С Барсов - Афоризмы Британии. Том I

Богатство, что растрачивает мот,
Меняя место, в мире остается.
А красота бесследно промелькнет,
И молодость, исчезнув, не вернется.

Искусству служишь ты — соревнованье
Искусства поощряет процветанье.

Когда за мзду порок мы превозносим.
Пятнает это блеск стихов прекрасных,
Чьё назначенье — прославлять добро.

…У музыки есть дар:
Она путем своих волшебных чар
Порок способна от греха спасти.
Но добродетель может в грех ввести.

Богато одаренный человек
Тогда лишь качества свои познает,
Когда они других людей согреют
И возвратятся с отраженной силой К источнику.

Вернейшая порука мастерства —
Не признавать свое же совершенство.

Всё, что бесчувственно, сурово, бурно, —
Всегда, на миг хоть, музыка смягчает…

Поэта взор в возвышенном безумье
Блуждает между небом и землёй.
Когда творит воображенье формы
Неведомых вежей, перо поэта.
Их воплотив, воздушному «ничто»
Даёт и обиталище, и имя.

…Пылкая фантазия так часто
Играет: ждёт ли радости она —
Ей чудится той радости предвестник.
Напротив, иногда со страха ночью
Ей тёмный куст покажется медведем.

Кто с роли сбился, не войдет в нее.

Оценку красоте дают глаза
Того, кто пожелал купить ее,
А не язык хвастливый зазывалы.

Небольшие жеманные стихотворения раздражают нервы больше, нежели скрип немазаных колес.

Да, таково величье красоты.
Что поражает чувство и язык.

Разлукой смерть не угрожает нам.
Пусть я умру, но я в стихах воскресну.
Слепая смерть грозит лишь племенам
Еще не просвещенным, бессловесным.

Произведения истинного поэта — бессмертно; доказательством того служат творения Гомера, которые сохранились в течение слишком 2500 лет; из них не утратилось ни одной буквы, ни одного слова, тогда как в течение того же времени разрушилось или было стёрто с лица земли бесчисленное множество дворцов, храмов, замков и даже целых городов.

Признак строгого и сжатого стиля состоит в том, что вы не можете ничего выбросить из произведения без ущерба для него.

Цветистость слога в рукописях и речах похожа на васильки во ржи, которые гуляющему нравятся, а добивающемуся пользы бывают только в тягость.

Все учатся — но только не поэты.
Любой дурак готов писать куплеты.

Талант и рассудительность порой
Питаются взаимною враждой.

И если есть грехи у красоты,
Едва взглянув, о них забудешь ты.

Нужные слова в нужном месте — вот подлинное определение стиля.

Стиль — одежда мыслей.

Знание предмета для поэта то же, что прочность материала для архитектора.

В прекрасном — правда, в правде — красота.
Вот всё, что знать нам на земле дано.

Прекрасное пленяет навсегда.

Прочь мертвый лист из лавровых венков!

Поэзия — памятник, где запечатлены лучшие и счастливейшие достижения самых лучших и счастливейших умов.

Поэты — непризнанные законодатели мира.

Там, где в почете честный труд,
Искусства мирные цветут.

Воображение — кобылка резвая. Одно плохо: перед ней слишком много дорог.

Живопись слишком слаба, чтобы изобразить человека.

Истинный поэт грезит наяву, только не предмет мечтаний владеет им, а он — предметом мечтаний.

Творенья прошлого кажутся молодому человеку произведениями другого, чуждого ему народа, но сочинения современника возбуждают в нём добрые чувства человека к человеку. Его восторженное сочувствие возбуждает в нём надежды, а самые книги как бы воплощаются для него и становятся живым человеком.

Ни один великий поэт не может не быть одновременно и большим философом.

Ясность мысли и ясность выражения обыкновенно встречаются вместе.

Нет силы более разрушительной, чем умение представлять людей в смешном виде.

Вероятно, ни один человек не может быть поэтом, не может даже любить поэзию, если он, хотя бы в малой степени, не душевнобольной.

Молчание иногда означает самую строгую критику.

Для поэзии идея — это все… Поэзия вкладывает чувство в идею…

Критические способности ниже творческих… выражение творческой мощи, свободной творческой энергии — высшая функция человека.

Для создания литературного шедевра одного таланта мало. Талант должен угадать время. Талант и время нерасторжимы…

Критик окажет пользу человеку практическому лишь в том случае, если не станет потворствовать его вкусам, его взглядам на мир.

Что может быть хуже для прирожденного поэта, чем родиться в век разума!

Если я во что и верю, так только в культуру. Культура, если вдуматься, основывается вовсе не на любопытстве, а на любви к совершенству; культура — это познание совершенства. Люди культуры — истинные апостолы равенства.

