Валерий Зеленский - Толковый словарь по аналитической психологии
«Эго в отношении самости выступает как движимое к движителю или как объект к субъекту, потому что определяющие факторы, исходящие из самости, окружают эго со всех сторон и оказываются поэтому сверхположенными по отношению к нему. Самость, подобно бессознательному, оказывается существующей априори, и из нее развивается эго» ( CW 11, par. 391; ОИ, с. 303).
Идентификация (отождествление) с самостью может проявляться двумя путями: ассимиляцией эго самостью, в этом случае эго попадает под контроль бессознательного, или ассимиляцией самости эго, где особо выделенным становится эго. В обоих случаях результатом оказывается инфляция с расстройствами адаптации.
«В первом случае действительность требует защиты от архаического состояния подобного сновидения; во втором – следует потесниться, уступив место сновидению за счет сознательного мира. В первом случае отмечается мобилизация всех здоровых сил; во втором – высокомерие эго может быть подавлено лишь моральным поражением» (CW 9i, par. 179).
Юнг воспринимал аналитическую психологию как реакцию на сверхрациональный и сверхсознательный подход, сложившийся в современной ему психологии. Подход, который – как он считал – изолирует человека от его естественного мира, включающего и собственную человеческую природу, и, таким образом, ограничивает его. Что касается продуктов бессознательного в образах сновидений и фантазий, то Юнг полагал, что они не могут использоваться непосредственно для «прирастания» жизни. Они являются лишь своего рода полуфабрикатом, необработанным материалом, источником символов, которые еще необходимо перевести на язык сознания и усвоить с помощью эго. Роль эго в такой работе заключается в том, чтобы разделить противоположности, противостоять их напряжению, дать им возможность благополучно разрешиться, и обеспечить защиту новому, появившемуся, что, как ожидается, будет расширять и укреплять эго сознания.
ЭДИПОВ КОМПЛЕКС (Oedipus complex; Odipuskomplex) – психоаналитический термин, означающий группу чувственно-тонированных идей, как правило бессознательных, концентрирующихся вокруг желания обладать родителем противоположного пола и устранить родителя своего пола.
В классическом психоанализе эдипов комплекс возникает на этапе эдиповой фазы развития либидо и эго, т.е. В возрасте от 3 до 5 лет, хотя эдиповы проявления могут присутствовать и раньше. Название комплекса связано с мифологическим царем Эдипом, который убил своего отца и женился на своей матери, не зная, что они были его родителями.
ЭКСТРАВЕРСИЯ (Extraversion; Extraversion) – отношение или позиция, характеризующиеся концентрацией интереса к внешним объектам. Способ психологической ориентации, в котором движение энергии осуществляется по направлению к миру внешнему (ср. интроверсия).
«Экстраверсия характеризуется интересом к внешнему объекту отзывчивостью и готовностью воспринимать внешние события, желанием влиять и оказываться под давлением событий, потребностью вступать во взаимодействие с внешним миром, способностью выносить суматоху и шум любого рода, а в действительности, находить в этом удовольствие, способностью удерживать постоянное внимание к окружающему миру, заводить много друзей и знакомых без особого, впрочем, разбора, и, в конечном итоге, присутствием ощущения огромной важности быть рядом с кем-то избранным, а следовательно, сильной склонностью демонстрировать самого себя.
Соответственно жизненная философия экстраверта и его этика несут в себе, как правило, высококоллективистскую природу (начало) с сильной склонностью к альтруизму. Его совесть в значительной степени зависит от общественного мнения» (ПТ, пар. 9.2).
Юнг был убежден, что вычленение того или иного типа начинается на самых ранних этапах жизни.
«Самым ранним знаком экстраверсии у ребенка является его быстрая адаптация к окружающей среде и то необычное внимание, которое он уделяет объектам, в особенности тем эффектам, которые он на них оказывает. Страх перед объектами минимален – ребенок живет и перемещается среди них с уверенностью. Его способность к пониманию быстрая, но не точная и не аккуратная. Развивается он более быстро, чем интровертный ребенок, так как он менее рефлективен и обычно бесстрашен. Он не чувствует преграды между собой и объектами и может поэтому играть с ними свободно и учиться через контакт с ними. Ему нравится доводить свои начинания до крайности, он выказывает склонность к риску. Все неведомое и неизвестное соблазнительно» (ПТ, пар. 896).
