Григорий Курлов - Путь к Дураку. Книга первая. Философия Смеха.
— Значит, как Хозяином себя признал, — углубился Петя е умствования, — любую игру теперь выбирай — плохо уже не будет. Потому и радовался я тогда, на крюке вися, понимание такое пришло, что плохим закончиться происшествие моё не может, пока Хозяином помню себя. Отчего ж сейчас не так весело, как было-то? Ведь знание это и сейчас во мне, в голове моей имеется…
— Разобраться в том, надобно, — озабоченно пошевеливался в верёвках Петя, — должен ответ быть. В себе искать буду, верно Мяв говорил: как из себя выскочишь, так с чужим ответом и вернёшься. Раз во мне вопросы имеются, значит, и ответы есть.
— Хозяин для чего Мир сделал? — в который уж раз терзал себя вопросом нестарый старик, — играть чтоб, радоваться. Так, значит, что я делать должен, чтоб себя же. Хозяина, не забижать? Так радоваться же… А я што делаю? Вишу на верёвках, болтаю сам с собой… Можно это радостно делать? А чего ж, тут главное — не отвлекаться на другое. Коли болтать, так болтать всласть…Л в верёвках путаться, так тоже до конца, и тут уж не болтать — ни языком, ни мыслями, а только ощущать всё в тонких тонкостях.
Петя прислушался к себе — радостно ли ему на верёвках висеть? Руки затекли, ноги болели, верёвками надавленные.
— Будто в пасть меня кто сграбастал… — сравнение себе Петя привёл.
— Стоп, стоп, — тут же себя и остановил. — Это что же я делаю? Мне верёвку почуять всю падать, а я мыслями болтаю, сравнения ищу…Не так всё…
Вновь заглянул в себя Петя. Ногой своей затёкшей стать попытался. Пока понимал, что затекла нога-то, — больно было. Чтоб мысли выключить, прислушиваться к себе глубже стал… Ощущал, как венки все в ноге набухли — погорячели, как мурашки внутри бегают, щекотно покусывая, как кровь пульсирует… Глядел в себя, стараясь не пропустить ничего…
И как-то дивно стало Пете чуть погодя. Вроде всё то же осталось, но боль былая отчего-то болью быть и перестала… Рассыпалась она на много ощущений разных, каждое из которых само по себе — и не болит вовсе. Дальше — больше, даже приятно отчего-то стало.
— Вот ведь Хозяин разыгрался, — пробурчал вслух Петя, — так и боли любителем стать недолго…
Но внутри у него было тихо и спокойно — безмысленно. Принялся тогда Петя всё подряд «по-Хоэяйски» рассматривать.
Долго смотрел, как колышут деревья листвой… Без говору внутреннего смотрел, ни одного трепету их не пропуская. Слушал, как стрекочет кузнечик… На облака глядел долго, заполняя себя их видом…Дыхание своё слушал, как наполняет его воздух лесной и как обратно он выходит…
Да будто потерял себя Петя во всём этом. Словно растворился в листве, облаках, звуках… Такую радость испытал, как никогда раньше.
В Хозяина играючи, не заметил, как свечерело…Легли на поляну тени длинные. Солнце, низко склонившись, в глаза лезть принялось. Подали голос тонкий комары лесные, на голод жалуясь.
Не сразу и ощутил Петя, как подошёл кто-то к дереву. Поднял голову — стоит подле него женщина наружности настолько странной, что коли б не сарафан линялый, в заплатах весь, то и не понял бы — какого ж именно полу его гость.
Длиннющая она была на голову Пети выше, и худющая, как плеть. Волосы вроде травы на кочке болотной и такие же спутанные. Кожа на лице и руках как кора берёзы сухой, а нос как сучок с дерева — тонкий, длинный и похоже даже, что с листиком малым, засохшим…
«…Кикимора какая-то», — подумал Петя, дивясь гостье.
— Она и есть, — захихикала та, кокетливо сарафан оправляя, — приятно, когда признают
Петя удивился про себя:
хоть в сказках он и слыхал о таком, но видал впервые, вслух же сказал:
— Ты мысли, што ли, читаешь? Или так угадала?
— А всего помаленьку. Дело наше лесное, древнее, — затарахтела Кикимора, и без просьбы даже за конец верёвки ухватившись, принялась вокруг дерева бегать. — За столько лет чему не обучишься…
— Любите соседей, — сказала она, снимая с Пети последние верёвочные кольца, — источник знаний… Ты здесь день всего стоишь, а сороки уже по всему лесу растрещали — Соловей, дескать, Разбойник опять в лесу кого-то забыл…
. — Не впервой, значит, такое? — спросил Петя, руки — ноги растирая.
