Татьяна Фадеева - Тайны горного Крыма
История Феодоро — споры и факты
Среди них первостепенное место занимает восстановление основных вех истории княжества Феодоро, выявление его политической и культурной роли как средоточия византийско-греческо-христианских традиций в противовес католическому Западу — в лице генуэзцев и мусульманскому Востоку — в лице татар. В средневековом мире княжество играло важную роль, будучи связано политическими, торговыми, культурными отношениями с Византией, Московским государством, Молдавией, Польшей, Крымским ханством. В ходе своей тысячелетней истории княжество и его столица выступали под разными названиями. В VI–VIII вв. — это страна Дори и ее центр Дорос; в Х в. впервые упомянуто название Мангуп; далее следует самый темный период в его истории и наконец с середины XIV в. и в XV в. оно становится известным как княжество Феодоро с одноименной столицей на горе Мангуп. Как было показано выше, установление тождества Мангупа и Феодоро и в прошлом вызывало немалую полемику. Последним отзвуком этих споров было выдвинутое в тридцатых годах нашего века Н. И. Репниковым утверждение, что Дорос VI–VIII вв. находился на городище Эски-кермен и что роль центра области перешла к Мангупу только после разрушения стен Эски-кермена. Последняя точка в споре еще не поставлена, ею могла бы быть находка раннесредневековой надписи с названием города. Однако последние открытия убеждают, что город на горе Мангуп, называвшийся Дорос, начиная с VI в. и был центром области, поначалу зависимым от Византии, но постепенно превратившимся в самостоятельное государственное образование.
Дорос уже с VII в. выступает как центр самостоятельной Готской епархии: отсюда второе название области — Готия или Крымская Готия, которое, автоматически распространившись на ее жителей, позднее породило представление, что край населен преимущественно готами. Однако, по справедливому замечанию М. А. Тихановой, название Готия "имело отнюдь не этническое, а исключительно географическое значение, обозначая собой территорию Юго-Западного Крыма и его южное побережье".[115] Отметим также, что пока не выработано четких критериев, позволяющих выделить готскую культуру; правда, по некоторым источникам, они сохраняли свой язык до XVI в. Напротив, археологические находки, анализ источников свидетельствуют о том, что население Юго-Западного Крыма было многоэтничным — здесь обитали потомки скифов, сарматов, алан, готов, греки, армяне, караимы и т. д., подвергшиеся значительному воздействию греческой культуры, которая органично сочеталась здесь с вековыми местными традициями.
V. КНЯЖЕСТВО ФЕОДОРО И ЕГО СТОЛИЦА
На небе зарево. Глухая ночь темна.
Толпится вкруг меня лесных дерев громада,
Но явственно доносится молва
Далекого, неведомого града.
Ты различишь домов тяжелый ряд,
И башни, и зубцы бойниц его суровых,
И темные сады за камнями оград,
И стены гордые твердынь многовековых.
Так явственно из глубины веков
Пытливый ум готовит к возрожденью
Забытый гул погибших городов
И бытия возвратное движенье. А. Блок
Расположение Мангупа
Величественные руины средневекового города Феодоро, столицы одноименного княжества, объединявшего вплоть до турецкого завоевания в 1457 г. почти весь Юго-Западный Крым, высятся на плато горы Мангуп, которая и выше и просторнее всех окрестных гор. Она возвышается над уровнем долин на 250–300 м, а высота ее над уровнем моря — 584 м. "Положение Мангупа необыкновенно, — писал Кеппен. — Находясь, так сказать, между небом и землей, он мог бы, кажется, противостоять всем превратностям мира".[116] И действительно — с трех сторон края плато ограничены скалистыми обрывами высотой в среднем 20–40 м, а местами до 70 м; с северной же стороны, где склон горы прорезан тремя глубокими оврагами, между которыми выступают, как растопыренные пальцы, четыре мыса, высоко взнесшие над лесистым склоном свои скалистые верхушки, проходит мощная оборонительная стена с башнями.
История возвышения княжества как центра в сущности основного района оседлого земледельческого населения в Крыму довольно скудно освещена письменными источниками. Сегодня, правда, они дополняются хотя и разрозненными, но существенными археологическими свидетельствами; Они показали, что мангупское плато, обеспеченное водой, труднодоступное для врагов, привлекало людей со времен энеолита. Найдены следы жизни и в таврскую эпоху — в первой половине первого тысячелетия до н. э. В III–IV вв. н. э. жизнь на плато оживляется: его заселяют скифо-сарматы, отступившие сюда под натиском племен остготского союза и гуннов.
