Стюарт Соватски - Эрос, сознание и Кундалини
До сих пор большие и разнообразные культуры Индии считают честью поддерживать тех кто вступает на этот путь вечно уязвимой жизни. Так, Махатма Ганди мог обладать огромным политическим влиянием, не имея практически ничего. В действительности, жить как эта Самость мог кто угодно - мужчина или женщина, человек состоящий в браке или одинокий, богатый или бедный. Говорят, что в редких случаях это экстатическое чувство Самости даже преобразовывало муки смерти в постоянное чувство бессмертия и блаженной бесконечности. Согласно легенде, некоторые йоги следовали пути брахмачарьи в течение тысяч жизней.
По мере того, как йог становился зрелым, сексуальное желание или потребность, не связанные с размножением, исчезали не из-за моральных запретов, а в результате постепенно углубляющихся чувственных и сверхчувственных осуществлений. Слишком много секса, больше чем один раз в лунный цикл, оказывалось сублимативно неэкологичным, и уменьшало йогу, или единство с питающими гармониями жизни. Если йог утрачивал свое осуществление, тотчас же возникали желания.
Таким образом, приверженец брахмачарьи со временем отвергает даже желание целибата, и взамен следует внутренним ритмам этого сублимационного процесса в два этапа: от получаса до нескольких часов в день йогической медитации и упражнений, именуемых садхана - буквально, собирание духовной силы; затем, в течение остального дня, поиски этого всегда изначального осуществления, нередко скрытого в состояниях чувств, которые мы называем разочарованием, пустотой, или даже желанием. Как с улыбкой говорил мне один американский практик: «Брахмачарья - это очень особая форма гедонизма, просто с удовольствиями и практиками иного сорта».
Глава 2
Эрос как тайна: ключ к продвижению нашего эротического освобождения
В 1985 г. я опубликовал исследование сексуального опыта и убеждений людей, считавших себя сексуально освобожденными или занимавшихся йогой, включавшей или не включавшей в себя целибат. Слушая моих собеседников, я замечал, что каждого из них привлекало нечто скрытое в нем самом, в другом человеке, или в большем мире. Я делал вывод, что суть эротического акта составляет приближение к чему-то скрытому, достигается ли это посредством обычного секса, или тантрической сублимации.
Так, скрывающие и одновременно открывающие силы двусмысленности и полускрытые жесты очень хорошо служат эротическим намерениям, поскольку все они искусно передают, что происходит нечто тайное. Чувство двусмысленности, присущее такому общению, заманчиво и безошибочно сигнализирует, что мы переходим от неэротических к более интимным областям. Холодок здесь, проблеск там - от наводящей на мысли улыбки незнакомки, чьи глаза возбуждают наши тайные надежды, до чуть заметной улыбки Будды, намекающей на духовное блаженство, едва скрываемое игрой мирских иллюзий.
Вопрос «Что именно представляет собой эта таинственность?» позволил мне приблизиться к сути эроса - к самому чувству Тайны. Эрос ощущается скрытым от нас не потому, что на него наложен запрет какой-то властью или моральным кодексом, а потому, что он по самой своей природе, архетипически и онтологически, принадлежит к Тайному. Ибо эрос - это не вещь, а неотъемлемое чарующее качество. Это Секрет внутри любого секрета, Скрытость во всем скрытом, и Тайна во всем, что предполагает будущие открытия.
Например, своевременное затемнение в кинофильме не менее эротично, чем откровенная сцена - только по-другому. Последняя подчиняется научным правилам эмпиризма, верификации, и открытия; первое подчиняется эстетическим правилам умолчания, воображения, поэзии, невыразимости, и скрытости. История фильмов следует эмпиристской траектории желания показывать чуть больше. Но эта траектория полного разоблачения все дальше и дальше уходит от другой стороны скрытости.
