Юрий Никитин - Как стать писателем (2-е изд.)
Это в самом деле все интересно и необычно, а раз необычно, то западет в голову. Мало кто из таких эрудитов сможет сказать, в каком году Александр Невский разбил шведов или немцев или чему равно число «пи», зато про уйму зубов улитки и прочую дребедень запоминают крепко.
Такой же бред, но уже не безобидный, – про ограниченное количество тем, идей, сюжетов. Когда все уляжется, когда будут приняты законы, когда станем цивилизованнее, а нецивилизованных будут штрафовать даже за брошенную мимо урны на улице обертку от мороженого, то дойдет дело и до этих… пропагандистов ограниченного числа сюжетов, идей, образов, тем, как лоббистов плагиата.
А пока… Просто не ловитесь на эти трюки. Вы будете для них, Настоящих Воров, всего лишь ширмой, прикрытием.
Бросилась бы Анна Каренина под поезд в 2000 году?
Маленькое замечание…Во многие простейшие вроде бы истины, изложенные здесь, трудно заставить поверить как раз потому, что все вы – начинающие, хотя некоторые из вас уже публикуются. Профессионал поверит уже потому, что либо сам дошел, либо вот-вот дойдет, уже созрел, чтобы поверить сказанному, однако начинающему трудно объяснить по причине, о которой говорил вначале. О необходимости дерзости и самоуверенности, доходящей до наглости! Что хорошо для самой работы писателя, плохо для его обучаемости.
Даже самый дерзкий и самоуверенный согласится, хоть и с неохотой, что дважды два равняется четырем или что вес в сто кг больше, чем в девяносто девять, но попробуйте ему доказать, что в его произведении слишком много слов-сорняков! Он тут же вам возразит о музыкальности фразы, об особом стиле, иной ткани и неком ритме, который у него есть, а вот вы, тупой и нечуткий, не воспринимаете… Словом, наговорит много красивой и многозначительной лабуды, за которой для профи на самом деле ничего нет.
Однако же как-то учиться надо, где-то приходится смирить гордыню. Не все вы пока что умеете. Но смирите ее на время, скажите себе, что вот сейчас послушаетесь это старого хрыча, все-таки он профессионал и много дельных приемов нарыл, а потом я обгоню и его, и всех остальных на свете! И тогда уже они будут меня слушать!
Годятся все причины, чтобы заставить себя учиться, работать, строить, творить. Потом причины можно и отшвырнуть, но результат уже будет!
Неприятная тема, но – необходимая. Мат в литературеПовбывав бы гадов! Но это мое личное. Но я вам рассказываю законы литературы, а не те, которым следую сам. В искусстве расстановки значков на бумаге есть правило, которое лично мне как серпом по одному месту, я супротив него всегда наперевес с вилами, но, что поделать, оно существует. На уровне тех же дважды два, когда не поспоришь.
Формулируется примерно так: любая словесная конструкция в произведении оправданна, если логически мотивирована. То есть любая ругань, любой мат, любая непристойность имеют право на присутствие в литературном произведении, если без нее образ неполон. Или если это помогает в раскрытии характера…
Но, конечно же, если можно обойтись другими средствами, то обходиться… нужно обязательно. У меня, к примеру, тридцать романов, но мата нет. Хотя изображал… всяких.
И все-таки, все-таки постарайтесь обходиться без этого плебейства, когда аристократ демонстрирует свою близость к конюхам.
В каком времени у вас действие?Можно не сразу начинать с офилигранивания языка, но работать над ним надо всегда. До образа читателю еще надо добраться, но слабо или сильно пишет автор, ему видно с первой же фразы. Бывает достаточно прочесть первый абзац, чтобы понять, что такое убожество лучше стереть…
Да, по языку проще. И заметнее. Как читателю, так и самому пишущему. Кто-то из великих сказал: «Одному правилу следуй упорно: чтоб словам было тесно, а мыслям просторно». То есть вычеркивай к такой матери те слова из уже написанной фразы, без которых можно обойтись. Это самый простой и эффективный способ улучшить язык.
По правде говоря, половина умения писать держится на умении вычеркивать. Ведь умно пишут многие!.. Но умно написать недостаточно. Надо – ярко. Яркость достигается, кроме прочих приемов, еще и емкостью. Пословицы тем и сильны, что все лишнее убрано, остались только самые необходимые слова. Это запоминается! Это действует. Увы, вычеркивать трудно. Даже не потому, что непонятно, какие вычеркивать, какие оставлять. Просто – жалко.
