Джордж Денисон - История конницы
Густав-Адольф, очевидно, слишком хорошо понимал цену быстроты и удара лошади, чтобы лишить свою конницу ее главного преимущества и низвести ее до роли вспомогательного рода оружия для пехоты.
В шведской армии кирасиры или тяжелая конница имели шлемы, кирасы, длинные мечи и по два пистолета; драгуны или линейная конница — шлемы, длинные ружья или мушкеты и шпаги; в это время они употреблялись скорее как кавалерия, чем как конная пехота. Легкая конница не имела никакого предохранительного вооружения. Тяжелая конница обыкновенно составляла резерв армии. Третья шеренга составляла резерв первых двух. Есть указания, что Густав-Адольф придавал конным полкам легкие пушки.
2. Конница имперцев. Битвы при Брейтенфельде и Люцене[75]
Конница Тилли и Валленштейна состояла из кирасир, драгун, гусар и кроатов.
Кирасиры носили тяжелое предохранительное вооружение и сидели на высоких тяжелых лошадях. Тилли строил их в 10, Валленштейн в 8 шеренг; они были очень неповоротливы, открывали огонь и опять уходили назад для заряжения. Драгуны, вооруженные длинными мушкетами, сражались иногда пешком, но по большей части так же, как и тяжелая конница. Легкие всадники строились у Тилли в 6, у Валленштейна в 5 шеренг. Гусары имели очень красивую форму; вся одежда и снаряжение их были богато изукрашены. Лучшей легкой конницей имперцев были иррегулярные кроаты; они преимущественно употреблялись для нечаянных нападений на обозы и транспорты, для засад и т. п. Они как иррегулярные считались ниже прочих войск, при заключении капитуляций обыкновенно не принимались в расчет и в качестве диких варваров перерезывались без милосердия. Известно одно горячее дело между 4000 кроатов полковника Спара и отрядом шведской конницы под личным начальством Густава-Адольфа. Кроаты потерпели страшное поражение, и это произвело чрезвычайно деморализующее впечатление на этих иррегулярных всадников.
Главные сражения Тридцатилетней войны произошли при Брейтенфельде или Лейпциге в 1631 г. и при Люцене в следующем году; в обоих конница играла опять важную роль и уже имела влияние на исход сражения.
При Брейтенфельде имперцы в числе 35 000 человек заняли позицию на слегка покатом участке местности среди огромной равнины. Центр был под начальством главнокомандующего Тилли, правое крыло — Фюрстенберга и левое — Паппенгейма, самого отважного кавалерийского генерала имперской армии. Вся армия была построена в одну глубокую массу, имея конницу на флангах, артиллерию — на холме позади расположения.
Соединенная шведско-саксонская армия приближалась в 2 колоннах; близ неприятельской позиции, около Подельвица, ей пришлось переправляться через ручей. Попытка имперцев остановить здесь шведов привела к бою. Пылкий Паппенгейм с 2000 кирасир атаковал 3 шотландских полка, составлявших авангард шведов; шотландцы, вовремя поддержанные драгунами, отбили это нападение. Паппенгейм быстро собрал свои части и возобновил атаку уже с фланга. Генерал Баннер приказал головным отделениям зайти направо и таким образом удерживал неприятельскую конницу, пока король развертывал войско в боевой порядок.
Отброшенные кирасиры отошли так быстро на главные силы, что оставили без поддержки высланный им на подкрепление полк пехоты, на который и наскочила преследовавшая кирасир шведская конница. Полк построил каре, имея по ошибке или по недоразумению в середине пикинеров, а кругом них — мушкетеров[76]; последние были сразу прорваны финскими всадниками и перебиты. Пикинеры же хотя и остановили натиск неприятельской конницы, но были немедленно вслед за тем атакованы двумя ротами шведских мушкетеров и наголову разбиты; их полковник, герцог Голштинский, был убит.
Между тем вся шведская армия в числе 20 000 человек, ободренная успехами в передовых стычках, развернулась; она имела две боевые линии и резерв. Густав-Адольф принял на себя начальство над правым крылом, поручив левое Горну и центр — Тейфелю.
Говорят, что у шведов был в этом деле артиллерийский резерв — первый в истории случай применения такового.
Настоящая битва началась с ожесточенного кавалерийского боя на правом фланге шведской армии. Густав-Адольф и Паппенгейм во главе своих кавалерийских масс произвели друг на друга бешеную атаку. После кровопролитной рукопашной схватки кирасиры Паппенгейма были обращены в бегство. Густав-Адольф преследовал их некоторое расстояние, затем повернул налево, налетел на неприятельскую артиллерию, забрал ее и направил ее огонь на густые массы имперской пехоты, составлявшей центр армии.
