Надежда Ионина - 100 великих узников
В ноябре 1519 года в Риме собралась папская курия, чтобы обсудить вопрос, как заставить М. Лютера замолчать. Одни предлагали раз и навсегда покончить с «виттенбергским зверем», другие — заставить курфюрста выдать М. Лютера Риму. А в июне 1520 года римский папа Лев X подписал буллу об отлучении М. Лютера от церкви и поставил на ней печать. В булле перечислялось и осуждалось 41 произведение немецкого мыслителя, а также высказывалось сожаление папы по поводу того, что среди немцев появилась «паршивая овца».
М. Лютер получил папскую буллу только в октябре 1520 года и немедленно ответил посланием, которое называлось «Против злой буллы антихриста».
Перед лицом Бога Иисуса Христа, его святых ангелов и всего мира я торжественно заявляю свой протест против этой кощунственной буллы и проклинаю ее. Если папа не отменит буллу… не останется никакого сомнения, что он — враг Господа, гонитель Христа и разрушитель христианского мира, настоящий антихрист. Христос рассудит, чье отлучение останется в силе…
В декабре папская булла вступила в силу: М. Лютер был изгнан из церкви, его произведения сжигались на кострах, а в январе 1521 года папа официально предал М. Лютера и его сторонников анафеме. Церковь объявила их еретиками и мятежниками, но на этом ее полномочия заканчивались. Заключить М. Лютера в тюрьму или казнить его было только во власти светского правителя.
М. Лютер знал, что ему грозит опасность, так как враги хотели захватить его, увезти в Рим и там казнить. Особенно осложнилось его положение после заседания парламента в Вормсе, на котором был подписан эдикт, объявляющий М. Лютера вне закона. Никто не мог защищать его и давать ему убежище; наоборот, долг каждого гражданина — задержать еретика и передать в руки властей. Тем, кто не подчинится эдикту, грозили арестом, наказанием и конфискацией имущества. Курфюрст Фридрих Саксонский стал опасаться за жизнь М. Лютера и попросил одного из преданных рыцарей подыскать для него надежное убежище:
Я хочу, чтобы вы спрятали его где-нибудь в Саксонии, но не говорите мне, где именно. Если меня спросят о Лютере, я чистосердечно отвечу, что ничего не знаю о его местонахождении.
Так М. Лютер нашел убежище в Вартбургском замке, и его пребывание здесь держалось в секрете. Он отрастил волосы и бороду, надел рыцарские доспехи и стал с этого времени «юнкером Йоргом». В замке М. Лютеру отвели две комнаты, в которых стояли письменный стол, стул, табуретка, кровать, обеденный стол и умывальник. За окном простирались поля и луга, пели птицы, и вид был спокойный и безмятежный. У подножия холма располагался небольшой городок Айзенах, в котором когда-то узник получил образование.
В Вартбурге М. Лютер укрывался около года, и только очень близкие друзья знали, где он находится, остальные лишь строили догадки. Ходили слухи, что он заключен в тюрьму, бежал в другую страну или даже был убит. Великий немецкий художник А. Дюрер писал тогда в своем дневнике: «Неужели Лютер мертв? Кто же будет учить нас Святому Евангелию?».
М. Лютер ценил старания саксонского курфюрста спасти ему жизнь, но одиночество сокрушало его. Из водоворота страстей он вдруг, словно по волшебству, был перенесен в тихое уединение, куда почти совсем не достигали вести из внешнего мира. В замке М. Лютер был на положении то ли узника, то ли гостя; к нему приставили пажа для услуг, и вообще обращались с ним очень предупредительно. Когда волосы и борода узника отрасли настолько, что изменили его до неузнаваемости, он стал гулять по лесам и порой даже присоединялся к местным охотникам. Можно было ожидать, что невольный отдых после тяжелых трудов, тревог и волнений последнего времени будет приятен человеку, против воли вовлеченному в борьбу. Он был, прежде всего, искателем религиозной истины, и только потом развернувшаяся вокруг него борьба привела его к рассуждениям о государственной власти. Но М. Лютер уже не мог жить без этой борьбы и оставаться бездеятельным. Горько сетовал он на свое вынужденное бездействие, в то время как друзья его подвергаются опасностям. Это сказалось даже на здоровье узника: обильная пища Вартбургского замка после скудных монастырских трапез оказалась для него вредной. Преследовала М. Лютера и бессонница, начавшаяся еще в 1520 году, когда он стремился возместить пропущенные часы положенных молитв. Непрочитанные молитвы накапливались за одну-две, а иногда и три недели, и тогда он выделял для них целое воскресенье. Однажды М. Лютер три дня не ел и не пил, пока «не вымолился». После одного из таких испытаний разум его не выдержал, и целых пять суток он не мог уснуть: пластом лежал в постели, пока врач не дал ему успокоительное.
