Елена Холмогорова - Улица Чехова, 12
В 1804 году правительством был утвержден устав училища, а в 1814 году уже после смерти М. Ф. Казакова оно стало именоваться Московским дворцовым архитектурным училищем. При этом училище и было открыто Мещанское отделение по примеру Строгановской школы.
В 1843 году С. Г. Строганов, без малого два десятилетия содержавший школу на свои средства, обратился к правительству с просьбой о передаче ее государству. Следствием этого был Именной указ от 30 апреля: «Его Императорское величество... высочайше повелеть соизволил: состоящее при Московском Архитектурном училище Мещанское отделение принять в ведение Министерства финансов и назвать Первою Рисовального школою; Строгановскую рисовальную школу в Москве принять на содержание под названием Второй Рисовальной школы». Такое деление сохранялось до 1860 года, когда обе школы слились в Строгановское училище технического рисования.
Первой рисовальной школе нришлось основательно попутешествовать по Москве. Сменив несколько адресов, 1 февраля 1855 года она перебралась в дом Шубиной на Малой Дмитровке, где и оставалась до слияния школ. Классы помещались во втором этаже, занимая две большие комнаты. На плане 1859 года видно, что во владении Шубиной было три двухэтажных здания. Но точно сказать, в каком именно здании разместилась школа, трудно. Однако можно предположить, что школа занимала часть главного дома. Помещения в нем хорошо освещенные, есть двусветные залы. Да и размеры комнат таковы, что школа, скорее всего, могла быть именно там. В одной из них помещалось три младших класса и стояло три ряда из пяти столов, причем, вероятно, солидных, так как за каждым сидело по три-четыре человека; другая комната предназначалась для двух старших отделений и вмещала семь столов по три человека.
Среди учеников преобладали бедняки. В грязную погоду они снимали при входе сапоги, чтобы не испачкать паркетных полов, и шли в классы босиком, неся сапоги под мышкой. Обучение было не только бесплатным, но ученики помимо бесплатных материалов получали ежемесячное пособие, которое в зависимости от возраста и показанных успехов колебалось от 1 до 7 рублей.
Поскольку Москва становилась центром прежде всего текстильной промышленности, основной задачей школы была подготовка рисовальщиков «по ткацкому и набивному делу». У школы были тесные связи с владельцами мануфактур, ученики нередко выполняли их заказы, а по окончании школы поступали рисовальщиками или конторщиками на фабрики.
Ткацкое рисование, разбор образцов и заправку станков преподавал выдающийся мастер-самородок Иван Герасимович Герасимов, автор первого солидного руководства по ткацкому делу.
Помимо специальных предметов в программу входили и общеобразовательные: русский язык, арифметика, геометрия и счетоводство, чистописание и закон божий. Однако им придавалось второстепенное значение, соответственно и успехи были невелики. При выдаче документов об окончании школы преподавателям приходилось всячески исхитряться, чтобы завуалировать этот факт. Так, например, в аттестате одного из учеников значилось, что успехи его в счетоводстве были посредственные, а в русском языке «старательные» — весьма остроумная и изобретательная формулировка. Такое положение вынудило ввести в учебный процесс новое лицо — репетитора по словесным предметам.
Несмотря на это, главную свою задачу школа успешно выполняла: готовила искусных мастеров для национальной русской промышленности.
Рисовальная школа была далеко не последним учебным заведением, расположившимся в этом доме. В 1874—1875 годах здесь помещается женское училище Кудряковой, а с 1876 до 1890 года, то есть почти полтора десятилетия, дом занимает женское учебное заведение княжны Ольги Николаевны Мещерской. Как сообщала газета «Московские ведомости», «открыты приготовительный, 1, II и III классы. Плата за приходящих — 60 руб., за живущих — 460 руб». Таким образом, помимо классов, очевидно, были в доме и жилые комнаты для пансионерок.
В сентябре 1890 года в бывшее помещение пансиона Мещерской, как было установлено москвоведом В. В. Сорокиным, переводится училище драматического искусства А. Ф. Федотова. Так дом на Малой Дмитровке становится приютом театральных муз, сценой, на которой обучают еще одному виду искусств — драматическому, на сей раз сценой в прямом смысле этого слова.
Организатор училища Александр Филиппович Федотов имел громкое имя в театральном мире. Зародившееся еще в юности с игры в любительских домашних спектаклях увлечение привело двадцатилетнего Федотова, исключенного из Московского университета за участие в студенческих беспорядках, на сцену. Он был принят в труппу Малого театра, где за десять лет сыграл множество ролей. По единодушным свидетельствам современников, наиболее удавались ему характерные жанровые роли, особенно в пьесах А. Н. Островского, комедиях Шекспира.
