Надежда Ионина - 100 великих узников
И тогда Э. Кортес для облегчения своей участи решил использовать пленного Монтесуму. По его приказу закованного в цепи «императора» вывели на плоскую крышу дворца, чтобы он успокоил своих подданных и заставил их снять осаду. Но едва Монтесума в сопровождении испанцев показался на крыше и начал говорить, в него градом полетели камни, стрелы и дротики. Один из камней угодил правителю в голову, после чего испанцы поспешили укрыться за стенами дворца, а раненого Монтесуму унесли в его покои. Придя в себя, повелитель ацтеков отказался от медицинской помощи и от предложения испанцев принять христианство. Через три дня со словами проклятий испанцам, оказавшимся столь неблагодарными и жестокими, Монтесума умер.
По версии Э. Кортеса, верховный правитель ацтеков сам вызвался усмирить свой народ и в результате «получил от них удар камнем по голове, такой сильный, что через три дня умер». Однако Б. Диас сообщает, что Монтесума сначала отказался говорить с крыши со своими подданными и «даже заявил, что не хочет вообще более видеть Кортеса и слышать его фальшивые речи, обещания и ложь». Потом, после долгих уговоров и препирательств, согласился поговорить со своим народом.
Он поднялся на площадку крыши в сопровождении многих из нас — солдат, охранявших его, и начал говорить очень проникновенно своим людям, известив их о том, что, если они прекратят сражение, мы уйдем из Мехико. Многие из мексиканских вождей и военачальников узнали его и приказали своим воинам замолчать и не стрелять более. Четверо из них обратились к нему со слезами на глазах:
О, владыка, наш великий повелитель, мы действительно очень опечалены вашим несчастьем и бедой, обрушившейся на вас и вашу семью. Но мы должны сообщить вам, что уже выбрали вашего сородича в качестве своего нового повелителя.
Едва закончился этот разговор, как на нас обрушился ливень стрел и камней. Наши люди, призванные прикрывать щитами Монтесуму, сразу же забыли свои обязанности… Монтесума был ранен тремя камнями — в голову, руку и ногу. И хотя мы просили его разрешения перевязать его раны и дать ему поесть, говоря с нами очень ласково, он отказался. Затем совершенно неожиданно нам сказали, что он умер.
Раны вождя ацтеков не были опасными для жизни, поэтому испанские солдаты и были так удивлены, когда им сообщили о его смерти. Хронист конца XVI века Д Дуран тоже указывает, что во время переговоров один из индейцев с силой бросил большой камень, попавший Монтесуме в голову, и далее продолжает:
Когда испанцы бежали из Мехико, за исключением тех, кого схватили и убили, то пришли мексиканцы искать во дворце своего царя Монтесуму, чтобы казнить его с неменьшей жестокостью, чем это делали испанцы. И бродя в поисках по комнатам, нашли его мертвым, с цепью на ногах и пятью ножевыми ранами в груди. А вместе с ним многих сановников и вождей, которые находились возле него в плену, все убитые кинжалом.
Совсем иначе описывает гибель повелителя ацтеков Б. де Саагун. По его версии, разговора Монтесумы с восставшим народом не было, не было и ранения камнем. Через четыре дня после резни, устроенной отрядом Альварадо в храме, ацтеки увидели у стен осажденного ими дворца Ашайякотля трупы Монтесумы и правителя Тлателолко, предательски умерщвленных испанцами.
И подняли на руках Монтесуму и отнесли его в местность Капулько. Там положили его на груду дров, затем поднесли огонь и разожгли его.
Свидетельства о смерти ацтекского правителя оставил и монах Ф. де Агиляр, бывший солдат Э. Кортеса:
Монтесума… раненный в голову, в этот вечерний час находился в своих покоях, где присутствовали и другие, очень знатные сеньоры, плененные вместе с ним. И всех их упомянутый Кортес, с согласия своих капитанов, приказал убить, не щадя никого. Трупы убитых были выброшены за пределы дворца, где их обнаружили индейцы и с большими рыданиями и плачем погребли своих мертвых вождей по существующему среди них закону и традициям.
Читатель видит, что, независимо от расхождения в деталях, все авторы — испанские и индейские — единодушно указывают на то, что перед бегством из Теночтитлана испанцы сами убили пленного Монтесуму.