Однако, первичную тайну, к которой мы подходим, не следует смешивать с тайной непознаваемости или затемнения ума; нет в ней и наигранности жуткой тайны. Она не в большей степени относится к женскому - правый мозг, месячный цикл, и беременность - чем к мужскому - левый мозг, сперматогенез, и отцовство. [Это довольно примитивное понимание психобиологических различий между мужчиной и женщиной. Идея «женщина = правый мозг; мужчина = левый мозг» основана на устаревших и ошибочных представлениях о функциональной асимметрии больших полушарий мозга: и в последовательно-аналитическом (якобы «мужском») и в интуитивно-синтетическом (якобы «женском») мышлении участвуют оба полушария; даже лингвистические способности нельзя считать имеющими исключительно левополушарную локализацию. Хотя у женщин правое полушарие действительно играет несколько более равноправную роль, основные нейропсихологические и физиологические различия между мужчиной и женщиной имеют, скорее, нейрохимическую и эндокринную основу: женщины более эмоциональны и интуитивны, прежде всего, потому, что все их существо в большей степени, чем у мужчин, подчинено действию эндокринной системы, зависящему от природных ритмов. Кстати, именно поэтому, для некоторых женщин и в определенные периоды, рекламируемые автором практики целибата и сублимации могут быть просто опасными, о чем я постараюсь рассказать подробнее в одном из последующих комментариев (см. также уже упоминавшуюся книгу «Нава йогини тантра») (пер.)]
Безусловно, тайна - это не просто один из аспектов эроса, как предполагает призыв «вернуть в сексуальность волнение, наслаждение, и тайну», ибо именно тайна создает два других атрибута, а не наоборот; в равной мере, это не общее название для категории сексуальных феноменов, как в утверждении «три тайны секса составляют оргазм, оплодотворение, и любовь», ибо тайна - не категория, а первичная суть эроса. Тайна загадочно чарующей или откровенной сексуальности - не лучший ее пример.
Точно так же, нам нет нужды, подобно любопытным туристам, искать ее в чужеземной экзотике восточных йогов. Первичная эротическая тайна столь же доступна в самых обычных, как и в самых нетрадиционных и, казалось бы, экзотических видах сексуальности.
Сексо-политическая пародия
Однако, выведение эротических феноменов на свет дня никогда не сделает очевидной их природу. Напротив, когда мы действительно подходим к ним без сведения или преобразования, то испытываем еще большее чувство благоговения и тайны, даже почтительного страха или головокружительного возбуждения. Эротические переживания завораживают и смиряют нас, одновременно возбуждая и приводя в восторг.
Духовных авторитетов, как восточных, так и западных, часто обвиняют в том, что они скрывают от нас сексуальность. Но это все равно, что сердиться на Пасхального Кролика (символ плодородия из пословицы) за то, что он «репрессивно» скрывает от нас пасхальные яйца, когда это точно согласуется с эротической тайной и создает возбуждение охоты. Подобные обвинения не достигают цели, ибо на глубочайших уровнях, эрос всегда будет оставаться окутанным тайной. Никакие теологи или родительские фигуры не скрывают от нас секс, так что впоследствии психологи должны его раскрывать и освобождать. Та «история секса» -- его подавления и освобождения - которую, в значительной степени, в собственных интересах придумывала современная психология, представляет собой сексо-политический театр теней на внешних сторонах эроса, и часть пародии на нашу историю, а не запись какого-то определяющего и долгожданного открытия. Эта борьба отражает спираль действий и противодействий неуклюжих официальных властей, пытающихся постигать живую и глубоко сокровенную тайну, глядя только туда, куда их ведут собственные допущения и контр-допущения, а не на саму сокрытость. Возможно, нам поможет такая история.
Однажды поздно ночью молодой человек увидел, что его сосед ходит кругами под фонарем, очень внимательно глядя на землю. Молодой человек вышел на улицу и спросил соседа, что тот делает, и услышал в ответ: «Ох, я потерял ключи и ищу их». Молодой человек вызвался помочь, и они вместе несколько раз прочесали площадь поисков, но ничего не нашли. Однако сосед все продолжал искать, пока молодой человек не спросил: «А вы уверены, что потеряли их имен здесь?», на что сосед ответил, «Да нет, я потерял их на дорожке к дому, но там темно, и потому я ищу здесь, где намного светлее».
Безусловно, эротическая тайна светится во мраке. Ловко двигаясь по собственным изменчивым правилам, она всегда стремится сохранять нечто свое, свою сокровенность, вне ограниченного фокуса морали, порнографического изображения, лабораторного измерения, или юридической либерализации, ищущих ключи к ее истине. Подобно тому, как ящерица, будучи пойманной, оставляет свой хвост, эрос отдает своему пленителю то, за что тот хватается, ускользая на свободу где-то еще.
