Московский Кремль - Конькова Екатерина Александровна

До начала XIX столетия в Западной Европе и в России каретами имели право пользоваться лишь высокородные люди. В конце XVII в. в России существовал специальный указ о правилах езды, из которого следовало, что в каретах могли разъезжать только бояре. Как-то в 1662 г. во Франции попытались ввести восьмиместные общественные кареты, предназначенные для «чистой публики». В них не имели права ездить солдаты и лакеи. Народ встретил подобные экипажи крайне агрессивно: бранью и камнями, а потому о нововведении пришлось забыть. Общедоступные кареты появились только в 1819 г.

Известно, что на Колымажном дворе Кремля в XVII столетии находилось более двухсот разнообразных экипажей – карет, колясок, рыдванов, саней, созданных русскими, польскими, голландскими и английскими мастерами.

Колымага. Англия. Конец XVI – начало XVII в.

Самый старый экипаж в собрании Оружейной палаты – колымага английских мастеров XVI – начала XVII столетия. Английский король Яков I преподнес ее в подарок Борису Годунову в 1603 г. Кузов колымаги держится на ременных поясах. С боков находятся не дверцы, а откидные бархатные завесы. Этот экипаж еще не снабжен ни поворотным кругом, ни рессорами. Лошадей, запряженных в такой экипаж, приходилось вести под уздцы или управлять ими, сидя верхом на одной из них. Карета расписана красками и украшена скульптурной резьбой, которая представляет битву христиан с мусульманами, а также триумфальное шествие победителя и картину охоты.

Внутри кареты мастера расположили кресла, обитые иранским бархатом. В 1678 г. этот экипаж был переделан специально для встречи польско-литовского посольства.

Старейший образец закрытого экипажа – польская карета начала XVII столетия. Его окна закрывает слюда. Возможно, эта карета попала в Москву в качестве трофея русско-польской войны после 1655 г. либо после возвращения из польского плена патриарха Филарета. Эту карету можно увидеть на знаменитой картине В. И. Сурикова «Утро стрелецкой казни». Очень любопытны детские потешные повозки, летняя и зимняя, со слюдяными окошечками. Эти изделия создали мастера XVII в. в мастерских Конюшенного приказа для трехлетнего Петра I. В «Троицких походах» И. Е. Забелин писал: «В 1675 г. в мае боярин Артамон Сергеевич Матвеев ударил челом царевичу Петру карету маленькую и в ней 4 возника темно-карие, а на возниках шлеи бархатные, пряжки вызолочены, начельники и гривы и нахвостники шитые».

В. Суриков. Утро стрелецкой казни. 1881

В Оружейной палате представлена французская карета 1721 г. Она обладает стальными рессорами и поворотным кругом. Балка, которая проходит под кузовом, в передней части имеет характерное раздвоение с изгибом, получившее название «лебяжья шейка». Колеса свободно проходили под нее, и потому экипаж мог развернуться гораздо быстрее. В качестве оформления экипажа использована резьба в виде цветов, масок и воинских доспехов, а также живопись.

Поистине роскошна карета, сделанная в Вене в 1740 г. Она оформлена резьбой по дереву в стиле рококо и покрыта позолотой. Великолепная рельефная группа представляет живописные группы кавалеров, дам и амуров посреди военных атрибутов и трофеев. Обрамляет эту резьбу мелкий резной геометрический орнамент. Внутреннее помещение кареты обито зеленым бархатом.

В стиле рококо сделал свою карету берлинский мастер в 1740 г. Экипаж оформлен резным золоченым деревом и живописью. В углах кареты размещен резной орнамент в виде растений, амуров и человеческих фигур. Этот двухместный экипаж в XVIII столетии носил название «купе».