— Не впервой, не впервой, — суетилась Кикимора, вкруг Пети бегая, то суму ему подаст, то в глаза заглянет, то за руку подержится. — Мужик он ничего, добрый. Совесть у него чистая — он ей и не пользовался ни разу… А как головой долбанулся, да память отшиб, так враз со всем своим преступным прошлым и покончил. Сейчас одним только преступным настоящим занимается. Да ещё опекать его приходится, а не то ведь пропадёт сказка-то без него.
— А чего это ты вокруг всё мотаешься? — не выдержал вконец Петя. — Будто обнюхиваешь всего. Мужика что ли не видела?
— Мужиков людских я много видала, — как-то растерянно отвечала Кикимора, против Пети ставши, — но вот в тебе что-то никак не разберусь… Навроде как человечьего вида ты, а внутри совсем как наш — природный, лесной, древний. Чую и облака в тебе, и капли дождевые, и запахи лесные… Будто одна лишь оболочка твоя от человеков, а в ней — то же, что и снаружи — Мир живой. У людей не бывает такого, паутина мысленная у них внутри, рваная и грязная… Пошто так, Петя?.. Кто ж ты, мил человек?
Удивлённо слушал Петя Кикимору. Вначале не понимал, а затем вспомнил, как давеча весь мир через себя пропускал, наполняясь и звуками лесными, и запахами здешними…
«Так вот, — подумал он, — как Хозяин для других-то выглядит. Как кусочек Мира большого, что в теле человечьем запрятан…»
«…Человек… — ещё подумал Петя, распахнув руки напротив низкого уже солнца и сладко потянувшись весь, — человек играет в своей жизни только маленький эпизод… Так здорово видеть, что игра твоя кому-то по душе пришлась…»
ЛОВУШКИ МЕТОК
КОВАРСТВО «ОПИСАНИЯ МИРА»
На одном из занятий у нас уже шёл разговор о том, что Хозяин, выстраивая «игровую площадку» под названием Жизнь, «пометил» пространство своей игры сигналами-обозначениями, названными нами Хозяйскими метками. Сейчас мы остановимся более подробно на этом моменте.
Хозяйские метки — это набор обозначений разного рода, определённых нашим языком, нашими словами и помогающий нашей кукольной личности не «потеряться» в созданном Хозяином Мире. Это ориентиры, которые проявлены знакомыми всем нам предметами и явлениями, ощущениями и мыслеобразами, такими, например, как дерево, камень, капля, кошка, гром, молния, мысль, боль и т. д. и т. п.
В совокупности всё это и составляет то самое «Описание мира», о котором уже шла речь на предыдущих занятиях.
Значение «Описания мира» и Хозяйских меток двойственно и неоднозначно.
С одной стороны, работает весьма полезный механизм, позволяющий нам сориентироваться в сложном и многомерном пространстве путём подмены его непознаваемости привычной для нас трёхмерной моделью, уже вполне доступной нашему восприятию.
С другой стороны, это своего рода «капкан», ограничивающий для нас восприятие настоящего и живого Мира, омертвляющий его и делающий недоступным.
Рассмотрим оба аспекта. На первом этапе трёхмерной проявленности некая Хозяйская сущность, получив воплощение в родившемся ребёнке и утратив осознанную связь со своими многомерными, трансцендентными каналами восприятия, оказывается совершенно беспомощной в человеческом мире, мире гораздо большей плотности и неизмеримо меньших для неё возможностей.
Ей, этой сущности, проявленной уже в качестве человека, необходимы новые ориентиры в новом пространстве, некий, трёхмерный уже, «способ» восприятия постигаемого мира.
Именно создание меток, и в их совокупности — «Описания мира», позволяет ей ориентироваться в этом мире, говорить о нём, накапливать новый опыт и новые знания. Это очень важно, учитывая то, каким образом происходит обучение и передача жизненно важной информации в человеческом обществе.
Созданные Хозяином метки сформировали новый механизм восприятия этого мира. Для того чтобы ориентироваться в нём, каждая метка получила своеобразное обозначение — как мысль, а затем и название — как слово, то есть элемент речи. Существо, получившее возможность мыслить и говорить, сделало колоссальный скачок в своей социальной эволюции. Появилось такое понятие, как сознание, постепенно переросшее в самоосознание. Самоосознание — это и есть то качество, которое отделяет человека от животного. Мыслить — по-своему — могут все живые существа. Но возможность «увидеть» себя со стороны, задаться вопросом «Кто я?» и «Зачем?» имеет лишь человек. Вот здесь мы и сделаем остановку.