Люк Рейнхард - Трансформация
– Да, я вижу.
– Вот о чем она говорит. Чем выше мы поднимаемся по шкале, тем надежнее наше знание. Высший уровень уверенности – это естественное знание. Так, Джед знает, как ходить, а Таня – как петь. И ты видишь, – что низшая форма уверенности лежит в сфере веры.
– Наверное, зависит от веры?
– НЕТ, жопа, ВСЕ верования – это наименее надежная форма знания. Вера представляет собой неуверенность. Люди верят в Бога, так как не имеют реальных сведений о нем. Где есть естественное знание Бога, нет нужды в вере. Высшая форма уверенности – это когда ты знаешь что-то настолько естественно, определенно, что не можешь описать словами.
– Да, я понял, – говорит Рик, – поэтому мне и казалось, что все эти разговоры – один навоз.
– Это навоз. Все, что я говорю, – навоз. Я ведь несколько раз предупреждал, не так ли?
– Ну да?
– Я говорил, что не верю ни одному своему слову.
– Зачем же тогда говоришь?
– Зачем ты перекачиваешь грязную воду из пруда в стойло?
– Чтобы вычистить говно.
– Понял теперь? Поэтому я и лью на вас слова, жопы.
* * *
– Хорошо, сейчас мы устроим процесс, а после этого будет перерыв.
(Волна стонов и отдельные аплодисменты.)
Сперва я расскажу, как делать процесс, а после этого вы его сделаете. Я хочу, чтобы вы слушали внимательно, НО НЕ НАЧИНАЙТЕ, ЖОПЫ, НИЧЕГО ДЕЛАТЬ. Понятно? Хорошо. Сначала я дам инструкцию снять очки и контактные линзы, положить все предметы на пол и сесть поудобнее, не перекрещивая рук и ног. Я попрошу положить руки на бедра и закрыть глаза.
Потом я дам инструкцию «войти в свое пространство», что значит просто спокойно быть в своем уме, что бы это ни значило.
Потом я скажу: «Поместите пространство в пальцах левой ноги», – и, дав достаточное время, чтобы поместить пространство в пальцах левой ноги, я поблагодарю вас, сказав «прекрасно», «хорошо» или «спасибо».
Потом я попрошу «поместить пространство в левой лодыжке». Через пять или шесть секунд я скажу: «Хорошо, поместите пространство в левом колене». Такие инструкции и поощрения будут продолжаться до тех пор, пока вы не поместите пространство во всех частях вашего тела, в обеих ногах, корпусе, голове, обеих руках и плечах. Я также попрошу вас отмечать любые напряжения между глаз, в челюстях, на языке…
Еще минут пятнадцать тренер во всех деталях описывает процесс и отвечает на вопросы. Напряжение в зале начинает спадать. Люди потягиваются, зевают, потирают глаза и разминают запястья. Некоторые начинают шептаться.
– Эй! – кричит тренер. – Здесь нельзя разговаривать.
Понятно? Заткнитесь! – и он продолжает объяснять.
Наконец процесс начинается. Мы сидим спокойно, глаза закрыты.
– Я хочу, чтобы вы поместили пространство в пальцах левой ноги… Хорошо… Поместите пространство в левой лодыжке… Прекрасно… Поместите пространство в костях левой стопы… Прекрасно… теперь поместите пространство в пальцах правой ноги… Прекрасно… Поместите пространство в костях правой стопы… Хорошо… Теперь поместите пространство в правой лодыжке… Хорошо… Поместите пространство в левое колено… Прекрасно… Поместите пространство в левую берцовую кость… прекрасно… теперь поместите пространство в правой голени… Хорошо… Поместите пространство в правую берцовую кость… Хорошо… Поместите пространство в правое колено…
Эффект громкого голоса тренера сначала отнюдь не расслабляющий, но, поскольку большинство учеников утомлены энергичными препирательствами с Доном, повторяющиеся инструкции и поощрения скоро оказывают гипнотическое действие.
Ученики, каждый по своему, погружаются в менее сознательное состояние. Раньше, чем через десять минут, когда тренер помещает пространство только в левое колено, раздается тихий женский плач.
Когда тренер добирается до диафрагмы и дает инструкцию следить за вдохами—выдохами, слышатся другие всхлипывания, погромче.
Позднее – ритмичный храп. Процесс идет, и в течение двадцати пяти минут тренер по-прежнему громким и интенсивным голосом помещает пространство и расслабляет мышцы на лбу, челюстях и языке. Женщина, которая плакала, перестает плакать, но всхлипывания другой все еще слышны. Мужской храп накатывается и откатывается, как океанский прибой.
После того как все тело исследовано, мышцы лица полностью расслаблены, ученики делают три глубоких вдоха и РАССЛА… А…А…А… БЛЯЮТСЯ на выдохе, тренер начинает читать длинную поэму в прозе – долгую декларацию самоутверждения, приятия жизни и расширения возможностей личности.