Его укрепления
Раннесредневековые укрепления Мангупа были возведены во второй половине VI в., однако от них сохранилось немногое. Следует сразу же отметить, что тот пояс стен и башен, который отсекает мысы Мангупа, перегораживая доступ со стороны оврагов, в основном принадлежит XIV–XV вв. и более позднему времени. Он составлял своего рода "второй рубеж обороны" по отношению к главному, включавшему также и мысы плато. Археологические исследования семидесятых годов выявили остатки укреплений на мысах Чамну-бурун и Чуфут-Чеарган-бурун, а также в верховьях балки Капу-дере. Укрепления создавались в расселинах и на участках пологого склона — от обрыва до обрыва — дополняя таким образом естественные неприступные преграды, и носили не сплошной, а узловой характер. Таким образом, при общей длине крепостных сооружений в 1500 м длина оборонительного контура (с мысами) составляла 660 м. Мангупское раннесредневековое укрепление, охватывавшее около 90 га площади плато, не имело себе равных в раннесредневековой Таврике![117] Оно могло дать приют огромному по тому времени количеству окрестного населения со скотом и имуществом и при этом было обильно обеспечено водой. Открытие этого пояса обороны, в котором строительные приемы, техника обработки камня, инженерные решения соответствовали римско-византийским традициям фортификационного дела, дало веские основания считать Мангуп древним Доросом: ведь до сих пор считалось, что укрепления Мангупа — более позднего происхождения, да и сосредоточивались поначалу на Тешкли-буруне.
Грандиозное крепостное сооружение, в котором явно прослеживается участие византийских мастеров, да и вообще больших масс населения, говорит о том, что Византия была заинтересована в сохранении своего влияния в Таврике и охотно помогала местным жителям воздвигать оборонительные сооружения. Одновременно строилась и большая базилика: христианизация населения считалась важным фактором лояльности его к империи.
Хазары и Дорос
С конца VII в. хазарский каганат распространяет влияние на всю Юго-Западную Таврику, в том числе и на Мангуп. С Доросом и его «господином» у хазар складываются союзническо-вассальные отношения. Однако прямой захват города-крепости и размещение в ней хазарского гарнизона вызвали в 787 г. восстание местного населения по призыву епископа Иоанна Готского и при участии не названного по имени "господина Дороса", "чтобы не владели страной их… хазары". Повстанцам удалось не только изгнать хазар из крепости, но и захватить укрепленные горные проходы — клисуры, другими словами, подчинить своему контролю весь регион. Об этих событиях кратко повествуется в интересном источнике — "Житии Иоанна Готского", написанном, по-видимому, в IX в. Далее повествуется, что он "был выдан властителям хазарским" и заточен в крепости Фуллы (вероятно, Чуфут-кале), откуда ему удалось бежать за море в Амастриду. Местные жители позже "прибегли к кагану", то есть предпочли искать покровительства у хазар.[118] За этими событиями следует сложная игра социальных движений, ареной которых становится Таврика. Речь идет о развернувшейся в Византии острой борьбе между иконоборцами и иконопочитателями, массовой — судя по источникам — эмиграции последних в Таврику, росте феодального монастырского землевладения и захвате земель, что, по-видимому, вызвало недовольство местного населения.
Иконопочитатели
Начало иконоборческому движению положил византийский император Лев III Исавр, издавший в 730 г. эдикт против почитания икон. Константин V созвал в 754 г. церковный собор, осудивший иконопочитание как идолопоклонство. Подоплекой этих событий было стремление императорской власти сломить экономическое могущество церкви, лишив ее земельных владений и богатств. Имущество и земли монастырей переходили в собственность государства, а сами они упразднялись, монахов силой принуждали вернуться к мирской жизни, иконы и некоторые книги священного содержания уничтожались. Крутые меры властей вынудили иконопочитателей бежать в отдаленные окраины империи: в Сицилию и Южную Италию, в малую Азию, в Таврику. К слову, один из вождей монашеской оппозиции (Стефан Новый) спрашивавшим его, где искать убежища от гонении, указал в первую очередь именно на "северные склоны Евксинского Понта". "Во время церковных смут, — пишет В. Г. Васильевский, — по старой, ранее указанной дороге находили себе в Южной Тавриде убежище многие преследуемые н недовольные епископы, монахи, пресвитеры и, конечно, другие мирские люди. Не один раз на это указывалось в переписке Федора Студита".[119] Таврика становится прибежищем для опальных иконопочитателей, гнездом оппозиции против главенствующего среди византийского духовенства направления. Когда на соборе 754 г. епископ готский взял сторону иконоборцев, население области не пошло за ним и потребовало себе другого епископа. Им стал Иоанн, вождь крымской партии иконопочитателей, активно поддерживавший императрицу Ирину, представлявшую в империи эту церковно-политическую партию в ее борьбе против иконоборческого правительства. Эта борьба увенчалась победой иконопочитателей на VII Вселенском соборе в 787 году — в том самом году, когда епископ Иоанн, пытавшийся направить гнев местного населения против хазар, сам пал его жертвой. По всей вероятности, часть жителей Готии предпочла искать поддержки у хазар против разраставшихся монастырей, посягавших на лучшие земли и теснивших общинные поселения. Многие исследователи именно к концу VIII в. относят возникновение "пещерных монастырей" в Юго-Западном горном Крыму. Правда, это мнение основано на упоминаниях письменных источников, которые, из-за слабой археологической изученности не подкреплены надежными данными раскопок. Так или иначе, но церковное землевладение расширялось, и в конце VIII в. возникают две новые обширные епархии — Готская и Сугдейская, причем первая возведена в ранг митрополии.[120]