Самая простая работа – это выпалывать и выпалывать слова-сорняки. Возвращаться, просматривать поле заново свежим взглядом и выпалывать еще. Все сорняки не перечислить, каждый пишущий тяготеет к разным, но есть и масса общих, таких как «свой» или «был», что пестрят в каждой фразе. Да и вредят эти сорняки не только тем, что мешают яркости.
Казалось бы, что неверного в написанном: «Вошел человек. Это был мужчина высокого роста, одет был хорошо…»? Но прицепляешься невольно: слово «был» по нормам языка адресует в прошлое. А что, сейчас этот вошедший уже стал, наверное, роста низенького? А то и вовсе сменил пол? А одет либо плохо, либо вовсе голый?
После того как работа закончена, начинается прополка. Сорняки, увы, надо убирать, убирать, убирать…
Кто слишком усерден в малом, тот обычно становится неспособным к великомуЭто сказал великий Ларошфуко, и хотя не о литературе вовсе, но очень к месту и здесь. Да, опыт показывает, что умельцы языка абсолютнейшие импотенты, когда касается дело создания главного, чем сильна литература, – образов!
Ладно, о языке придется сказать еще, ибо ему придается значение не просто огромное, как он того заслуживает, а просто космическое, что все-таки перебор. Как-то в последнее время несколько раз попадалась ссылка на авторитет школьного учителя, который не принял какое-то сочинение современных писателей… А, собственно, почему мы должны слушаться школьного учителя? Литературный язык делают такие, как мы, а школьный учитель, как попка, повторяет малышне то, что устаканилось, выжило, уцелело от нашего словотворчества. Более регрессивной фигуры для новотворчества, чем школьный учитель, нельзя и представить, потому брать его сентенции за авторитет – извините…
Вообще можно бы, конечно, отгавкнуться чем-то вроде: писатель N вяжет крючком золотое шитье, а я клепаю танки. Или трактора, если кому-то танки не нравятся. И моим читателям плевать, что на броне видны следы от кувалды. У ажурно вышитой салфетки и у трактора – разное назначение, потому к их отделке – разные требования. Это тоже довод, но неполный. Упрощающий. Все гораздо сложнее. Но остановиться на этом надо, так как хорошо подобранные доводы, да еще по-барски сказанные снисходительно и высокомерно, могут вызвать у начинающего писателя комплекс вины и послать его в болото, хотя совсем рядом есть твердая почва.
Когда человек находит у какого-то писателя ляп, то этим прежде всего хвалит себя: какой я грамотный! Когда морщит нос и заявляет, что такого-то не читает из-за обилия корявых фраз, то этим громко кричит, что вот я какой изысканный, тонкий, чувствующий прекрасное, замечательный, умный, гениальный, красивый, и вообще, все вы – тупое быдло, годны только на то, чтобы целовать меня в то место, где спина теряет свое благородное название. На самом же деле филигранный язык – это виртуозная игра на одной струне. Можно восхищаться таким скрипачом: как играет, как играет! На одной струне, а как играет! Но у скрипки не случайно четыре струны. Можно, играя на одной струне, встать еще и на уши – восторгу слушателей не будет предела. Но к искусству такая игра не приблизится.
Виртуозным языком чаще всего пытаются скрыть неумение… писать. Да, виртуозное владение языком – это доведенное до совершенства трудолюбие посредственности. Когда человеку и сказать нечего, нарисовать могучие образы не умеет, как и создать сильные или хотя бы заметные характеры, он до скрипа кожи вылизывает фразы, перебирает слова.
Предвижу упрек: сам изысканно писать не умеет, вот и гавкает на других. В… э-э… бессильной злобе ярится!.. Увы, не стал бы спорить, пусть у несчастных оставалась бы иллюзия, что они превосходят, что они – боги, а я где-то в грязи, не в состоянии поднять голову даже до уровня их подошв.
Честно, не стал бы спорить: нельзя отнимать у людей последнюю иллюзию, что хоть в чем-то лучше других. Иначе сопьются от безысходки и никчемности, а то и начнется стадное – двойное сальто с высоких балконов на асфальт… Но дело касается молодых ребят, которые учатся писать, потому вынужден сказать, увы, правду. А критики с больными желудками пусть с балконов, не жалко…
Виртуозное владение языком – доведенное до совершенства трудолюбие посредственности.
А нельзя ли пойти таким путем?Но, казалось бы, почему не совершенствовать язык до тех пор, пока не искоренить все неточности, ляпы, корявые сравнения? Все-таки неуважение к читателю – выпускать роман с ошибками!