Под влиянием физического расстройства и угнетенного душевного состояния в Вартбурге узника стали посещать видения, а замок предоставлял для этого богатую пищу. На чердаках гнездились совы, филины и сипухи, бормотание которых отдаленно напоминало человеческую речь. Полчища крыс наводняли подвалы и рыскали по всем помещениям, скрипели старые половицы и ссохшаяся мебель… В таких условиях человек, верящий в черта, просто не мог не увидеть его воочию; дьявол смущал религиозную совесть М. Лютера и искушал его грехом. Он показывался ему в образе блуждающих огней или свиньи, грыз приготовленные для узника орехи и бросал скорлупу в постель, с шумом и треском скатывал ведра по ступеням лестницы[13] [Впоследствии в комнате, где жил М. Лютер, посетителям стали показывать пятно на стене, свидетельствующее о том, что однажды реформатор церкви запустил в черта чернильницей].
Но все внешние бедствия не могли сравниться с душевными страданиями, и гораздо страшнее были те черные мысли и сомнения, которые нашептывал «голос черта».
Могу поведать… что в этом праздном одиночестве тысячу раз сражался я с сатаною. Куда легче сражаться против дьявола во плоти — то есть против людей, нежели против духовного нечестия в местах небесных. Часто падаю я, но десница Божья вновь поднимает меня.
М. Лютер был лишен возможности лично участвовать в борьбе, читать проповеди было негде, но он мог писать и пером трудиться для общего дела. В Вартбурге узник создал свои самые важные работы, в частности, «Об исповеди», в которой подчеркивал, что Римско-католическая церковь была не права, требуя от всех людей исповедоваться священнику. Ведь исповедь — это личное дело христианина и Бога, и человек волен исповедоваться в своих грехах тогда, когда сочтет нужным. В Вартбурге М. Лютер перевел на немецкий язык Библию, чтобы простые люди Германии могли читать ее на родном языке. Переводя псалмы, он решил переложить их для богослужебного пения: так возникла немецкая духовная песнь…
Верховный Инка Атауальпа и его полководец Руминьяуи
В сентябре 1532 года испанский конкистадор Ф. Писарро во главе хорошо вооруженного отряда двинулся в глубь империи инков. Семь дней тяжелейшего маршрута через Кордильеры — и им открылся вид на цветущую долину и город Кахамарку.
Незадолго до вторжения европейцев Великий Инка Уайна Капак по каким-то причинам вдруг оставил священный город Куско и сделал своей резиденцией крепость Кито. Перед смертью он разделил свою огромную империю на две части: южную со столицей в Куско передал Уаскару — одному из своих законных сыновей, а северную часть с городом Кито — внебрачному сыну Атауальпе. И братья немедленно сделались врагами…
Атауальпа знал, что его армия в несколько раз сильнее войска Уаскара, и напал на брата. Большинство сторонников Уаскара были убиты, а сам он взят в плен и в цепях отправлен в Куско. Атауальпа разбил лагерь под Кахамаркой и стал ждать подхода своего полководца Руминьяуи, чтобы во главе войск войти в Куско. Именно в этот драматический момент на территории Перу и высадились испанцы во главе с Ф. Писарро. Тайные сторонники Уаскара показали конкистадорам скрытые тропы, и те за два месяца достигли Кахамарки. Разведчик испанцев сообщил, что город оставлен жителями, но в его окрестностях расположился укрепленный лагерь фактического правителя инков Атауальпы. И в нем столько воинов, «сколько на полях кукурузных початков».
Вооружение каждого воина в армии Атауальпы, насчитывавшей 30–40 тысяч человек, состояло из лука со стрелами, очень длинного копья с бронзовым или медным наконечником и палицы с мощными шипами. Некоторые воины использовали в бою пращи и даже сабли, которые изготовлялись как из металла, так и из сверхпрочной древесины одной из разновидностей пальмы. Из нее же инки изготовляли и шлемы, которые покрывали кожей с головы пумы или ягуара.
Испанцы стали осторожно спускаться в долину, но никто не препятствовал их движению. Безмолвный город вызывал у них самые мрачные и тревожные чувства, и, беспрепятственно заняв Кахамарку, конкистадоры не испытали никакой радости. Для начала Ф. Писарро отправил к индейцам своих парламентеров с «визитом вежливости». Их принял сам Атауальпа — 30-летний, хорошо сложенный мужчина с красивым лицом и живыми глазами. Однако от испанцев не ускользнули его надменность и самоуверенность, но как иначе мог вести себя Верховный Инка с теми, кто стремился поработить его империю? Прощаясь, он сказал, что готов встретиться с предводителем испанцев и уже на следующий день прибудет в их лагерь.
