Игорь Воронов - Психотехника восточных единоборств
Я игнорирую людские суждения!
Я наслаждаюсь решением трудностей!
Я обдумывал и перепроверял каждое слово. Например, вместо «я игнорирую людские суждения» рассматривал вариант «я равнодушен к людским суждениям». Но термин «равнодушие» означает нейтральное отношение к чему-либо, т. е. пассивность.
А слово «игнорирую» — это активное отрицательное отношение именно к чужим суждениям (не «мнениям» и не «взглядам».
То есть, вопрос стоит о выработке черты характера: изначально удерживать инициативу в своих руках.
Потом записал текст на кассету и стал усваивать с помощью магнитофона. С каждым днем я все сильнее ощущал, что из моего сознания исчезают ограничения и шаблоны по отношению к себе и окружающему миру. Я провел всего лишь 10 сеансов, по 25 минут каждый (не считая времени на погружение в состояние релаксации и на выход из него) за 28 дней.
Результат оказался потрясающим! Я намного глубже, сильнее, острее стал ощущать жизнь, а все предыдущие пакеты команд заработали с удвоенной силой! Я словно сбросил с себя, одну за одной, чужие рубахи, сковывавшие мои мысли и мои поступки. В итоге осталась лишь одна «рубаха», такая родная, что спешить вдруг стало некуда и незачем, время будто остановилось, я стал жить «здесь и сейчас», такой, как есть. Последний (10-й) сеанс совпал с 5-летней годовщиной начала занятий психотренингом, думаю, не случайно. К моменту написания этих строк уже более месяца не практикую психотренинг по той причине, что ощущаю его завершенность.
Теперь скажу о релаксации, вернее, об удачных экспериментах, связанных с усвоением формул в этом состоянии.
а) Приказ как бы взрывает организм изнутри; «взрыв» соответствует приказу: расслабляет, согревает и т. д. Под воздействием приказа осуществляется плавный переход из одного состояния в другое. Переход этот происходит с удовольствием, с блаженством, с исцелением: мозг не напрягается, он легок, расслаблен и свеж. Приказ затрагивает каждый уголок тела, подчиняя его себе. От импульса проговариваемой формулы каждая клеточка организма словно вибрирует, настраиваясь на нужную волну (смысл слова), которая как бы остается в теле.
б) Опорой моего сознания в момент самопрограммирования является НИЧТО (пустота). Проговариваемые и воспринимаемые команды не относятся к текущему моменту, они вне времени и пространства.
в) «Ум» — это ворота, способные впускать только одну мысль (суждение, приказ). Во время сеанса самопрограммирования в уме нет никаких мыслей, кроме той, что проговаривает магнитофон и повторяю за ним я.
г) Во время самопрограммирования сознание как бы пребывает в прошлом и глядит из прошлого на текущий момент как на далекое будущее. После того, как формулы усвоены, оно возвращается в текущий момент, а заложенные в него приказы «остаются в прошлом». В результате новый материал оказывается как бы «старым», давно уже усвоенным и потому сильно влияет на поведение.
д) В момент программирования «душа» (или «сознание») покидает голову, как бы «растворяется» и полностью исчезает.
Образовавшуюся пустоту занимают команды, произносимые жестким, четким, волевым голосом (как вы и рекомендуете, заранее продиктованные на магнитофон). Они подчиняют себе весь организм. Он как губка «впитывает» эти команды. А «душа» наблюдает за этим процессом откуда-то со стороны, не препятствуя ему.
Общие выводы
1. Каждый пакет команд должен концентрированно отражать личное мировоззрение.
2. Каждый пакет команд следует создавать очень тщательно, сочетая общие требования со своим мировоззрением и личными особенностями.
3. Команды должны быть предельно короткими и лаконичными (как вы и писали).
4. Каждый пакет команд надо вводить в психику вплоть до появления «чувства усвоения».
5. При проявлении отрицательного эффекта необходимо продолжать самопрограммирование. Если этот эффект подтверждается и (или) усиливается, следует отказаться от данного пакета и продолжить усвоение предыдущего вплоть до полного забывания «брака».
6. Усвоив пакет команд, надо сделать перерыв на 10–20 дней и только потом начинать усваивать новый. Такая пауза способствует более быстрому и качественному переходу к усвоению нового пакета.
7. При переходе к новому пакету команд, предыдущий (предыдущие) записывается на пленку в самом начале (об этом вы тоже упоминали), перед текстом нового пакета.
8. Хорошо освоив самопрограммирование, достаточно заниматься 3–4 раза в неделю по 25–30 минут, вместо ежедневных занятий по 2 раза в день.