По сути, экстраверт пребывает в полном соответствии с психическим материалом, получаемым извне, и не склонен как-то учитывать собственные мотивации.
«Нежелание подчинять свои собственные мотивы и побуждения критическому осмыслению выражено очень явственно. У него нет секретов, он не может хранить их долго, поскольку всем делится с другими. Если же нечто не могущее быть упомянутым коснется его, такой человек предпочтет это забыть. Избегается все, от чего может потускнеть парад оптимизма и позитивизма. О чем бы он ни думал, чего бы ни делал или не намеревался сделать, подается убедительно и тепло» (ПТ, пар. 973).
«Психическая жизнь данного личностного типа разыгрывается, так сказать, за пределами его самого, в окружающей среде. Он живет в других и через других – любые размышления о себе приводят его в содрогание. Прячущиеся там опасности лучше всего преодолеваются шумом. Если у него и имеется „комплекс“, он находит прибежище в социальном окружении, суматохе и позволяет по несколько раз на дню быть уверяемым, что все в порядке. В том случае, если он не слишком вмешивается в чужие дела, не слишком напорист и не слишком поверхностен, он может быть ярко выраженным полезным членом любой общины» (ПТ, пар. 974).
Психическая жизнь экстраверта, так сказать, в крайнем его проявлении разыгрывается всецело как реакция на внешнюю среду, формирующую личностную позицию. Но чрезмерная «экстравертизация» может приводить и к самопожертвованию во имя определенных объективных «требований», как-то потребностей других людей или надличностных структур (Родины, государства и др.).
«Опасность для экстравертного типа заключается в том, что он вовлекается в объекты и совершенно теряет в них себя самого. Возникающие вследствие этого функциональные (нервные) или действительно телесные расстройства имеют значение компенсаций, ибо они принуждают субъекта к недобровольному самоограничению. Если симптомы функциональны, то благодаря их своеобразной структуре они могут символически выражать психологическую ситуацию: так, например, у певца, слава которого быстро достигла опасной высоты, соблазняющей его на несоразмерную затрату энергии, вдруг, вследствие нервной задержки, не звучат высокие ноты. У человека, начавшего свою деятельность в самом скромном положении и очень быстро достигшего влиятельного, с широкими перспективами социального положения, психогенно появляются все симптомы горной болезни. Человек, собирающийся жениться на обожаемой и безмерно переоцененной женщине очень сомнительного характера, заболевает нервной судорогой глотки, принуждающей его ограничиваться двумя чашками молока в день, прием которых каждый раз требует трех часов. Таким образом, создается реальное препятствие, мешающее ему посещать свою невесту и ему остается только заниматься питанием своего тела. Человек, который не оказывается больше на высоте требований торгового дела, созданного и расширенного его собственными заслугами и трудами до огромных размеров, становится жертвой приступов нервной жажды, которые доводят его до истерического алкоголизма» (ПТ, пар. 565).
Юнг полагает, что наиболее частой формой невротического проявления у экстравертов является истерия.
«Классические случаи истерии всегда отличаются преувеличенным отношением к лицам окружающей среды; другой характерной особенностью этой болезни являются прямо-таки подражательная приноровленность к обстоятельствам. Основная черта истерического состояния – это постоянная тенденция делать себя интересным и вызывать впечатление у окружающих. Следствием этого является вошедшая в поговорку внушаемость истеричных и их восприимчивость к влияниям, идущим от других. Несомненная экстраверсия проявляется также и в сообщительности истеричных, доходящей подчас до сообщения чисто фантастических содержаний, откуда и возник упрек в истерической лжи. Вначале истерический „характер“ есть лишь преувеличение нормальной установки; но в дальнейшем он осложняется привходящими со стороны бессознательного реакциями, имеющими характер компенсаций, которые, в противовес преувеличенной экстраверсии, принуждают психическую энергию при помощи телесных расстройств – к интроверсии. Благодаря реакции бессознательного создается другая категория симптомов, имеющих более интровертный характер. Сюда относится прежде всего болезненно повышенная деятельность фантазии» (ПТ, пар. 572).