Культура — это стремление к совершенству посредством познания того, что более всего нас заботит, того, о чем думают и говорят…

Для меня критика — это беспристрастная попытка познать и передать все лучшее, что есть в мире фактов и мыслей.

Культура — это стремление к благозвучию и свету, главное же — к тому, чтобы и благозвучие, и свет преобладали.

Ты хочешь, чтобы твои песни не умерли? Пой о сердце человека.

Литература во всех ее видах — не что иное, как тень доброй беседы.

Когда соедвнились любовь и мастерство, можно ожидать шедевра.

Поразительно, как банальны чужие пьесы!

Промышленность — корень уродства.

Образ правления, наиболее благоприятный для художника, — это отсутствие всякого правления.

Большое счастье, что природа несовершенна. Иначе у нас не было бы искусства.

Искусство — наш духовный протест, отважная попытка указать природе её надлежащий путь.

Искусство — скорее покрывало, чем зеркало.

Эллинская одежда по своему существу, была крайне антихудожественна. Красоту тела может раскрыть только тело.

Каждый должен быть произведением искусства… или носить на себе произведение искусства.

Избранные — те, для кого красивое имеет одно значение красоты.

Цель искусства заключается в том, чтобы обнаружить искусство и скрыть художника.

Разногласие во мнениях относительно какого-нибудь произведения искусства показывает, что оно ново, сложно и жизненно.

Те, кто находят красивые значения в красивых вещах — культурные люди. Для них есть надежда.

Нравственная жизнь человека принадлежит к области, откуда черпают свои сюжеты художники, а нравственность искусства состоит в совершенном использовании несовершенного средства.

Люди говорят иногда, что красота поверхностна. Возможно, это и так, но, по крайней мере, она менее поверхностна, чем мысль.

Искусство отражает не жизнь, а наблюдателя.

Одна только таинственность может сделать для нас современную жизнь загадочной и чудесной. Самая простая вещь приобретает особую прелесть, если только её скрывать.

Всякое искусство совершенно бесполезно.

Красота, истинная красота, кончается там, где начинается разумное выражение. Разум, сам по себе, есть вид преувеличения и разрушает гармонию всякого лица. Как только садишься и начинаешь думать, сейчас же весь превращаешься в нос, или в лоб, или во что-нибудь ужасное.

Музыка создает человеку прошлое, которого он не знал, и наполняет его сознанием скорби, которой слезы его еще не ведали.

Художник должен создавать красивое, но ничего в него не вкладывать из собственной жизни. Мы живем в век, когда люди обращаются с искусством, как будто оно должно быть видом автобиографии. Мы потеряли отвлеченное чувство красоты.

Для меня красота — чудо из чудес. Только глупые люди не судят по внешности. Истинное таинство жизни не в невидимом, а в видимом.

На свете за всем красивым и приятным скрыта трагедия. Целые миры должны быть в непрестанной работе, чтобы мог распуститься самый маленький цветок.

Красота — вид гениальности; она даже выше гения, так как не требует никакого объяснения. Она — одно из великих мировых явлений, как свет солнца.
Весна, или отражение на темной поверхности воды серебряной раковины, которую мы зовем луной. В ней нельзя сомневаться, у нее свои державные права.

Цель искусства не простая правда, а сложная красота. Искусство, само по себе, есть, в сущности, форма преувеличения, и выбор объекта, составляющий самую сущность искусства, не что иное, как отыскание способа наиболее яркого выражения своей мысли.

Мысль и язык — для художника орудия искусства.

Если человек относится к жизни художественно, мозг его — его сердце.

Ни один культурный человек не раскаивается в испытанном наслаждении.
Ни один некультурный не знает, что есть наслаждение.

Большинство людей становятся банкротами, чрезмерно много заплатив за прозу жизни. Разориться на поэзии — честь.

Мы живем в век, который слишком много читает, чтобы быть мудрым, и слишком много думает, чтобы быть красивым.

Критик стоит в таком же отношении к критикуемому произведению искусства, как сам художник к видимому миру очертаний и цвета или невидимому миру страстей и мысли. Для доведения своего искусства до совершенства он даже не нуждается в наиболее прекрасных объектах. Ему все пригодится.
Руководящим началом в действиях государства должна быть польза, в действиях отдельного лица — красота.

Часто говорят, что трагедия художника заключается в невозможности осуществить свой идеал. Однако истинная трагедия, преследующая по пятам большинство современных художников, именно та, что они осуществляют свои идеалы слишком безусловно. А раз идеал осуществлен, он теряет свою таинственную прелесть и становится попросту исходной точкой для искания нового, иного идеала.