И все же все предыдущие экипажи затмевает парадная карета Екатерины II, исполненная английским мастером Букендалем в 1769 г. Букендаль значительно усовершенствовал карету, и теперь под кузовом не проходила одна балка, а располагались две дрожины по сторонам кузова. В задке разместили две стоячие рессоры. В результате кузов экипажа оказался значительно выше, нежели у его предшественников. Подножка находилась не внутри кареты, а снаружи. Ехать в подобном средстве передвижения было гораздо удобнее и спокойнее. Украшает карету живопись школы А. Ватто. На левой стороне кузова изображена сама императрица в короне и мантии, в окружении резвящихся амуров. Правую сторону кузова украшает изображение женщины, рассыпающей цветы. На передке можно видеть женщину со скипетром в руке. Ручки и пряжки экипажа усыпаны стразами, то есть стеклами, имитирующими бриллианты.

Известно, что в 1701 г. Петр I, пропагандист западного образа жизни, издал указ: «…на русских седлах не ездить и мастеровым людям не делать, и в рядах не торговать». С тех пор Конюшенная казна не производила ничего нового, но регулярно обслуживала нужды царского двора. Во всяком случае, ее сокровищами очень любил пользоваться князь Александр Меншиков. Любимец Петра оставлял в целости лишь семейные реликвии и редкие достопримечательности.

Итак, Конюшенный приказ преобразовали в Конюшенную канцелярию и контору – ведомство при царском дворе. Богатая прежде Конюшенная казна царским указом от 8 мая 1736 г. отошла к Оружейной палате, превратившись таким образом в музейное достояние.

В XVIII–XIX столетиях выезды государей не отличались блеском предшественников, так поражавших воображение иностранцев, но были, конечно же, богаты и требовали немалых денежных затрат. Однако в это время главное внимание было направлено не столько на украшение лошадей, сколько на оформление экипажей.

Конюшни по-прежнему требовали денег. Только в 1734 г. на поддержание конюшен пришлось выделить 100 тысяч рублей. Для сравнения скажем, что в этом же году на просвещение было отпущено 47 тысяч рублей, а на жалованье учителям – 4 тысячи рублей.

Когда Екатерине II потребовалось выехать в Москву на коронацию, в этой церемонии было задействовано 19 тысяч лошадей. Посмотреть на выезд государыни собралось 80 тысяч человек. Сама императрица восседала в роскошной позолоченной карете. Ее алое бархатное платье сияло от унизавшего его крупного жемчуга, а грудь украшала звезда с серебряной диадемой. За каретой Екатерины тянулся длиннейший поезд огромных раззолоченных карет.

Невозможно перечислить все без исключения предметы, находящиеся в собрании Оружейной палаты. Гости не спеша проходят по его залам, рассматривая уникальные памятники политической истории и выдающиеся произведения искусства, которые с XIV столетия собирались, оберегались и передавались из поколения в поколение московскими великими князьями, русскими царями.

Выйдя из Оружейной палаты, гости покидают древний Кремль через Троицкие ворота, выходят на каменный мост, перекинутый через реку Неглинную в XV столетии. За спиной остается несколько веков русской истории, а впереди разворачивается панорама на прекрасный Александровский сад и Манежную площадь. В это время приходят на память слова Лидии Васильчиковой, урожденной княгини Вяземской, которая покинула Россию в 1918 г. и закончила жизнь в Париже: «Было, да, наверно, и сейчас еще есть что-то особенное в облике Москвы, что выделяло ее среди других городов и придавало неповторимое, присущее только ей очарование. С точки зрения туристов разве не хороши были Псков, Новгород, Ярославль, Владимир и Нижний Новгород? Но если иностранцы могли их сравнивать в архитектурном и историческом отношении, то для русского человека между ними и Москвой лежала бездна. Впрочем, несправедливо было бы обобщать в этом отношении и иностранцев. Даже и они иногда чувствовали, что у Москвы душа была особенная. Помню, как мне кто-то из них сказал: «Только попав в Москву и увидав ее неожиданности и контрасты, можно себе объяснить и сложность русского характера, перед которым мы, европейцы, так часто становимся в тупик». И это сущая правда!»