Лондонская библиотека остается прекрасным примером всего лучшего, что было в викторианской учености. Самым главным ее достоинством было то, что абонент мог взять сразу столько книг, сколько — в разумных пределах — ему было нужно, и мирно читать их дома. Время на чтение отмерялось щедро, после чего читателю посылали запрос в тоне мягкой укоризны или чуть более настойчивую просьбу вернуть книгу, нужную другому читателю. Входная дверь в библиотеку даже в наше бдительное время кажется воплощением викторианской надежности в красном дереве.
Лондонский университет возник в 1828 году как Юниверсити-колледж, для диссидентов, не допускавшихся в старинные университеты Оксфорда и Кембриджа. Кингз-Колледж открылся годом позже как ответ англиканской церкви. В 1836 году оба колледжа объединились в Лондонский университет для «всех классов и вероисповеданий», кроме, разумеется, женщин, которым не разрешалось сдавать экзамены на степень бакалавра до 1878 года. Сфера образования распространилась от исключительно Оксфорда и Кембриджа на весь Лондон, где можно было получить прекрасное медицинское образование в клиниках. Кроме того, узаконенное обучение вели «Судебные Инны», а получить профессию можно было в специальных училищах.
* * *Успех викторианского стремления к образованию виден в цифрах проводившихся каждые десять лет переписей. В 1845 году 33 % мужчин и 49 % женщин были неграмотны. К 1871 году эти цифры снизились до 19 и 26 процентов: несомненно, выдающееся достижение.[788]
Глава 20
Женщины
Для женщины неимущей всегда находилась работа. Речь идет не о домашней работе, производимой в убогом жилище, где помимо ее семьи, возможно, ютились еще несколько. Она стремилась выбраться из дому и, по возможности честным путем, заработать хоть пенни. Одна женщина мыла посуду в дорогом ресторане на Лестер-сквер с полудня и до 10 вечера, находясь в «низком, неотделанном подвальном помещении, где дурно пахло… без окон, освещаемом ярким газовым рожком… Рядом с одной стороны находилась кладовая с висящими там тушами, с другой — общий мужской туалет».[789] В пабах, отелях, ресторанах работали посудомойками множество женщин.
