Эрнст Шумахер - Малое прекрасно. Экономика для человека. Карта для заблудившихся.
Мир имеет иерархическую структуру, где необходимо различать «высшее» и «низшее». Также и органы чувств, способности и другие «инструменты», при помощи которых человек воспринимает и познает мир, являются иерархической структурой «высшего» к «низшего». «Что вверху, то и внизу», — говорили в древности. Это значит, что окружающий мир каким-то образом соотносится с нашим внутренним миром. Высшие уровни в мире более редки и исключительны, чем низшие: минералы вездесущи, жизнь — лишь тонкая пленка на поверхности Земли; сознание относительно редко; а осознанность — величайшее исключение. То же относится и к человеческим способностям. Низшими способностями, такими как зрение и умение считать, обладают все нормальные люди, в то время как более высокие способности, необходимые для восприятия и уяснения более тонких аспектов реальности, встречаются тем реже, чем выше мы поднимаемся.
Одни люди «от природы» наделены большими способностями, чем другие, но эти различия, скорее всего, имеют куда меньшее значение, чем разница в интересах и в том, что Тиррел называет «стереотипами мышления». Разумные существа из его аллегории не соответствовали книге, так как основывались на предположении, что имеют значение только «внешние связи между буквами». Их следует назвать научными материалистами, верящими в то, что объективная реальность ограничена тем, что поддается непосредственному наблюдению, и движимыми неизменным нежеланием признать более высокие уровни или степени значимости.
Уровень значимости, на который пытается настроится наблюдатель или исследователь, выбирается не умом, но верой. На наблюдаемых фактах не висят ярлыки с указанием того, на каком уровне их должно рассматривать. Однако выбор несоответствующего уровня не приводит ум к фактической ошибке или логическому противоречию. Все уровни значимости вплоть до соответствующего уровня, то есть до уровня смысла в примере с книгой, одинаково достоверны, одинаково логичны, одинаково объективны, но не одинаково реальны.
Выбор уровня исследования — дело именно веры. Отсюда афоризм «Crede ut intelligam» — вера наделяет меня способностью к пониманию. Если мне не хватает веры и, следовательно, я выбираю неподобающий уровень значимости для своих исследований, никакая дальнейшая «объективность» исследования не спасет меня от непонимания сути всего этого предприятия, и я лишаю себя самой возможности понимания. Тогда я буду одним из тех, о ком было сказано: «Они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют»[133].
Одним словом, имея дело с предметами более высокой степени значимости или Уровня Бытия, чем неодушевленная материя, наблюдатель зависит не только от соответствия собственных высоких качеств, быть может, «развитых» учением и тренировкой, но также от соответствия своей «веры» или, проще говоря, от своей системы ценностей. В этом отношении человек чаще всего заложник своего времени и культурных традиций, в которых он вырос, ведь человеческий ум оперирует мыслями, большинство из которых он просто перенял и усвоил от окружающего общества.
Критически осознать предпосылки собственного мышления чрезвычайно трудно. Глазами можно увидеть все окружающее, однако глаз, которыми мы смотрим, увидеть невозможно. Можно напрямую изучить любую мысль, кроме мысли, посредством которой мы изучаем. Требуется особое усилие, усилие осознанности — почти невозможный подвиг замыкания мысли на самой себе — почти невозможный… Это и есть сила, которая делает человека человеком и открывает для него возможности идти дальше, за пределы человеческого. Эта сила лежит в том, что Библия называет «внутренностью» человека. Как мы уже отметили, «внутреннее» соответствует «высшему», а «внешнее» — «низшему». Органы чувств — самые внешние инструменты человека; когда «они видя не видят, и слыша не слышат», проблема не в органах чувств, а во внутренности, «ибо огрубело сердце людей сих… и не уразумеют сердцем»[134]. Только через «сердце» можно соприкоснуться с более высокими степенями значимости и Уровнями Бытия.
