Игорь Долгополов - Мастера и шедевры. Том 2
— Весна, фиалки в Сокольниках, уже зелень распустилась. Ступайте туда. На стволах желтый мох блестит, отражается в воде…
Воды весны!
Да, ступайте…
Надо почувствовать красоту природы.
В России все поет…
Левитан как-то раз заметил Коровину:
… Мы, пейзажисты, никому не нужны». А позже, показывая свой этюд, проговорил: «Последний луч. Что делается в лесу, какая печаль! Этот мотив очень трудно передать. Пойдемте со мною в Сокольники. Там увидите, как хороши последние лучи..
Вдруг пришел Саврасов. Посмотрел этюд.
— Художники и певцы всегда будут воспевать красоту природы. Вот Исаак Левитан, он любит тайную печаль, настроение…
— Мотив, — вставил Левитан. — Я бы хотел выразить грусть, она разлита в природе. Это какой-то укор нам… А Коровин ищет веселье…
Коровин описывает, как они гуляли по Сокольникам, как солнце зажигало розовые свечи сосен, клало синие тени на снег.
— Что с вами? — спросил Коровин у Левитана.
Тот плакал и вытирал бегущие слезы.
— Я не могу: как это хорошо! Не смотрите на меня, Костя. Я не могу, не могу. Как это хорошо! Это как музыка.
Молодые художники шли обратно. Солнце зашло. Хрустел наст.
Мотив одиночества, нужды сопровождал юность Левитана. Он говорил:
— Я восхищен лесом и хочу, чтобы другие тоже восхищались им так же, как я.
Эти последние лучи — печаль и тайная тоска души особенная, как бы отрадная…
Неужели этот обман и есть подлинное чувство жизни?
Да, и жизнь и смерть — обман.
Зачем это?
Как странно…
«Левитан был разочарованный человек, всегда грустный, — писал Коровин. — Он жил как-то не совсем на земле, всегда поглощенный тайной поэзией русской природы... Летом Левитан мог лежать на траве целый день и смотреть в высь неба».
«Как странно все это и страшно, — говорил Левитан, — как хорошо небо, и никто не смотрит. Какая тайна мира — земля и небо. Нет конца, никто никогда не поймет этой тайны, как не поймут и смерть. А искусство — в нем есть что-то небесное — музыка…»
Наедине с Русью… Эти записки Коровина еще крепче утвердили мои размышления о левитановском неизбывном, постоянном диалоге с природой России. В те юные годы он только подходил к истинному контакту с пейзажем… С годами эта связь стала для Левитана его жизнью, его святой целью.
Все шло бы ничего, но заедали палитру привычные коричневые тона, не хватало смелости увидеть звенящую синь пленэра.
Левитан мается.
Пропадает где-то сутками. Приходит какой-то чужой, с воспаленными глазами, перепачканный красками, худой и печальный.
Саврасов глядит на его маленькие этюды, хмыкает.
Доволен.
И вот наступает первая в судьбе живописца выставка. Прочтите строки из газеты «Русские ведомости», в которых отмечают удачу пейзажей Куинджи, Шишкина, Саврасова и…
«Пейзажист г. Левитан выставил две вещи: одну — «Осень» и другую — «Заросший дворик».
Дальше им дается высокая оценка:
«Все это написано просто мастерски, во всем проглядывает чувство художника, его бесспорно жизненное впечатление от природы; судя по этим двум картинам, нет сомнения, что задатки г. Левитана весьма недюжинного характера». Господин Левитан… А ему, этому юноше, — всего семнадцать лет. Это был 1877 год. Таково начало. Казалось, блестящее. Шлагбаум успеху открыт.
Левитан был истинным певцом Отчизны.
Как-то художник заметил:
«Говорят, что нужно ехать в Италию, только в Италии можно стать художником. Но почему? Чем пальма лучше елки?»
Эта мысль нашла подтверждение во всей его жизни.
Он был певец Отчизны не потому, что не видел красот иноземных. Нет.
Он не раз колесил по Европе, но жизнь искусства была дома, на Родине.
Надо представить себе Левитана той поры — юношу экзальтированного, с воспаленной фантазией, прибитого бытом… И, несмотря на это, мощно и прямо идущего к своей цели, к созданию портрета русской природы — яркого, многозначного, объемного.
… Вскоре стираются воспоминания детства, обычно самые яркие.
Он живет будущим.
Левитана поддерживали. Его маленькие этюды не раз экспонировались на выставках и имели успех, но… В 1879 году страну сотряс выстрел в императора Александра II.