У меня все хорошо У меня всегда все было хорошо Я могу сделать все, что хочу Я могу быть всем, чем хочу Если это не причинит вреда другим Мне будет хорошо Я люблю и меня любят Я осознаю и принимаю это Я стремлюсь, и я достигну высшей Степени сознательности Это правильно…
Чтение продолжается минут пять. Когда процесс завершается, тренер просит нас воссоздать в уме зал и медленно возвращает нас к реальности. Когда мы открываем глаза, на платформе стоит Ричард. Он механически описывает расположение трех туалетов, хотя большинство из нас, несомненно, отыскало бы их, даже если бы они были тщательно замаскированы. В перерыве нельзя есть, и все ученики должны быть на своих местах ровно через тридцать минут. К своему изумлению мы обнаруживаем, что сейчас 16.05, то есть мы провели с тренером почти восемь часов!
Неудивительно, что зады болят!
* * *
– Шарлотта? Встань, – говорит тренер после перерыва.
Шарлотта, очень молодая блондинка в джинсах и блузке, встает.
– Вот что со мной случилось во время этого процесса, – оживленно говорит она, – я вся расслабилась, совершенно отпустила себя, это было грандиозно. Когда ты вернул нас обратно, зал показался таким красивым! Я имею в виду ковер. Цвет ковра был просто потрясающим. Как будто поле травы, если ты понимаешь, что я имею в виду. Мне очень понравилось.
– Спасибо, Шарлотта (аплодисменты). Майк.
– Я говорю в первый раз, – произносит Майк глубоким голосом, – во время этого процесса со мной ничего не случилось. Напрасно потерянное время.
– Спасибо, Майк.
– Можно задать вопрос?
– Чуть позже.
– Хорошо.
– Спасибо. (Аплодисменты.) – Том?
Том – молодой человек, который ранее назвал тренера высокомерным мерзавцем.
– Было интересно, – говорит он, – я много занимался медитацией и должен признать, что все эти «перемещения пространства» привели меня в такое состояние, которого я обычно достигаю не раньше, чем через час глубоких дыхательных упражнений. Я просто удивлен. Было хорошо.
– Спасибо. (Аплодисменты.) Дженифер? Возьми микрофон.
Дженифер, полная женщина лет сорока с утомленным выражением лица.
– Знаете, это я плакала. Я не знаю почему. Я делала все, как ты говорил, и когда мы дошли до живота, и ты сказал «поместите пространство в животе», я внезапно заплакала. Это было смешно. Я понятия не имею, почему я плакала.
– Все в порядке, Дженифер, – говорит Дон, – выполняй инструкции и бери, что получишь. Ты сопротивлялась плачу?
– Нет. Это даже странно. Это был очень спокойный плач. Как будто ты нажал какую-то кнопку у меня на животе, и открылся какой-то кран. Это было странно.
– Спасибо, Дженифер. (Аплодисменты.) Тим? Возьми микрофон.
Тим, маленький лысоватый человечек в очках, говорит напряженным дрожащим голосом.
– У… сперва я хочу сказать, что мне страшно говорить. Я, – он прочищает горло, – испуганный говнюк (рассеянные аплодисменты). Но что касается процесса… как только ты сказал «войти в свое пространство», даже до того, как надо было поместить пространство в левой ноге, то есть в самом начале процесса, я почувствовал панику. Меня все время трясло. Я не поместил ни одного пространства… Я все время пытался взять себя в руки. Я ничего не боялся целый день. Это черт знает что! Я еле держу микрофон.
– Все в порядке, Тим. Позднее, сегодня и завтра, мы будем говорить о том, что делать с такими вещами. Ты научишься смотреть на свой страх, и он исчезнет. Но не хватайся сейчас за этот спасательный круг. Оставайся со своим переживанием. Я не думаю, что ты должен понять это прямо сейчас. Сейчас просто будь со своим страхом, наблюдай его, не борись с ним. Хорошо? Спасибо, что поделился. (Аплодисменты.) Катя?
– Со мной ничего особенного не случилось, – говорит Катя, высокая стриженая женщина, – но я хочу рассказать, что где-то в конце процесса со мной было переживание «ага!», – она улыбается, и некоторые смеются. – Это было во время помещения пространства в правую ягодицу, которая все время чертовски болела. Это самое яркое переживание за весь день. Я прикоснулась к своему телу и, действительно, прикоснулась к жизни.
– Спасибо, Катя. (Аплодисменты.) Дэвид?
– Я хочу знать, в чем цель процесса.
– Ни в чем, – спокойно отвечает Дон, – это просто часть тренинга. – Я имею в виду, должны ли мы были увидеть свет? Или расплакаться? Или просто немного отдохнуть?
