Лейн Брайен - Пытки и наказания
Б
БАСТИНАДО
На Востоке, особенно в Китае и в меньшей мере в Японии, широко распространена порка, называемая бастинадо. Порка осуществляется при помощи легких бамбуковых палочек, а удары наносятся обычно по ягодицам, в редких случаях по пяткам (в Турции — всегда). Не сила удара причиняет нестерпимую боль, а количество этих ударов. Сотни легких постукиваний в течение нескольких часов оборачиваются нестерпимыми мучениями для истязаемого, и бывали случаи, когда подобная порка заканчивалась смертью узника.
Ниже приводится рассказ очевидца, присутствовавшего при порке бастинадо, рассказ, который я отношу ко второй половине прошлого века:
«Толпа отхлынула назад и один человек из группы, стоявшей перед креслом судьи, театрально воздел руки к небу и испустил глубокий вздох. Прежде, чем мы успели понять, что происходит, несколько пар услужливых рук помогли ему снять штаны, а когда это было исполнено, ко всеобщему удовольствию, он лег на пол лицом вниз. Затем вперед выступил один из свиты судьи, в руках он держал бамбуковую палочку или скорее дощечку, отщепленную от этого славящегося своей твердостью растения. Дощечка была в три фута длиной, в два дюйма шириной и в полдюйма толщиной. Сев на корточки перед лежащим на полу человеком и держа дощечку совершенно горизонтально, он принялся наносить легкие частые удары по ягодицам жертвы. Сначала все происходившее выглядело скорее фарсом, поскольку удары были легкими, и тот, кому они доставались, был даже безучастным. Но по мере того, как удары продолжали сыпаться с монотонным постоянством, мне на ум пришла старая пытка, когда капли воды, с таким же постоянством капавшие на обритую голову жертвы, доводили ее до безумия. После нескольких минут легкого постукивания из груди жертвы исторгался глубокий стон. Я подошел ближе и увидел, что то место, куда сыпались удары, стало синим. Затем оно налилось кровью, и если вначале он лежал спокойно сам, то теперь его удерживали несколько человек. Толпа глазела на происходившее с широкими улыбками на лицах, время от времени испуская удивленное «Хай-йа!», когда жертва начинала извиваться и кричать от боли. А тем временем дождь ударов продолжал сыпаться, причем по силе удары оставались такими же, какими были вначале. Наконец, судья проронил какое-то слово, и пытка была остановлена. Узника подняли с пола, провели через двор и прислонили к стене. По известным причинам он еще «долго не сможет пользоваться стулом».
Пытка каплями воды.
БЕРРИ, ДЖЕЙМС
Несмотря на свое призвание, которому немногие бы позавидовали, палач Берри, по отзывам, был добрым и мягким человеком, который, по иронии судьбы, наилучшим образом проявил свои добродетели именно на эшафоте. Все время своего пребывания в должности государственного палача Берри старался отточить свое искусство так, чтобы осуществлять казнь с наибольшей скоростью и эффективностью и чтобы она приносила как можно меньше страданий осужденному.
Джеймс Берри родился 8 февраля 1852 г. в Хек-мондуайке, графстве Йоркшир, учился в школе Ри Грин, недалеко от Литама, после окончания которой работал литогравером. В 1874 г. Берри поступил в городскую полицию Бредфорда. Именно тогда, совершенно случайно, в доме друга он повстречался с бывшим тогда государственным палачом Вильямом Марвудом. Марвуд произвел на Берри сильное впечатление, и без какого-либо воздействия со стороны палача Берри вдруг загорелся желанием самому овладеть этой «профессией». Не медля, он обратился с письмом к шерифам Лондона и Эдинбурга и 21 марта 1884 г. получил письмо от чиновника эдинбургского магистрата, приглашавшее его исполнять обязанности палача в Колтон-ской тюрьме, где 31 марта должна была состояться казнь двоих осужденных, известных как «горбриджские убийцы». Очевидно, Берри показал себя с лучшей стороны. По его собственным словам: «Тюремщики, врачи и даже газетчики признавали, что казнь была проведена насколько возможно гуманно и что бедняги вряд ли могли что-либо почувствовать. Осмотрев тела, врачи дали мне наилучшие рекомендации, отметив искусство, с каким я привей Приговор в исполнение».