У красоты столько же различных значений, сколько у человека настроений. Она — символ символов. Она открывает человеку все, потому что ничего не выражает. Когда она представляется нашим взорам, мы видим весь огненно-яркий мир.

Высший вид критики — анализ своей собственной души. Он обаятельнее истории, так как касается лишь вас одних.

От своей личности мы никогда не можем отделаться, и чего нет в творце, не может быть и в творении.

Искусство не должно ничего выражать, кроме красоты, не должно носить отпечатка иной техники, кроме той, которую не видишь. Картина должна быть такова, чтобы о ней можно было сказать не что она «хорошо написана», а что она «вовсе не написана».

Есть два способа не любить искусство. Первый — не любить его, второй — любить его рассудочно.

Популярность — тот лавровый венок, которым мир венчает дурных художников. Всё, что популярно — плохо.

Тайны искусства лучше всего познаются втайне. Красота, как и мудрость, любит уединенное поклонение.

Быть естественным значит быть ясным, а быть ясным значит быть нехудожественным.

Душевное волнение ради этого волнения — цель искусства. Душевное волнение ради него самого — цель в жизни, а также той практической организации жизни, которую мы называем обществом.

Люди самого благородного душевного склада чрезвычайно подвержены влиянию физической прелести других. Современная история, не хуже древней, дает нам на этот счет много прискорбнейших примеров. Если бы это было не так, историю совсем не стоило бы читать.

Прошлое не имеет значения. Настоящее не имеет значения. С чем нам приходится считаться — это с будущим. Ибо прошлое — это то, чем людям не следовало быть. Настоящее — то, чем им не следует быть. Будущее — это настоящее артистов.

Люди музыкального мира несносны. Они всегда хотят, чтобы человек стал совершенно немым в то время, когда его единственная мечта совсем оглохнуть.

Все прекрасное принадлежит к тому же веку.

Смотреть на современные картины приятно, слов нет, по крайней мере, на некоторые из них, но жить с ними совершенно невозможно. Они слишком умны, слишком непреложны, слишком разумны, их смысл слишком очевиден, и значение их слишком ясно выражено. Слишком короткое нужно время, чтобы исчерпать всё то, что они имеют вам сказать, и тогда они становятся скучны, как родственники.

Если играешь хорошо, никто не слушает: если играешь плохо, никто не разговаривает.

В век разума и отсутствия красоты искусство черпают не из жизни, а друг у друга.

Это печальная истина, но мы утратили способность давать вещам красивые имена. Имена — все. Я никогда не спорю против поступков, я спорю только против слов. Вот почему я так ненавижу в литературе пошлый реализм. Человека, способного назвать лопату лопатой, надо было бы заставить ею работать. Он только на это и годен.

Счастливы актеры! Они по собственному выбору участвуют в трагедии или комедии, страдают или веселятся, смеются или плачут. В действительной жизни не так. Большинство мужчин и женщин принуждено исполнять роли, к которым не имеют призвания. Мир — сцена, но пьеса плохо поставлена.

Тот, кто стоит наиболее уединенно от своего века, отражает его лучше всех.

Истинная красота — единственное, чего время не в силах сокрушить. Философские учения рассыпаются, как песок, верования сменяют одно другое, но действительно прекрасное является радостью всех времён, достоянием вечности.

Последовательность — это последнее прибежище для людей, лишенных воображения.

Мечтатель — это тот, кто только при лунном свете может найти свой путь, и в наказание видит рассвет раньше других людей. В наказание и в награду.

От своей личности мы никогда не можем отделаться, и чего нет в творце, не может быть и в творении.

Искусство — как природа. Если вы не пустите его в дверь, оно войдет в окно.

В основе искусства и литературы, как и в основе войны, лежат деньги.

Искусству можно научиться лишь у тех, кто зарабатывает им себе на жизнь.

История искусства — это история возрождений.

Любое человеческое творение, будь то литература, музыка или живопись, — это всегда автопортрет.

Великое произведение человеческого ума имеет большее влияние на историю, чем кровопролитное сражение.

Многообещающий художник — это не обязательно художник, который считает, что мир прекрасен. Ему достаточно верить в то, что существует возможность сделать мир таким.

Хороший вкус лучше плохого, но и плохой лучше, чем отсутствие всякого.

…Художник — будь то музыкант, живописец, скульптор или писатель — дитя многих поколений, воистину верующих, которые с высоко поднятой головой шагали, не сводя глаз с путеводной звезды.

«Шедевры» и «талантливые вещи» растут, как шиповник, а потом их охотно сваливают в компот.

