Алексей Ерофеев - Откуда приходят названия. Петербургские улицы, набережные, площади от аннинских указов до постановлений губернатора Полтавченко
Кондиции, посланные на подпись Анне Иоанновне, делали курляндскую вдову, не имевшую практически никаких шансов на престол, царствующей, но не правящей императрицей. Анна подписала кондиции, однако там же, в Митаве, она была предупреждена противниками аристократов, в число которых входили архиерей Феофан Прокопович, бывший генерал-прокурор Ягужинский, курляндский резидент Левенвольде и князь Сумароков, что если она захочет вернуть самодержавие, то найдутся люди, которые ей в этом помогут. Это и произошло в Москве 25 февраля 1730 года, когда представители дворянства вручили Анне просьбу принять «самодержавство своих достохвальных предков», и кондиции прилюдно были порваны.
Аристократы были повержены, самодержавие восстановлено.
Как известно, десятилетие правления Анны Иоанновны считается наиболее тяжелым и страшным в России за все XVIII столетие. Однако петербуржцы должны помнить, что именно Анна Иоанновна вернула вновь столицу из Москвы в Петербург.
Таким вот образом маленькая Митава вписала свои страницы истории государства Российского.
Из той же серии были имена и в Коломне – Витебская, Псковская улицы, Минский и Люблинский переулки (напоминаем, что Польша, где находится Люблин, входила тогда в состав России).
Несколько выбивается из общего ряда Чебоксарский переулок, но тут причина другая: его так назвали в 1887 году потому, что он относился к Казанской части, а Чебоксары были городом Казанской губернии…
Но пойдем дальше на юго-запад, в Нарвскую часть, что находилась южнее Фонтанки и западнее современного Московского проспекта. Здесь имена давались по городам Эстляндской, Лифляндской и Курляндской губерний, то есть Эстонии и Латвии. Там, где стояли Нарвские ворота и начинался Нарвский тракт, другого и ожидать было трудно. Не говоря уже о том, что здесь же находился Екатерингоф – дворец жены Петра I, Екатерины I, а она была родом из Курляндии.
Потому здесь появились Лифляндская, Курляндская и Эстляндская улицы (последнюю в 1923 году переименовали в честь Степана Разина) и много проездов по городам. Опять же – почти все они носят старые, в основном немецкие названия этих городов. Якобштадтский переулок (Якобштадт, ныне – Екабпилс), Дубленский переулок (Дубленское, ныне – Дубулты, ирландский город Дублин тут не при чем), Ревельский переулок (Ревель, ныне – Таллин), Дерптский переулок (Дерпт, ныне – Тарту), Либавский переулок (Либава, ныне – Лиепая), Гапсальская улица (Гапсаль, ныне – Хаапсалу), Виндавская улица (Виндава, ныне – Вентспилс). Исключения – лишь Рижский и Нарвский проспекты, да и то только потому, что имена этих городов не менялись. Динабургскую улицу позже переименовали в Двинскую, по русскому названию города, но сейчас это Даугавпилс.
Впрочем, задолго до Лифляндской улицы в этой части Петербурга существовало Лифляндское предместье, в котором стояли даже триумфальные Лифляндские ворота. Они были построены в 1774–1784 годах по проекту Антонио Ринальди.
Сведений о них мало, однако известно, что выполнены ворота были как античная триумфальная арка. Сохранилась картина К. Каноппе, написанная в 1799 году.
По ней можно судить об их мощи и красоте. Ворота были украшением окраины Петербурга конца XVIII – начала XIX веков. Они представляли собой собранное из гранитных плит величественное сооружение.
В честь какой победы их строили? Для ответа на этот вопрос обратимся к труду П.Н. Петрова «История Санкт-Петербурга с основания города до введения в действие выборного городского управления по учреждениям о губерниях. 1703–1782». И получим весьма неожиданный ответ. Вчитаемся: «Необходимость же охраны во время заразы от проникновения в город извне людей, которые имели надобность укрываться от надзора и осмотра, вызвала, как известно, положительный закон об окружении городов валами и перед ними, глубоким рвом. При докладе Комиссии о Петербургском Строении 15 мая 1773 года представлены были на высочайшее благоусмотрение и утверждение планы и профили въездных в столицу ворот, у валов, и при воротах через внешний канал – мостов. В Петербурге решено было построить восемь ворот, и при въезде со стороны Лифляндии, в теперешней Нарвской части, начато под смотрением Н.И. Чичерина [петербургского генерал-полицмейстера] в 1774 же году сооружение из тесаного камня триумфальных ворот близ теперешнего Обводного канала, по линии Петергофского проспекта».
Постройкой ворот руководил действительный тайный советник, сенатор и кавалер Михаил Александрович Деденев.
Ворота располагались в створе нынешнего Старо-Петергофского проспекта у Калинкина (теперь – Старо-Калинкина) моста и составляли на пару с гранитным мостом небольшой, но значимый для города архитектурный ансамбль.