Хотел бы заметить, что все вышеизложенное — только положительный опыт. Я не касался опыта негативного. Это и такие моменты, когда кажется, что «едет крыша», и срывы (которые, каюсь, топил в алкоголе), и перетренировка, которая «сминает» психику, опустошая душу «под ноль». Но все равно, только эксперимент является основным инструментом познания истинного Пути и движения по нему. Причем самое лучшее поле для экспериментов, конечно же, рукопашный бой — в широком смысле слова.
Следующим пунктом в вашей программе психотренинга идет блок «Б» — освоение через медитацию образа идеального бойца и идеомоторная тренировка в этом образе.
Личные ощущения и интуиция подсказывали, что для освоения этого метода мое время еще не пришло. Но и ограничиться одним только самопрограммированием я не хотел. В этой связи я обратил внимание на описанную вами первую ступень психотренинга ниндзя («Воины-тени», с. 212; «Боевая машина», с. 527).
Я обдумал вопрос «что нужно лично мне?» и начал занятия параллельно с самопрограммированием. С медитацией я был уже знаком по занятиям в группе тайцзи-цюань в 1988—90 гг., поэтому упражнения для освоения медитации практиковать не стал.
На основе всей собранной информации выстроил следующий алгоритм:
1) Погружаюсь в состояние релаксации;
2) Представляю образ Смерти, после чего впускаю ее в свое тело;
3) Визуализация — наблюдаю со стороны за своей гибелью, или лично ее ощущаю. Никакой жалости к себе не испытываю, смерть — обыденный процесс;
4) Понимание (усвоение) того, что смерть уже случилась, она всего лишь завершенный «рассказ»;
5) Сближение со Смертью, глубокое принятые ее в себя;
6) «Смерть стала частью меня самого! Смерть и моя плоть сливаются!»
Тело и дух при этом расслаблены. Мысленно переношусь в место, где чувствую себя уютно и комфортно. После этого делю пространство на две части прозрачной стеной, граница которой проходит через кожу спины.
Спереди находится территория света, тепла, любви, ярких красок, звуков, вообще жизни. Сзади — область темноты, черных бесформенных руин, холода, тишины, пустоты, вообще смерти. И вот среди этих руин появляется Смерть, которая идет ко мне. Она останавливается на таком расстоянии, что я начинаю чувствовать ее холод. Внимательно рассматриваю ее (особенности конкретного образа не имеют значения).
Я прошу Смерть взять к себе в темную область или слиться со мной. Она соединяется со мной (или берет к себе) настолько, насколько позволяет моя психика. После этого мысленно переношусь в ситуацию, интересующую меня. Например, я стою возле своего подъезда с ножевой раной в сердце, а вокруг незнакомые люди. Я ощущаю острую боль в груди (или наоборот, не испытываю никаких ощущений, просто смотрю на себя «со стороны»). Опустив голову, вижу как кровь течет из раны. Понимаю, что меня ранил кто-то из стоящих рядом.
Я чувствую дрожь во всем теле, дыхание прерывается, колени подламываются, я тяжело и неловко падаю на асфальт. Один из стоящих рядом бьет меня ногой в лицо, остальные смеются.
Березки, растущие неподалеку, уже не кажутся мне светлыми и приветливыми. Они стали чужими, холодными, серыми, безжизненными. Мысль «неужели это всё?» проваливается в пустоту вместе с сознанием. Я умер.
С этого момента я занимаю позицию постороннего наблюдателя. Моих убийц уже нигде не видно. Асфальт начинает вытягивать тепло из тела, лежащего в луже липкой холодной крови. Я внимательно рассматриваю свое тело, лежащее в неестественной скрюченной позе, всматриваюсь в лицо, искаженное гримасой страдания, в полузакрытые остекленевшие глаза. Я похож на котенка, когда-то утопленного в ведре моей бабушкой.
Вокруг появляются жители нашей пятиэтажки. Я прислушиваюсь к их разговору. Приезжает милиция. Мое тело бесцеремонно обыскивают и грубо бросают в железный ящик труповозки, пропитанный запахом гниения. Мой окоченевший труп привозят в морг, срезают одежду. Паталоганатом бесстрастно и монотонно режет мое тело, которое я так упорно тренировал. Я внимательно рассматриваю свои внутренние органы, извлеченные наружу. Анатом бросает их в грязный таз, а мой труп засовывает в холодильник.
Далее я столь же внимательно наблюдаю за своими похоронами. Какие произносят речи, кто плачет, кто злорадствует. Как гроб засыпают землей и как я постепенно разлагаюсь в нем до тех пор, пока не остается один скелет.