Москва теперь закрыта для Левитана.
Он уезжает за город, в Салтыковку, и оттуда ежедневно добирается в Москву на «чугунке».
Денег нет.
Ботинки разбиты.
Драный костюм и пустые карманы.
Стыдно было показываться на люди.
Так накапливались в душе одиночество и тоска, которые даже в дни самых светлых удач омрачали жизнь молодого живописца. И эти перепады чувств рождали меланхолию — эту страшную ржавчину души.
Но он работал с энергией, изучая пейзаж во всех его деталях и подробностях, в цвете и тоне. Почерку Левитана с годами все более и более будет свойственна широта обобщения в мазке, колорите и композиции.
Но это был результат невероятного труда, наблюдения.
От деталей к общему — таков закон большого искусства.
История с учителями у Левитана была интересной и своеобычной.
Великий Перов известен как проповедник критического реализма. Его полотна были полны горькой правды жизни.
«Московская школа, — вспоминали о той поре С. Глаголь и М. Нестеров, — носила в себе своеобразный яркий отпечаток страстного увлечения и художественного подъема».
И, думается, по своим устремлениям Москва и ее училище были в какой-то степени антиподом петербургской Академии.
Это чувствовалось по многим признакам.
Но Левитан был пейзажист.
Лишь Саврасов, этот второй колосс училища, сумеет привить ему вкус к неистовому поиску поэзии и правды природы.
Очень заметен был приход в училище Поленова. Этот европейски образованный живописец принес с собой веяния пленэра; его картины и этюды, привезенные из-за границы, сразу поражали своей сочностью и свежестью.
Вот эти разные, большие художники влияли на становление юного таланта…
Аскетизм и гражданственность музы Перова, напряженный лиризм русского Коро — Саврасова и блистательный дар Поленова — все эти столь отличные друг от друга мастера вместе дали Левитану понимание широты и ощущение нужности художника, его благородного труда.
…Салтыковка. Вокруг кипела обыденная дачная жизнь. Мелькали белые платья и чесучовые костюмы, соломенные шляпы, яркие зонтики, блестели кокетливые глазки модниц, а у будущего мастера не было ни гроша, он голодал. Но наперекор всему отчаянно работал. Левитан не сдавался, он свято надеялся на целительную силу таланта и труда.
Упорство, вера и работа дали свои плоды. Юного пейзажиста заметил сам Третьяков.
«Осенний день. Сокольники». Шелестят верхушки темных сосен, лохматясь на светлом бегущем небе. Шуршат золотые кленовые листья, разогнанные ветром по краям дорожки, удаляющейся от нас в туманную даль. Куда спешит эта одинокая дама в черном? У ее ног скользит прозрачная, осенняя, еле заметная тень.
Левитан отдал дань традиции. Пейзаж — жанр.
Но природный вкус и чувство меры не позволили художнику перейти грань банальности.
Это полотно — типичный «пейзаж настроения», в котором одновременно воздействуют на зрителя человек и природа. Этот опыт юного художника, еще не распознавшего себя и своего пути в искусстве, будет единственным.
Живописец придет к более сложной и оригинальной форме.
Первая и последняя человеческая крупная фигура на картине написана Николаем — братом Антона Павловича Чехова, с которым Левитана свяжет судьба на всю жизнь.
Не без сложностей.
Но они знали друг другу цену, и хоть не всегда дружили, но в самые последние дни в далекой Ялте Левитан напишет на память Антону Павловичу Чехову лирический пейзаж «Стога вечером». Нр не будем забегать вперед. Вернемся в 1879 год.
Осенний день. Сокольники.
Итак, пейзаж Левитана в галерее Третьякова. Это был миг радости. Автор картины получил сто рублей. Напомним, что художнику не хватало одного года до двадцати лет.
И опять судьба наносит очередной удар.
Тяжко заболевает сестра.
Левитан три года снимает дачу в Останкине и всеми силами пытается вылечить Терезу. И она поправляется.
Художник ближе увидел подмосковную природу, больше стал писать пленэр, но когда наконец наступил момент окончания училища и Саврасов пометил на обороте дипломного холста: «Большая серебряная медаль», — это вовсе не был финал. Ученый совет решил по-другому, ему не понравилась картина. Автора попросили написать другую… Лишь через несколько лет, в 1886 году, Левитан получил диплом «внеклассного художника».
Но дама в черном из Сокольников уже много лет ждала в Третьяковке новых пейзажей Левитана. И она дождалась. Его полотна займут место в лучшей галерее России.