Лифляндские ворота были разобраны в 1828-м, поскольку неподалеку от них архитектор Василий Стасов возводил Нарвские ворота, которые были торжественно открыты в 1834 году.
Сам же топоним Лифляндия связан с проживавшими здесь ливами – народом, близким к эстонцам. Ливы издавна занимались рыболовецким промыслом, но после 1945 года берег Рижского залива объявили пограничной зоной и запретили местным рыбакам выходить в море. Большая часть ливов уехала в Ригу и другие города Латвии и растворилась среди латышей.
Улицы Петербургской (Петроградской) стороны, естественно, называли по городам и селам Петербургской губернии. Красносельская, Ропшинская, Рыбацкая, Ижорская, Колпинская, Стрельнинская, Ораниенбаумская, Гатчинская, Лахтинская, Петергофская, Саблинская, Дивенская, Новоладожская, Гдовская (Гдов тогда входил в Петербургскую губернию), Любанская (ныне переулок)… Позже, в 1887 году, для этой местности был определен другой принцип – по городам Олонецкой губернии, включавшей в себя кроме Карелии и часть Вологодской, и восточные районы нынешней Ленинградской области. Соответственно, возникли Вытегорская (сейчас переулок), Лодейнопольская, Петрозаводская, Пудожская, Кемская улицы. (Мы так часто ссылаемся на 1887 год, потому что тогда вышел самый обширный за всю историю города Указ о наименовании – около 200 названий. – Авт.).
Город Кемь расположен на берегу Белого моря в устье одноименной реки. Гидроним же Кемь, по мнению большинства ученых, образован от древнего термина «кем» или «хем», то есть «большая река». Он имеет предположительно индоевропейское происхождение, поскольку распространен на значительной части Евразии.
Городом Кемь считается с 1764 года, а в письменных источниках поселение с названием Кемь встречается с XV века.
Несмотря на то что этимология Кеми достаточно ясна, в народе популярна легенда о названии города, состоящего из трех букв и мягкого знака. Связана она с тем, что город находится где-то далеко-далеко, куда, если и пошлют, то едва ли доберешься.
Рассказать эту легенду в пределах нормативной лексики помогает стихотворение поэта Льва Левинсона, которое связывает возникновение Кеми с первыми для России неудачами в начале Северной войны. Стихотворение так и называется «Легенда о возникновении города Кеми»:
Они бежали.
Страшен был позор.
Еще страшнее был им час расплаты.
Угрюмые, понурые солдаты
Шли под конвоем на приказный двор.
Один лишь миг – и смолкло их «ура»,
Они попали в сети злого страха…
Их ожидали шомпола и плаха,
И лютый гнев Великого Петра.
Уже удары чувствуя спиной,
Они затылки втягивали в плечи…
И Петр
Большой,
усталый
больной,
Бегом с крыльца спускался им навстречу.
«Ах, сучьи дети, как же вас понять?
Все в бой идут, а вы спиною к шведу!
На собственное брюхо променять
Меня, Россию, славу и победу?»
И ничего не помня ото зла,
Он тыкал, как вытягивая в нитку:
«Того – на плаху, этих – в шомпола,
А этих – князю-кесарю на пытку!..»
И вдруг душой оттаял: спало зло.
И он увидел их, солдат усталых,
Своих солдат, от близкой смерти шалых,
Которым в том бою не повезло.
«А этих, этих, государь, куда?» —
Напомнил дьяк из-под плеча Петрова.
Дьяк сыт,
у дьяка брита борода,
У дьяка ус, у дьяка платье ново.
Стояли неподвижные они,
Прощаясь с жизнью, с миром и с войною…
«А их к едреной матери гони…»
И круто повернулся к ним спиною.
…Приказ царя попробуй не понять!
Они шагают день,
неделю,
месяц
Среди болот, лесов и перелесиц.
Туда их гонят,
где едрена мать.
Болото, дождь, холодный ветер, темь.
Похоже, подходили к краю света.
Сказал старшой: «Пришли».
И место это
Отныне и навек назвали «Кемь».
И появилась лодка рыбака,
И появились первые лачуги,
И появились у солдат подруги…
Прошли года.
Потом прошли века.
На Белом море – синяя вода,
Летают чайки и кричат так странно,
И смутно возникают из тумана
Звенящие о чем-то провода.
И круто возвышаясь надо всем,
В огнях, в металле,
Юный и старинный,
Овеянный романтикой былинной
Стоит на Белом море город Кемь.
Несколько улиц близ будущего Финляндского вокзала получили имена по городам Поволжья, в их числе Саратовская и Астраханская. Не совсем понятно, что в этой компании делает Оренбургская улица. Видимо, с географией у чиновников было не все хорошо – мы в этом могли уже убедиться ранее.