Но пожалуй, самые яркие страницы жизни Федотова связаны не с его актерскими работами, не с его пьесами, сейчас забытыми, в свое же время не сходившими с афиш и имевшими прочный успех («Хрущевские помещики», «В деревне», «Рубль» и др.), а с его режиссерской деятельностью. В 1872 году во времена жесткой монополии императорских театров Александру Филипповичу удалось добиться разрешения на открытие Народного театра в рамках Политехнической выставки, организованной в Москве в честь 200-летия со дня рождения Петра I. Народный театр, просуществовавший неполных четыре месяца, оставил тем не менее заметный след в истории русского театра. Федотов сумел собрать и сплотить интересную труппу, в основном состоящую из крупных провинциальных актеров. В Народном театре играли Н. X. Рыбаков, М. И. Писарев, А. И. Стрелкова, Е. Д. Линовская, К. Ф. Берг; ставились «Ревизор», «Недоросль»...
Имя А. Ф. Федотова по праву стоит рядом с именами К. С. Станиславского и Ф. П. Комиссаржевского, организаторов Общества искусства и литературы — предтечи Художественного театра. К. С. Станиславский писал о Федотове как об одном из своих учителей: «Впервые я встретился с настоящим талантливым режиссером, каким был А. Ф. Федотов. Общение с ним и репетиции были лучшей школой для меня».
Драматическое училище Федотов открывает осенью 1889 года в доме Щербаковой в Дегтярном переулке. Спустя год оно переезжает в дом Шубиной и Оболенского.
Училище находилось в ведении министерства народного просвещения, программа предполагала трехгодичный курс обучения. В объявлении, помещенном газетой «Русские ведомости», перечислены такие предметы: выразительное чтение и ораторская речь; сценическое искусство; теория словесности; история драмы; история литературы; французский язык; пластика и мимика; фехтование; выразительное пение; сценическая практика (грим, репетиции и спектакли). В момент открытия училища было набрано 30 учеников.
Ученические спектакли проходили в разных помещениях: упоминаются театр Горевой, здание Охотничьего клуба. Но бывали спектакли и в здании училища. В рукописном отделе Государственного центрального театрального музея имени А. А. Бахрушина хранится приглашение на ученический спектакль, написанное рукой Федотова на бланке училища и отправленное театральному критику С. В. Флерову (Васильеву). В нем говорится, что спектакль будет дан в здании училища, сбор пожертвован Обществу попечения о неимущих детях, поэтому Федотов имеет право всего на 12 приглашений. «Спектакль закрытый, приезд во фраках, начало ровно в 7 час»,— пишет Александр Филиппович. Письмо датировано 14 декабря 1890 года, спектакль должен был состояться 23 декабря. Представлялась в тот вечер пьеса П. Д. Боборыкина «Ребенок» '.
Так что, вероятно, парадная зала старинного особняка каким-то образом была приспособлена под театральный зал, вмещавший несколько десятков зрителей.
В 1893 году после двадцатилетнего перерыва А. Ф. Федотов решает вернуться на сцену. Правда, играть на подмостках Александрийского театра в Петербурге ему пришлось недолго, зимой 1895 года он скончался.
Переезд Федотова в Петербург означал закрытие его московской театральной школы. Но просветительская миссия дома на Малой Дмитровке не оборвалась, ему предстояло увидеть в своих стенах еще многих творцов отечественной культуры.
ЧЕТЫРЕ ДНЯ
1881 год... По Малой Дмитровке идет высокий молодой человек. Мы, присмотревшиеся к хрестоматийным фотографиям с бородой и непременным пенсне, вряд ли узнали бы в нем Антона Павловича Чехова. Он направляется в дом № 1, где помещалась редакция журнала «Зритель», одного из многих, печатающих его юмористические рассказы под самыми неожиданными псевдонимами, среди которых чаще всего мелькает «Антоша Чехонте». Но именно сюда он приходит едва ли не ежедневно, поскольку редакция, как вспоминал его брат Михаил, «была более похожа на клуб», а сам журнал «стал специально «чеховским», так как в нем все литературно-художественное производство целиком перешло в руки сразу троих моих братьев — Александра, Антона и Николая» (Александр был в числе авторов, Николай — делал иллюстрации).