Итак, Джеймс Берри стал палачом и оставался им до 1892 г., когда, видимо преследуемый призраками своих бывших «клиентов», присоединился к движению за отмену смертной казни, заявив: «Мой опыт убеждает меня в том, что мы никогда не станем цивилизованной нацией, пока в тюрьмах летят головы». Он не воспользовался своим прошлым, чтобы заработать себе на жизнь, хотя иногда «ради развлечения» выступал с лекцией, названной им «Тюрьмы и заключенные», рассказывая о своей деятельности в качестве палача. Дебют Берри как аболициониста состоялся в вестминстерском «Аквариуме» 19 марта 1892 г. На афише его имя значилось вместе с именами нескольких американских ясновидцев, группы трюкачей-ве-лосипедистов и квартетом «Сидония». В цену билета на представление был включен добавочный шиллинг, чтобы «мистер Берри мог получить средства на ведение своей кампании против смертной казни». Начав несколько чопорно и наставнически, через несколько минут, вспомнив о том, что ему придется выступать здесь еще 11 раз, а потом разъезжать по стране, он взял свой, неподражаемый тон, и речи его зазвучали более убедительно. Кроме того, осуждая институт смертной казни, он стал более точен в выражениях и непримирим, например: «Теперь, когда я умыл руки и навсегда развязался с этим делом, могу сказать, что будь моя воля, я бы заставил шерифов самим казнить осужденных», и добавил: «Многие из них до сих пор должны мне деньги».
В другой раз, выступая перед менее интеллектуальной аудиторией, Берри позволил себе отпустить несколько своих искрометных шуток. Вот его любимая: «Итак, на часик мы вывешиваем тело для просушки, а шериф и его полицейские уходят помочиться. Когда они возвращаются, мы кладем тело в негашенную известь и ждем воскрешения оного». Все закончилось совершенно неожиданно. Вечером, когда Берри выступал с лекцией на ливерпульском ипподроме, взорвался оксиацетиленовый цилиндр, который он везде носил с собой для снабжения светом своей волшебной лампы для показа слайдов. Никто не пострадал, но взрыв уничтожил его коллекцию диапозитивов. После этого Берри сменил несколько занятий, побывав даже хозяином гостиницы, и умер в 1913 г. (См. повешение, где описываются методы, использовавшиеся Дж. Берри).
«Вот один анекдот, который я для себя называю «историей с больным зубом». Когда в 1887 г. я плыл на пароходе из Ирландии, одним из моих попутчиков оказался ирландец, который ужасно страдал от морской болезни, к которой вскоре добавилась еще и зубная боль. Он надоел всем пассажирам, включая тех, кто не страдал морской болезнью и желал насладиться путешествием; стюарды от него шарахались. Как мне кажется, один из них посоветовал ему обратиться ко мне, поскольку он явился в мою каюту, умоляя излечить его. Я признался, что мог бы мгновенно избавить его и от зубной боли, и от морской болезни, но уверил его, что вряд ли ему понравится мое лечение.
Визитные карточки Джеймса Берри.
Однако он был настойчив, и тогда я сунул ему свою визитную карточку (см. иллюстрацию).
Он оказался очень чувствительным человеком, а шок, который он испытал при виде карточки, избавил его от зубной боли, а меня от его присутствия до конца путешествия. Текст на карточке был напечатан черным цветом, ветка папоротника — зеленым, а рамка была золотая. Теперь у меня другая карточка, попроще».
«Я вовсе не стыжусь своей профессии, потому что считаю, что если человек заслуживает казни (а он ее заслуживает, убив другого человека), значит кто-то должен быть палачом, а занятие это считается таким же достойным, как и другие. На казнь через повешение я смотрю с профессиональной точки зрения. Когда я только что занялся этим делом, я обращался к шерифу графства всякий раз, когда убийцу приговаривали к смерти. Сейчас я не считаю нужным искать применения своему искусству в Англии потому, что меня здесь все знают, но время от времени я посылаю простую визитную карточку в Ирландию, когда там собираются кого-то казнить».
(Оба отрывка взяты из автобиографии Джеймса Берри «Как я был палачом»[17]).
БРАУНРИГГ, ЭЛИЗАБЕТ
Прожив семь лет в Гринвиче, Джеймс Браунригг переехал в Лондон и снял дом на Флит-стрит. Кроме того, в Айлингтоне у него осталась квартира, которой он пользовался от случая к случаю. Его жена Элизабет к тому времени родила ему 16 детей и, подрабатывая повитухой, помогала мужу-водопроводчику прокормить семью. Она пользовалась уважением сограждан, что подтверждается тем, что попечитель прихода Сент-Данстан назначил ее на должность повивальной бабки для женщин из работного дома. К удовлетворению начальства, обязанности свои она выполняла исправно и нареканий не имела.
