Юрий Щербатых - Искусство обмана. Популярная энциклопедия
В свое время мне довелось встречаться с доминиканцем Луисом, призером Панамериканских игр по тэквандо. Он приезжал в наш город для проведения показательных выступлений по приглашению моего друга Вячеслава Султанова. Встреча с Луисом произвела на меня потрясающее впечатление. Бой был учебным и длился несколько минут — слишком велико было различие в уровне нашей подготовки (полагаю, что в реальности я не продержался бы против него и двадцати секунд). С его стороны шел непрерывный, все убыстряющийся поток обманных движений, который завершался мощной атакой. Самое неприятное было в том, что я не мог угадать, какие из ударов отвлекающие, а какой будет реальным. Темп ударов все время возрастал, что заставляло меня применять блоки и защитные приемы. В тот момент, когда я не выдерживал предложенного темпа и уже не успевал отреагировать на очередную ложную атаку, проводился реальный «пробивающий» удар. Затем все начиналось сначала…
Обман рекомендуется применять не только в технике, но и в тактике спортивного или реального поединка. Цзи Цзяньчен пишет, что «если вы подверглись нападению человека сильного, напористого и хладнокровного, да к тому же держащегося с превосходством, притворитесь неуклюжим и неловким, испуганным. Это нужно для того, чтобы противник проникся шапкозакидательским настроением и потерял бдительность. Затем, улучив благоприятный момент, внезапно атакуйте противника по его болевым точкам».
Возвращаясь вновь к урокам Луиса, я вспоминаю, как он учил нас:
«В реальном бою прежде всего определите относительную силу ваших противников. Если враг слабее вас, то открыто демонстрируйте свое превосходство, стараясь воздействовать на его психику и подавить его волю к победе. Если же он сильнее, то до поры до времени притворитесь слабым и хилым, чтобы он расслабился и потерял осторожность, и только после этого переходите к решающей атаке».
Особо изощренный интеллектуальный обман встречается в шахматах, где для него даже придумали особое название: «комбинационный стиль игры». Суть его состоит в том, чтобы обманными действиями, часто жертвуя пешки или фигуры, спровоцировать противника на определенные ответные ходы, которые впоследствии должны неминуемо привести его к поражению. Поэтому шахматисты никогда не спешат взять предлагаемую им жертву, а вполне закономерно полагают, что за таким «подарком» вскоре последует весьма неприятное для них продолжение. Вот почему, пожертвовав по неопытности ферзя, Остап Бендер привел в ужас васюковского любителя шахмат.
Часто хитрость в шахматах состоит уже в том, чтобы принудить противника разыгрывать незнакомый ему вариант партии, так как при дефиците времени и имеющейся информации шахматист, как правило, делает гораздо больше ошибок. Именно так молодой Михаил Ботвинник обыграл чемпиона Чехословакии Флора. Вот как описывает этот матч Кирилл Левин в книге «Михаил Ботвинник»:
«Шахматисту Ботвиннику было всего 22 года, когда он принял вызов чемпиона Чехословакии Флора. Прежде чем встретиться с Флором за шахматной доской, Ботвинник проанализировал все 110 партий Флора, бывших в его распоряжении. Ботвинник обнаружил, что начало партий его будущего противника довольно однообразно: ферзевый гамбит и английское начало — для белых, принятый ферзевый гамбит, защита Каро-Канн и изредка вариант Рубинштейна во французской партии для черных — вот что играл Флор с удивительным постоянством. Но зато эти начала он изучил в совершенстве и виртуозно пользовался ими.
«Значит, — решил Ботвинник, — не надо давать Флору играть его излюбленные начала.
Черными надо ориентироваться на защиту Нимцовича, на голландскую партию и защиту Грюнфельда. В двух партиях применить английское начало, которое Флор любил играть только белыми, стало быть, черными он будет неуверенно разыгрывать его».
И последний, может быть, наиболее важный вывод, который Ботвинник сделал, изучая своего будущего противника, — это психологическая неустойчивость Флора. Флор не сумел энергичной игрой удержать преимущество в одно очко, которое у него было в матче с Эйве, а после неудачного турнира в Бледе не мог взять себя в руки на протяжении нескольких туров.
Наконец, в некоторых партиях, где у Флора было худшее положение, он не сумел мобилизовать свои силы и проиграл без борьбы.
Однако, делая эти выводы, Ботвинник хорошо понимал, что ему придется встретиться с первокласснейшим мастером, весьма опасным противником. «Только не терять спокойствия и не бояться, — думал он, — это главное. Вероятно, мне будет всего труднее играть первую половину матча, пока я не изучу Флора за доской. Тем с большей силой надо провести вторую половину матча, где можно использовать опыт первых партий».