Между тем Фюрстенберг с правым крылом имперцев разбил составлявшую левый фланг союзников саксонскую армию и прогнал ее в полном беспорядке с поля сражения; Тилли не мог остановить преследование своего победоносного правого крыла; Густав-Адольф воспользовался его отсутствием, атаковал с фланга обнаженный центр и наголову его разбил. В это время вернулся Фюрстенберг, только что собравший свои расстроенные преследованиями части, и с 8000 человек бросился на левый фланг шведов, которые немедленно притянули вторую линию на помощь первой и передвинули ближе резерв. День склонялся уже к вечеру; центр имперцев был разбит; левое крыло окончательно прогнано с поля битвы, и дело почти окончательно решено в пользу шведов. Тем не менее имперская конница продолжала бой с большим мужеством: 4 роты кирасир атаковали шведскую пехоту и дошли почти вплотную до ее пик; в полку Лумсдена оказалось несколько знамен, простреленных их пистолетными пулями. Но все было напрасно: шведы быстро перестроили свою пехоту из 6 шеренг в 3; передняя стала на колени, вторая несколько нагнулась, третья стояла прямо и все открыли непрерывный и убийственный огонь в то время, как кавалерия атаковала с фланга и тыла еще державшихся ветеранов-имперцев.
Победа была решительная; потери имперцев убитыми, ранеными и пленными поистине ужасны.
При сравнении только что описанного сражения с битвами при Павии, Могаче, Монконтуре, Кутра и другими боями предыдущего периода нельзя не поразиться огромным прогрессом в военном искусстве за столь короткое время. При Брейгенфельде мы видим применение тех же основных принципов, которые мы признаем и теперь: взаимодействие трех родов оружия, возрождение истинной деятельности кавалерии, меры для обеспечения флангов — всего этого не встречалось со времени римлян.
Битва при Люцене, происшедшая 6 ноября 1632 г. между Густавом-Адольфом и Валленштейном, представляет много сходства с Брейтенфельдской в отношении применения тактических принципов. В начале боя имперская армия была силой в 17 000 человек; прибытие Паппенгейма довело ее до 27 000. Она была построена в 2 линии и имела резерв; позиция была искусственно усилена: в стенках садов на правом фланге проделаны бойницы, канавы на большой дороге углублены; как стенки, так и канавы были заняты мушкетерами. Шведская армия силой в 20 000 человек была также построена в 2 линии; пехота — в 6 шеренг; конница, по некоторым источникам, — в 3 шеренги; Гарте же говорит, что в это время кавалерия обыкновенно строилась в 4. Пехота стояла в центре, конница — на флангах; пехотный резерв полковника Гендерсона был расположен между обеими линиями; конный резерв полковника Эма — за центром.
Дело началось с общей атаки шведов на позицию Валленштейна, причем стоявшие в центре бригады взяли штурмом шоссе и стоявшие по другую его сторону батареи. Не получив, однако, своевременно поддержки от конницы, задержанной неблагоприятными условиями местности, они должны были отдать все, ими взятое. Между тем Густав-Адольф во главе конницы своего правого фланга рассеял стоявших против него поляков и кроатов, которые своим беспорядочным бегством привели в расстройство и прочую конницу. В это время король получил известие об опасном положении пехоты центра и, поручив Горну преследование неприятельских всадников, сам с кирасирским полком Стенбока поспешил к ней на помощь. Он поехал при этом вперед и выдвинулся очень далеко от своей свиты, желая найти удобное место для атаки; приблизившись слишком близко к неприятелю, был ранен в левую руку, затем вторым выстрелом сброшен с лошади, смертельно ранен и убит пронесшимся через него отрядом кроатов.
Известие о смерти любимого короля пробежало с быстротой молнии по рядам шведом и возбудило в них ярость и жажду мести. Они атаковали имперцев и отбросили их на всех пунктах, когда неожиданно появился храбрейший из австрийских вождей Паппенгейм со своими кирасирами и драгунами. Он накануне вечером прибыл в Галле, лежащий довольно далеко от места боя, и получил приказание от Валленштейна прибыть возможно скорее к армии. В это время люди Паппенгейма были заняты грабежом города. Он немедленно посадил и повел своих всадников, приказав пехоте и артиллерии следовать за ним возможно скорее.