Люди жили веками среди гор и дремучих лесов, пока не поняли, как много в них поэзии. Может быть, наши потомки увидят фабричные трубы алыми, как горные вершины, а уличные фонари — естественными, как деревья.

Искусство — в ограничении; одна из самых красивых частей картины — это рама.

О вкусах не спорят: из-за вкусов бранятся, скандалят и ругаются.

Мечта — не ложь, а воплощенье.

Тот, кто любит розу, должен служить розе… своими руками.

Быть изобретательным и оригинальным — вовсе не значит быть экстравагантным и глупым. Сделайте милость, дайте новому миру изящное и достойное платье.

Люди будущего не будут оснащены наподобие телефонных столбов или выглядеть так, словно только что выскочили из механической мастерской. Они не будут носить костюмов из целлофана, освещенных неоновыми лампочками, или ещё чего-нибудь в этом роде. Не забывайте, что самые экстравагантные костюмы, известные человечеству, — это костюмы, в которые наряжались дикари для церемониальных плясок.

Стиль — что нос: двух одинаковых не бывает.

Критики, как и другие люди, видят то, что ищут, а не то, что у них перед глазами.

Ни мертвый язык, ни мертвая цивилизация никогда не смогут взволновать мир.

Творчество, если оно обладает хоть какой-то ценностью, всегда будет результатом усилий того более разумного существа, которое остается в стороне, свидетельствует о происходящем, держась истины, признает необходимость свершающегося, однако отказывается обманываться насчет подлинной природы событий.

Право, само слово «поэзия» вызывает либо пренебрежение, либо неловкость у девяноста восьми человек из ста.

Способность творить появляется лишь тогда, когда развита способность обеспокоиться.

В конце концов, что помешает человеку разорвать всё, что он написал.

Музыковед — это человек, который умеет читать музыку, но не способен ее слушать.

Духовые оркестры очень хороши на своём месте — на открытом воздухе и на расстоянии в несколько миль.

Возьмите марсианина и покажите ему коллекцию произведений Ботичелли, Перуджино и Рафаэля. Разве сможет он догадаться по ним об условиях жизни, описанных у Макиавелли?

Даже рой наших страстей и мнений поддается красоте вечности; а поддавшись ей, замечает свое собственное безобразие; а заметив свое безобразие, стремится себя изменить.

Ученые и художники — это люди, верящие в то, что мы неопределённо называем идеалами. Но что такое идеал? Идеал есть всего лишь увеличенная проекция какой-нибудь из сторон личности.

Чем только не бывает искусство; но на практике оно обычно служит неким духовным заменителем алкоголя и шпанских мушек.

Какие чудеса стали бы доступны Бернини, будь у него прожекторы.

Трагедия — это фарс, вызывающий у нас сочувствие, фарс — трагедия, которая происходит не с нами.

Мечта — не уход от действительности, а средство приблизиться к ней.

Находит гордость в песне цену, И скорбь — венец.

Не бывает умных опер, ведь люди не поют вслух громким голосом, когда находятся в здравом уме.

Наилучшее время для обдумывания будущей книги — когда вы болтаете, перемывая чьи-то косточки.

…Если бы мы существовали в виде коров и ходили на четырех ногах, вся основа скульптуры была бы совершенно иной.

Средний переходный размер недостаточно отрывает мысль от повседневности.

По-моему, идея искусства губительна для творчества.

Я с превеликим подозрением отношусь к тому, что объявляют произведением искусства ещё на стадии создания.

Я считаю, что самые интересные результаты достигаются там и тогда, где и когда люди не стремятся создать произведение искусства, а просто делают своё дело, то есть работают, как хорошие ремесленники.

Красота не должна отвечать на вопросы «о чём?» и «зачем?»… Принято считать, что все искусства стремятся к статусу музыки, а ведь музыка — хорошая музыка — не бывает о чём-то.

В какие бы глубины и дали не завели нас наши поиски и открытия, мы обнаруживаем, что до нас там уже побывал Бах.

Актерская игра — это просто искусство удерживать большую группу людей от кашля.

Оттенков смысла больше, чем ворон,
И тот, что вы имеете в виду,
Тьмой для других быть может заслонен.

Искусство совершенно, лишь когда оно человечно.

Критик — это человек, который знает дорогу, но не умеет управлять автомобилем.

Теперь повсюду беспристрастье в моде,
Но ей же Богу, лучше нам стерпеть
Нелепицу в высокопарной оде,
Чем подвига сквозь пыль не разглядеть.

Плохой конец прискорбен, хороший безрадостен. В этом смысл трагедии.

Художник — это волшебник, живущий среди людей, дабы удовлетворить их тягу к бессмертию.

Средний переходный размер недостаточно отрывает мысль от повседневности.