И при игре расчет Ботвинника оказался верным. Оба противника сражались с напряжением всех сил, оба были настроены воинственно и жаждали победы. Ботвинник принял смелое решение и использовал вариант голландской партии, хотя и забракованной теорией, но содержащей в себе немало скрытого яда. Он рассчитал, что Флор не знает этого варианта. На восьмом ходу незнание белыми этого варианта уже сказалось — Флор выбрал не самое сильное продолжение. Видно, что он нервничает и еще не может опомниться после вчерашнего поражения, а это плохо для турнирного бойца.
Ботвинник играл, холодно и точно используя неточности, допущенные Флором на десятом и двенадцатом ходах, и перешел в наступление. Флор допустил просмотр. Ботвинник после недолгого раздумья пожертвовал ферзя и получил за него ладью, слона и коня. Позиция белого короля была разгромлена, и Флор сдался».
Особый, весьма болезненный для многих спортсменов вопрос — это проблема допинга. С формальной точки зрения прием стимулирующих препаратов есть безусловный обман — соперника, судей и болельщиков, так как допинг дает преимущество в силе и скорости. Но, с другой стороны, бывает и так, что спортсмен, «без задней мысли» принимающий, скажем, капли от насморка, внезапно снимается с соревнований из-за наличия эфедрина в его организме. На него падает тяжелое обвинение в обмане, хотя на самом деле жертвой «обмана по незнанию» оказывается он сам.
Но, конечно, бывает и так, что стимулирующие препараты спортсмены принимают сознательно. Правда, парадокс состоит в том, что на крупных соревнованиях (Олимпийских играх и чемпионатах мира) все победители проходят обязательный антидопинговый контроль, а на мелких принимать стимуляторы не имеет смысла. Тем не менее желающие улучшить мировой рекорд при помощи химии всегда находятся. Наверное, самым знаменитым случаем последнего десятилетия XX века является случай с Беном Джонсоном, победившим в забеге на 100 м на Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Он «отмолотил» сотку за 9,79 сек., достигая на отдельных участках дистанции скорости 43,4 км/ч. Но его слава жила всего несколько часов, а потом были годы позора. Золотую олимпийскую медаль получил Карл Льюис, потому что допинг-тест установил у Джонсона наличие стероидов в крови.
Завершить тему обмана в спорте следует таким явлением, как подтасовка результатов спортивных соревнований. В новом Уголовном кодексе появилась соответствующая 184-я статья, которая определяет наказание за подобные преступления. Надо сказать, что «договорные» матчи были всегда и в советское время, и тем более — в эпоху «рынка». Разница состоит только в суммах премиальных. Чем важнее цена победы, тем выше ставки «гонораров» судьям, а попросту — взяток. Как говорится, «совесть — как золото: чем она чище, тем выше ее продажная стоимость».
Искусство и литература
…нет, думал он, поэзия — обман,
Пленительный, а все ж в какой-то мере
Обман, да-да, пленительный обман,
Как облачко, как утренний туман,
Клубящийся над грешною землею…
Часто в искусстве возникают целые мифы и направления почти из ничего. Особенно это относится к так называемому модернизму или абстракционизму. Чем менее понятно нарисованное на холсте, чем больше дает такое «произведение искусства» простора для фантазий, тем больше шансов у ее создателя прослыть гением. Здесь присутствует классический прием любого обмана, от предсказаний карточной гадалки до политических обещаний: максимум общих фраз и простора для воображения слушателя, с одной стороны, и мощная пропагандистская и рекламная кампания — с другой.
Об одном таком примере упоминает писатель Владимир Солоухин в книге «Черные доски».
В 1926 году в Америке появился доселе неизвестный широкой публике художник-модернист Павел Джорданович. Его картины покупались «на ура», и критики наперебой спорили о новом направлении — «дузумбрациолизме», которое Джорданович пропагандировал своими самобытными полотнами. К нему пришла мировая слава, и он охотно разъяснял искусствоведам сокровенный смысл своих картин. Но 14 августа 1927 года новоявленный гений на пресс-конференции рассказал, что это была всего лишь мистификация. Оказывается, Поль Джордж Смит, как на самом деле звали художника, нарисовал свой первый «шедевр», поспорив с женой. До этого он никогда не брал в руки кисти и краски. Он был сильно удивлен, когда его картину купила галерея, и стал продолжать в том же духе. В конце концов ему надоело дурачить публику, и он сознался во всем корреспондентам.