Под именем «Юнкера Йорга»
В Средние века Германия состояла из более чем 300 отдельных территорий — как довольно крупных, так и совсем маленьких. Некоторые из них управлялись князьями, другие — епископами, а небольшие поместья, состоявшие всего из нескольких акров земли и замка, находились под властью рыцарей. Римский папа и германский император облагали жителей страны налогами по своему усмотрению, епископы и священники тоже пополняли казну, ведь платить нужно было почти за все, что предлагала церковь.
В 1506 году римский папа Юлий II ввел продажу новых индульгенций, так как сильно нуждался в деньгах. Такой способ пополнения казны был не нов, и при любых денежных затруднениях церковь сразу же «даровала» плату за отпущение грехов. Немецкие князья не раз выступали против этого: так, Фридрих Мудрый (курфюрст Саксонский), во владениях которого жил тогда Мартин Лютер, запретил продавать «индульгенции на храм Святого Петра».
Курфюрст хотел, чтобы деньги оставались в стране, пусть люди едут в Виттенберг — город, богатый святынями, которые курфюрст усердно собирал[12] [Чтобы пополнить сокровищницу Замковой церкви, курфюрст посетил многие страны и собрал до 20 000 святынь, в их числе — четыре волоска Девы Марии, лоскут ее одеяния, зуб Святого Иеронима, оставшаяся от Тайной вечери хлебная крошка, соломинка из яслей, в которых пребывал младенец Иисус, шип из тернового венца Иисуса Христа]. Много людей стекалось в Виттенберг и из соседних княжеств, и все они оставляли в городе немало денег. Особенно много паломников собиралось на праздник Всех святых, так как в этот день исходящая от реликвий благодать была особенно сильной. Фридрих Мудрый радовался процветанию своего города — «немецкого Рима», а вот М. Лютер был этим обеспокоен, так как считал, что здесь пренебрегают покаянием грешника. Как пастор, он понимал, что должен объяснить людям: грехи не отпускаются с помощью только почитания реликвий и вкладов в церковную казну. Спасение души дается человеку от Бога и на пути к нему не нужны никакие посредники, молящиеся за грешную душу. Не нужны пышные храмы, что якобы возвещают величие Божие, не нужны никакие индульгенции — эти «грошовые билеты в рай».
В Виттенберге М. Лютер поселился после возвращения из Рима, где он побывал в 1510 году по делам братства монахов-августинцев. У него был только месяц времени, и, конечно, ему следует каждый день отправлять службы… Но у него останется все же время, чтобы отслужить мессы у святых гробниц, посетить христианские катакомбы и базилики, поклониться святым мощам и реликвиям. Однако пребывание в Риме почти сразу же началось для М. Лютера с разочарований: так, например, во время исповеди его изумило дремучее невежество исповедника. В другой раз его потрясли фривольность и легкомыслие некоторых итальянских священников, которые могли скороговоркой отслужить 6–7 обеден за то время, когда он стоял всего одну. Подобную практику можно было видеть и в церквах Германии, но некоторые итальянские священники проявляли просто преступное неверие: например, совершая таинства, они могли сказать: «Хлеб — он и есть хлеб; а вино, как было вином, так и останется». И М. Лютер пришел к убеждению, что город, основанный на братоубийстве и обагренный кровью святых мучеников, сокрушен судом Божьим. Но хотя у него и зародились смущающие душу сомнения, они не поколебали его убежденности в истинной благодати.
Сейчас мы знаем М. Лютера как главу немецкой Реформации, а в 1517 году он был мало кому известным монахом-августинцем и профессором теологии Виттенбергского университета. Но он бросил вызов всемогущей католической церкви во главе с римским папой, и в захолустном городке Виттенберг прибил к дверям Замковой церкви знаменитые 95 тезисов, в которых излагал свои взгляды на грех, его искупление и т. д. Вот некоторые из них:
Если человек искренне раскаивается, то он и без индульгенций получит полное отпущение грехов и освобождение от наказания.
Все верующие в Спасителя непроизвольно приобретают блага, приобретенные Иисусом Христом, обходясь без индульгенций…
М. Лютер не стремился к разрыву с католической церковью, он хотел лишь избавиться от некоторых ее недостатков, и в этом он был не одинок. В различных уголках Германии, в различных сословиях появлялись обличители папства и ниспровергатели некоторых церковных догм. Одни из них поднимали на бунт крестьян и рудокопов, другие мечтали о единой Германии, третьи хотели силой меча утвердить на земле царствие Божие. М. Лютер дерзнул освободить христианство от «главарей разврата, этих кардиналов, пап и всей своры римского Содома». Его твердость и убежденность в своей правоте увлекли и многих немецких князей, мечтавших оградить свои владения от римских «сборщиков дани».