Тот, кто погряз в современном материалистическом наукообразии, не сможет понять, что это значит. Он не верит ни во что выше человека, который, по его мнению, лишь высокоразвитое животное. Он утверждает, что истину можно обнаружить только мозгом, который в голове, а не в сердце. Поэтому «уразуметь сердцем» для него бессмысленное словосочетание. И он по-своему совершенно прав: мозга, расположенного в голове и снабжаемого информацией от органов чувств, совершенно достаточно, чтобы заниматься неодушевленной материей, низшим из четырех Уровней Бытия. И в самом деле, всяческое вмешательство «сердца» только мешало бы, а, может, и искажало бы его работу. Как ученый-материалист он верит, что жизнь, сознание и осознанность — всего лишь свойства сложных соединений неодушевленных частиц. С такой «верой» совершенно разумно полностью полагаться на органы чувств и интеллект и противостоять любому вмешательству «сил» сердца. Другими словами, более высокие уровни Реальности для него просто не существуют, потому что его вера исключает возможность их существования. Он похож на человека, который, имея радиоприемник, не хочет его включать, потому что убедил себя, что из него ничего, кроме шума помех не слышно.
Вера не противоречит разуму и не заменяет его. Вера выбирает степень значимости и Уровень Бытия, на который будет направлен поиск знания и понимания. Вера бывает как разумной, так и нет. Поиск значения и смысла на уровне неодушевленной материи — проявление веры неразумной. То же самое относится и к попыткам «объяснить» шедевры человеческого гения стремлением заработать денег или дать выражение своим сексуальным проблемам. Вера агностика (если она не напускная), пожалуй, самая неразумная из всех, потому как вопрос значения для него вообще незначим. Это все равно что сказать (возвращаясь к примеру Тиррела): «Мне безразлично, чем является книга: просто предметом определенной формы и цвета, набором знаков на бумаге, набором букв, расставленных по определенным правилам, или выражением смысла». Не удивительно, что в религиозных традициях к агностикам всегда относились с явным презрением: «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих»[135].
Вряд ли можно считать неразумной веру людей, принимающих свидетельства пророков, мудрецов и святых, что на разных языках, но практически в один голос заверяли, что книга этого мира не просто цветная форма, но выражение смысла, что есть Уровни Бытия выше человеческого, и что человек может достигнуть этих высших уровней, если позволит вере стать проводником разума. Никто не описал возможное путешествие человека к истине более ясно, чем епископ гиппонский, Святой Августин (354–430):
Первый шаг вперед — это позаботиться о том, чтобы внимание было сосредоточено на истине. Конечно же, вера не видит истину со всей ясностью, но у веры есть на истину чутье, подсказывающее ей, что верно, а что нет. Вера еще не может видеть то, во что верит, но хотя бы уже с уверенностью знает, что это, тем не менее, истинно. Именно вера поможет овладеть скрытой, но несомненной истиной, побудит ум проникнуть в нее. Тогда формула «Поверь, чтобы смочь понять» (Crede ut intelligam) обретет свой полный смысл[136].
В свете разума можно видеть вещи, скрытые от органов чувств. Никто не отрицает, что именно так мы постигаем истинность математических и геометрических заключений. Доказать утверждение означает придать ему посредством анализа, упрощения или преобразования вид, в котором становится видима истина. Как только ум узрел истину, не нужны никакие другие доказательства, да и найти их не представляется возможным.
Можно ли при помощи разума видеть вещи, выходящие за пределы математики и геометрии? Опять же никто не отрицает, что мы видим смысл высказываний другого человека, даже когда он не очень ясно изъясняется. Наша повседневная речь — проявление способности видеть смысл и улавливать мысли, а это вовсе не то же самое, что мыслить и составлять мнения о чем-либо. Способность улавливать смысл ведет к проблескам понимания.
Для Святого Августина самое главное — это вера. Вера подсказывает нам, что нужно понять; она очищает сердце и тем самым делает рассуждения разума полезными; она позволяет разуму достичь понимания откровений Бога. Короче говоря, говоря о понимании, Святой Августин всегда имеет в виду плод размышления, которому вера проложила путь[137].
Как говорят буддисты, вера открывает «глаз истины», также называемый «Глазом Сердца» или «Глазом Души». Святой Августин утверждал, что «жизнь нам дана для того, чтобы вылечить глаз сердца, которым можно зреть Бога». Величайший суфийский поэт Персии, Руми (1207–1273), говорит о «глазе сердца, которому наши два глаза в подметки не годятся»[138]. Джон Смит Платоник утверждает: «Нам следует закрыть наши чувственные глаза и открыть ярчайший глаз понимания, глаз души. Так философ зовет силу нашего разума, что есть у каждого, но которой мало кто пользуется»[139]. Шотландский теолог, Ричард Сэйнт-Виктор (ум. 1173), говорит: «Только внешние органы чувств воспринимают видимое, и один лишь глаз сердца видит невидимое»[140].
